да мо
лодцы! Нашли всё ж, вскры
ли за
крома под
земные. Ну, Се
вастьян, дай
ка-ка я те
бя по
здравлю. — Труб
ников при
поднялся, по
дошёл к Се
вастьяну и, об
хватив его обе
ими ру
ками, креп
ко об
нял, а за
тем по
жал ру
ку. — Удач
ливый ты че
ловек, как в на
роде го
ворят: фар
товый!
Рачковский же разглядывал золото, прощупывал мелкие самородки, один, что покрупнее, потёр о сукно, и все заметили, как оно изменилось — от лучей заходящего солнца и пламени костра оно загорелось, заблестело ярко-жёлтым металлическим цветом. Подошёл к Севастьяну, горячо пожал руку и промолвил:
— Вот на что способны русские натуры, сказал и сделал. И ладно так случилось, что нас с Кондратом Петровичем Господь с тобой, Севастьян, свёл. Великое дело открыли! Нести тебе, Севастьян, с сего дня теперь крест по жизни золотоискателя-первооткрывателя! Действительно фартовый ты человек, с этим не поспоришь, — задумавшись, добавил: — Что ж
Что ж там Окулов, какие он новости принесёт?
Разговоры пошли оживлённые, все забыли про ужин — не до него. Поисковики наперебой рассказывали, как и где копали шурфы, как Севастьян промывал пески в лотке, как торжествовали, завидев на его дне, долгожданное и желанное золото. Купец же с советником расспрашивали: сколько прошли шурфов, через какое расстояние проходили, глубоко ли брали пробы, добирались при рытье до скальных пород или брали грунт верхних слоёв, много ли в лоток сыпали породы.
Из пояснений мужиков Трубников с Рачковским пришли к единому мнению: речка Хомолхо весьма богата золотыми запасами. Раз пробы брали не при скале, а из наносов над ними, то при плотике содержание золота в породе гораздо больше. А то, что последние пробы, взятые почти на поверхности скальных пород у речки, и они дали мелкие самородки наталкивает на подтверждение — золота здесь много. И завтра же следует пройти дополнительные шурфы куда глубже и на значительном простирании долины, прощупать речку основательно. В целом же вывод напрашивался сам собой — речка на всём её протяжённости золотоносная, потому как не может месторождение прерываться частями или быть лишь в коротком отрезке одного русла, такое в геологии встречается крайне редко.
Эти размышления прервала вернувшаяся из писков группа Окулова. Подошли шумно, лопат и кайл с собой не было, лишь котомки и промывочные лотки. На то все обратили внимание.
— А где ж инструменты? — с недоумением спросил Рачковский.
— На берегу речки оставили, средь каменьев, в приметном месте. Чего их носить туда-сюда за три версты, кто до них дела иметь будет, разве что медведь подойти обнюхать захочет, — улыбаясь, ответил Окулов. — Прошли, Кузьма Гаврилович, речку вниз по течению сколь смогли сегодня, шли, как требовалось — через шестнадцать, а потом и через двадцать саженей пробы брали, и везде золото есть. По-разному пробы, и малые и добрые выходили. Главное есть золото в речке! Глядите! — Окулов из кармана штанины извлёк тряпицу и развернул. — Глядите!
Рачковский принял развёрнутый лоскут с намывом и воскликнул:
— Что ж, радостную весть принесли, искатели злата! Давайте отдыхайте, намаялись. Группа ваших сотоварищей уже порадовала нас четвертью часами ранее, тоже с золотом вернулись. С хорошим золотом! Как же вы порадовали наши с Кондратом Петровичем сердца, в первый день и открыли богатые недра. Стою, и не верится, а оно так и есть на самом деле. Все мы надеялись на удачу, и она улыбнулась нам! День сегодняшний необычный — праздничный, а посему и рад поздравить всех с этим днём и запомнить сию августовскую дату тысяча восемьсот сорок шестого года. Запомните! Это же начало начал открытия крупного месторождения золота в водоразделе реки Лены. Здесь мы заложим прииски! Заложим!
— С Кузьмой Гавриловичем мы решили завтра совместно с вами пройти русло, сделаем дополнительные и более глубокие шурфы, кое-где пробы промоем и при скальных западаниях речки. Рассуждая о сегодняшней разведке: запасы золота лежат на мелкозалегающем месторождении, наносы пород над плотиком невеликие. Это уникальное явление. Уверен, открытие приисков вызовет большой резонанс по губернии и докатится до Петербурга. Чем скорее определим границы запасов, тем быстрее обозначим его площадь, а за ним официальную регистрацию. Наперёд, мужики, предупреждаю, вернёмся в Олёкминск, ни слова в посёлке до тех пор, пока мы с Кузьмой Гавриловичем не оформим потребные бумаги в полицейском управлении. Успех выказывать пока не следует, надлежит большая подготовка, прежде чем приступить к горным работам.
— Да уж, в этом и мою просьбу уважьте, — поддакнул Рачковский. — Преждевременный ажиотаж нам ни к чему. Всё должно делаться обстоятельно и последовательно. Работа предстоит большая, нет, не большая, а очень большая! Вы не представляете себе масштабы!..
Глава 13
В эту ночь Севастьян не мог долго уснуть, ворочался с боку на бок, голову кружили успехи прошедшего дня. Открытие золота окрыляло, просто несло к чему-то светлому, к новой жизни. Такой эйфорией были охвачены все участники экспедиции, хотя каждый по-своему строил планы на будущее, по-своему раскладывал перспективу.
«Кто бы мог подумать, что когда-нибудь стану первооткрывателем золотой речки. А ведь стал! Отец с матушкой бы радовались, непременно бы восхищались… Ан нет их, нет родных… — тяжко вздыхал Севастьян. — О, а как озарился в лице Трубников! Вторил ему и Рачковский. Дело развернут — прииски откроют и нас с Сушковым и Сохиным и нашими товарищами к сему приобщат, уж теперь в этом определённо сомневаться не приходится. Золото промывать будем, деньги потекут, куда ж они денутся. Заработки не те, что от пушнины, куда богаче!..»
Мысли Севастьяна от многообещающего будущего перенесли к его бедному детству, когда только-только отец с матерью обживались в Сибири, в людском поселении Олёкминск. Вспомнил, как сам зарабатывал первые копейки, зарабатывал не трудом, а нехитрым, но азартным занятием…
Всплыл один из далёких летних дней, не яркий, но памятный, проникнутый несправедливостью и обидой…
В этот день Севастьяну Первакову не везло в замеряшки. Ну никак не мог он своей монетой не то что накрыть, но и даже приблизиться к пятаку кого-либо из игравших сверстников.
Замеряшки — игра на деньги. Каждый участник должен иметь мелочь одинакового достоинства, и, как правило, это были самые массивные из монет по размерам — чаще всего достоинством пять медных копеек. Медяк, грош, монета — так называли промеж себя мелкие медные деньги. Серебряные редко поселялись в карманах мальцов, а посему о них в игре речи не шло.
Двое, трое, четверо и даже более ребят участвуют в этом азартном занятии. Поочерёдно бросают ребром или плашмя пятаки о пристенок, а это может быть стена дощатого сарая, забора, наконец, деревянный столб, и у кого монета легла ближе всех к монетам соперника, тот забирает все, если оказались на расстоянии вытянутой
