повоевали немного…
— Выходим.
Встретивший нас на вокзале снова перешёл на унтерский тон. Он зашагал впереди, а мы, как гусята, потянулись за ним.
Пасмурно тут как-то… Солнышка маловато.
Старинное каменное здание, в которое нас завели, тоже было… каким-то пасмурным. Вот такая странная ассоциация у меня возникла.
— Не отставать! — прозвучала команда.
Мы шагали, то — по светлым, то — по темным коридорам, поднимались и спускались по лестницам, проходили по большим комнатам-залам где распространяли вокруг себя дробь печатные машинки, звонили телефоны, кто-то что-то диктовал.
Мужчина с кавказской шашкой и маузером временами оглядывался — не отстал ли кто. Все были на месте и мы продолжали движение.
У высокой массивной закрытой двери стояли два красноармейца с винтовками. Даже штыки у них находились в боевом положении, словно перед атакой.
Кого они тут колоть собрались? Коридор-то не сильно широкий, со штыком тут будет не удобно…
— Подождите. — наш сопровождающий скрылся за дверью.
Ждали мы не меньше часа.
— Заходим.
Из приоткрытой двери нас поманил рукой всё тот же военный с шашкой, богато украшенной серебром.
В комнате за дверью находились пятеро. Оружия на них хватило бы на взвод. Только пулемета там недоставало, а может и был он где-то спрятан. Например — в шкафу, который в комнате имелся.
— Стой! — последовала, видно — от старшего пятерки, команда.
Нас обыскали. Ловко, быстро и профессионально.
— Можно.
Что можно? А, идти дальше…
Посреди следующей комнаты стоял большой письменный стол. Он был завален каким-то книгами, газетами, бумагами… Князь Александр Владимирович, глядя на этот беспорядок, только бы укоризненно головой покачал.
— На столе, Иван, — говорил князь мне. — Должно быть две бумаги. С одной работаешь, вторая — на очереди. Ну, ещё и необходимые для этого справочные материалы. Что у тебя на столе, то и в голове…
Так я всегда свой стол и обустраивал.
Тут же… Может, хозяину стола столько справочного материала сразу требуется?
На столе с краешку пристроилось сразу несколько телефонных аппаратов, дополняли интерьер комнаты кресла и диван у стены.
Сидящий за столом читал газету. Чуть ли не носом в неё упирался, так низко он над ней нагнулся.
Услышав наши шаги, он поднял голову. Газета, а это была «Правда», полетела к своим товаркам на столешницу.
— Здравствуйте, товарищи! — хозяин кабинета немного картавил.
Меня даже пот пробил.
Это же… Это же — Ленин!!!
Глава 37
Я Ленина видел!
Ленин!
Вот с кем мне здесь повезло повидаться!
С самым настоящим! С живым!
А, могло всё совершенно по-иному случиться…
Почему я до сих пор на госпитальных харчах? На белых простыночках? В Москву без разговоров поехал?
К князю я пошел сразу после подавления мятежа левых эсеров. Только винтовку сдал и сейчас же не заходя в госпиталь отправился. С оружием здесь у новой власти строго — учёт и контроль. Всё правильно они понимают — винтовка рождает власть. Так один китайский товарищ сказал. Вернее, ещё скажет.
Дорога к особняку Александра Владимировича мне хорошо известна. На этот раз я тоже не заблудился.
Дойти-то дошел, а там… Фасад красными флагами украшен, у входа в здание два латышских стрелка с винтовками.
Так, так, так… Дела…
Вывески нет, но и так понятно, что семья князя здесь уже не проживает. Что-то здесь казенное сейчас и не исключено, что с военным уклоном.
— Огоньку не найдется? — обратился я к часовому или кто там он есть.
Тот в ответ мне кивнул, винтовку к стене прислонил, огоньком поделился. В общем — нарушил устав несения караульной службы. Ещё и табачку у меня стрельнул и сам закурил.
Постояли мы так, дымок в петроградское небо попускали, парой слов перекинулись.
Выяснил я, что прежних хозяев в особняке нет. Где они? Часовой об этом не знал. Нет и всё. В ином месте они квартируют. Возможно, что и за границу уехали.
Мля… Где мне князя теперь искать? Без него я к своим деньгам доступа не имею.
Долго я с часовым лясы точить не стал. Не надо мне вызывать никакого подозрения. Докурил и дальше по улице двинулся, хоть в ту сторону мне совсем и не надо было.
Расстроился я, не без этого. Все мои планы и намерения летели под откос. Что дальше делать?
Что-что — искать князюшку. Общих знакомых поспрашивать, на Аптекарский остров съездить…
Всю неделю в госпитале, пока не был отправлен в Москву, я так и сяк прикидывал про князя. Ничего — найду. Не иголка он в стоге сена. Впрочем, и иголку найти не трудно. Поджечь стог и всех делов-то.
Тут же — Ленин. Нашел бы я князя и вся траектория моей жизни совершенно по-иному пошла. Правильно говорят, что нет худа без добра. Причем, тут добро-то мне подвалило такое… Не знаю, как и сказать.
Ленин… Владимир Ильич.
— Здравствуйте, товарищи! — улыбнулся нам вождь мировой революции.
Члены солдатских комитетов не поняли, куда их привезли. Стояли они и о счастье своем не ведали.
— Здравствуйте, Владимир Ильич, — не растерялся я. Когда ещё с Лениным поговоришь.
— Расскажите, как добрались. Всё ли хорошо? — задал нам вопрос Ленин после того, как предложил присесть.
— Всё хорошо, Владимир Ильич, — продолжил я диалог с вождем всего трудового народа.
Ля-куртинцы, наконец, сообразили кто перед ними. Тут их как столбняк и хватил, онемели они от волнения.
— Расскажите, как всё было в Ля-Куртине. Потом — про Африку.
Ленин, говоря последнее, перевел взгляд на меня.
Откуда он знает, что я в Африке был? Впрочем, что я? Доложили ему всё, что положено.
Члены солдатских комитетов замялись, переглядываться стали.
— Хорошо, Владимир Ильич. Началось всё с того…
Я подробно, но не останавливаясь на мелочах, рассказал о том, что в нашем военном лагере случилось. Не по часам, конечно, но в правильной последовательности. Как переговоры с нами вели, как со всех сторон обложили, как обстреливали. Как гибли наши друзья.
Ленин внимательно слушал, что-то даже и записывал.
Товарищи мои осмелели. Что-то добавлять от себя к моему рассказу начали. Правда, не всегда по делу.
— К какой категории ля-куртинцев вы были отнесены?
Так, он и про это знает!
Проговорили мы не меньше часа. Ещё и чая попили. Причем, Владимир Ильич составил нам компанию.
— Сейчас вы по заводам и фабрикам поедете. Расскажите всё-всё подробно. Ничего не утаивайте. Про Африку — тоже.
Ленин опять повернул ко мне лицо.
— Всё расскажу, Владимир Ильич.
— Расскажите, сделайте милость. Враг ещё очень силен и всем нам предстоит длительная и упорная борьба. Много будет трудностей у рабочих и крестьян, но наша