— Что дальше? — спрашиваю я, проводя большим пальцем по гладкой поверхности.
Он держит свой, чтобы показать мне.
— Приложи указательный палец к краю камня. Держи плоские стороны большим пальцем с одной стороны и средним пальцем с другой. Нужно, чтобы камень мог вращаться по прямой линии с плоским концом почти параллельно воде, — он ждет, пока я выполню его указания, прежде чем продолжить. — Ты должна обязательно положить камень на сгиб указательного пальца, а большой палец положить поверх камня, чтобы контролировать его.
— Хорошо, — говорю я, когда уверена, что все правильно поняла. — А дальше?
— Лицом к воде, расставив ноги на ширине плеч, — он подходит ко мне сзади и кладет руки мне на плечи, чтобы поправить положение. — Ты правша, поэтому тебе нужно встать левой или недоминантной стороной ближе к кромке воды, плечом к воде, — я чувствую давление на плечи. — Присядь на корточки так, чтобы при броске твой камень был почти параллельно поверхности.
— Все это очень научно, — говорю я, посмеиваясь. — Я думала, мы просто бросаем камни.
— На самом деле ученые обнаружили, что идеальный угол между камнем и водой – двадцать градусов.
— Ученые потратили на это время? — недоверчиво спрашиваю я.
— Это серьезное дело, Эмерсон.
Я смотрю в его глаза и вижу искорки. Не знаю, шутит он или нет про ученых, но он не воспринимает это слишком серьезно.
— Чуть меньше двадцати градусов, — говорит он, — и трение замедляет движение. Еще немного – и все пойдет ко дну.
— Хорошо, мои ноги начинают болеть, так что ударь меня инструкциями по метанию, пожалуйста.
Он смеется.
— Извини. Согни запястье назад, а затем брось его вперед, чтобы кинуть камень по поверхности воды. Не думай об этом как о бросании фрисби сверху, а как о бросании софтбола снизу. Ты также можешь думать об этом как о броске кнута в сторону. Важно, что ты аккуратно сгибаешь запястье назад, чтобы генерировать некоторую энергию, а затем быстро и под прямым углом отбрасываешь вперед, позволяя вращаться против часовой стрелки. Бросай как можно быстрее, не теряя форму. Угол и вращение важнее скорости.
Я запрокидываю голову и смеюсь.
— Кажется, моя голова взорвалась.
— Попробуй, и ты, возможно, поймешь, что мои инструкции – это не просто фигня-шмигня.
— Фигня-шмигня? — я продолжаю смеяться. Что, черт возьми, это такое?
— Заткнись, умник, и брось этот чертов камешек, — он тоже не может удержаться от смеха.
Я прокручиваю в голове его безумные сложные инструкции, а затем выполняю их как можно лучше. Камень вылетает у меня из руки и неловко падает в озеро неподалеку от нас.
Я морщу нос, и мои плечи опускаются в поражении.
— Твои инструкции неверны, — говорю я, стараясь не рассмеяться.
Джош стонет.
— Ты не довела дело до конца.
— Ты не велел мне довести дело до конца, — отвечаю капризно.
— Когда согнешь запястье, обязательно проведи рукой по всей груди, заканчивая около плеча противоположной руки.
— Это была моя единственная ошибка?
— Это требует практики, Эмерсон, — его веселый тон совершенно пропал. — Как и искусство, некоторые люди более одарены от природы, чем другие, но большой прогресс может быть достигнут, если заниматься этим, — я думаю, как полностью забросила искусство и как сильно по нему скучала. — Если ты дойдешь до конца, то убедишься, что вложила в бросок всю свою силу и импульс, и камень будет двигаться дальше и прыгать дольше.
— Как скажешь, Мистер Главный ученый.
— Мистер Главный ученый?
Я смеюсь, наклоняясь и поднимая другой камень.
— Ага.
Спустя двадцать пять бросков и поисков камней, у меня не получилось ни одного отскока. Я вне себя от разочарования, наблюдая за каждым из прыжков Джоша по поверхности без усилий.
— Готова к лучшему завтраку, который ты когда-либо ела? — спрашивает Джош, очевидно чувствуя, что мое терпение на исходе.
Вздохнув, я киваю.
— Думаю, да.
Джош свистит Лерою, и тот послушно возвращается к нему. По дороге домой Джош берет меня за руку, и я позволяю ему держать ее. Так или иначе, мне удалось создать для себя целую альтернативную жизнь здесь с Джошем, где я могу чувствовать себя хорошо с этим невероятным человеком, держащим меня за руку и предлагающим приготовить мне завтрак.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Когда ты научился так бросать камешки? — спрашиваю я, нарушая уютное молчание.
— Мой отец учил нас, когда мы были детьми, — он смотрит на озеро. — Он хотел, чтобы мы с братьями как можно больше времени проводили на улице.
— Где сейчас твои братья?
— Двое живут в городе. Хантер – старший, успешный адвокат и ведет светскую жизнь.
— Сколько ему лет?
— Тридцать два, мне тридцать один, Луке и Максу двадцать восемь.
— Четверо мальчиков и двое из них – близнецы. Твоя мама, должно быть, была очень занята, когда ты был маленьким.
Он смеется.
— У нее много историй, которые, я уверен, она с удовольствием расскажет тебе, чтобы смутить нас.
— Значит, Хантер – успешный адвокат. Что насчет Луки и Макса?
— Лукас – технарь. Он разрабатывает приложения и продает их за копейки.
— Я понятия не имею, как все это работает.
Джош качает головой.
— Я тоже, но Лука немного волшебник.
— Похоже, вы с ними ладите.
— Да. Мы видимся не так часто, как хотелось бы маме, но мы все делаем ради друг друга, и все возможное, чтобы помочь маме справиться.
— А что насчет твоего другого брата?
— Макс живет в Южной Африке в качестве иностранного корреспондента, — отвечает он, придерживая для меня дверь.
— Все так по-другому, — говорю я, снимая туфли и оставляя их у двери, где нашла их раньше.
— Макс рискует своей жизнью на работе, но я не могу представить, чтобы он делал что-то еще. Некоторые из историй, которые нам удавалось из него вытянуть, сильно напрягали маму, но даже она знает, что это его жизнь и его решение.
В его голосе слышится уважение, которое он, очевидно, испытывает ко всем своим братьям, и это согревает мое сердце.
— Ты ближе всех к Максу, а он дальше всех. Это, должно быть, тяжело.
— Ты экстрасенс?
Я хихикаю.
— Нет. Сложность не в том, что ты сказал, а как ты сказал. Иногда все дело в интонации.
Джош смотрит на меня, глубоко задумавшись.
— Ты интригуешь меня больше, чем кто-либо другой, Эмерсон, — он качает головой, потом указывает в сторону кухни.
Когда Джош начинает доставать миски и сковородки из шкафов, я понимаю с удивлением, как этот невероятно красивый, талантливый и находчивый мужчина одинок.
— Как так получилось, что ты один? — мои мысли вылетают у меня изо рта.
— Могу задать тебе тот же вопрос, — говорит он, поднимая брови.
Я не отвечаю, жалея, что затронула эту тему, но понимаю, что уже слишком поздно.
— Кто-нибудь из твоих братьев в браке или состоит в серьезных отношениях?
— Макс женился на своей школьной подружке Ками, и у них дочери-близнецы, Арабелла и Мэгги.
— Неожиданно, учитывая его работу.
— Южная Африка может быть очень опасным местом, но они живут в закрытом сообществе, и их безопасность является приоритетной для Макса. Он даже сказал, что они могут переехать домой, когда Ками заберемела, но она не позволила ему отказаться от своей мечты, — он продолжает колдовать, пока мы болтаем. — Она любит его и подружилась с другими неместными.
— Я бы с удовольствием поехала на сафари, — говорю я, вспоминая документальный фильм о национальном парке Крюгера.
— Тогда ты должна это сделать, — небрежно говорит он. — Ты молодая и здоровая. И исполнять свои желания из списка, а не просто говорить о них.
— У тебя есть список желаний? — спрашиваю я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Конечно. Я думаю, что у большинства людей есть вещи, которые они надеются сделать или испытать в своей жизни, даже если они не записывают их.
Я вытаскиваю табурет из-под стойки и сажусь.
— Предложила бы помощь, но ты, кажется, все держишь под контролем.
