— Сюда, — говорит он, идя впереди меня по коридору слева от входа. Дойдя до конца, он открывает дверь и входит. Я следую за ним в роскошную спальню, но Джош исчез за другой дверью, которая, как я предполагаю, ведет в ванную. Иду к нему, чтобы капли не падали на ковер. Он снимает с вешалки пушистые белые полотенца и кладет их на туалетный столик. — Это комната моей мамы, так что можешь воспользоваться кое-какими девчачьими вещами, а я как раз собирался постирать, поэтому оставь мокрую одежду за дверью, — руки покрылись мурашками и я растираю их. — Теплый душ поможет. Я найду сухую одежду, а потом пойдем на кухню. Сделаю горячий шоколад.
— Джош, это так мило с твоей стороны. Прости за неудобства. Не могу поверить, что я не заправила машину, и чувствую себя полной…
Джош прерывает меня, нежно касаясь моих губ кончиками пальцев.
— Эмерсон, перестань. Может, ты помнишь, я надеялся, что ты останешься, поэтому, пожалуйста, не извиняйся за то, что я получил желаемое.
Его взгляд направлен туда, где он касается меня, и я улыбаюсь. Мои глаза следят за ним, и эта связь завораживает.
— Тебе надо согреться, — говорит Джош и делает шаг назад. Это я должна была оттолкнуть его, но слишком наслаждалась его прикосновениями. Это плохо. Очень, очень плохо.
Я киваю и одариваю его легкой улыбкой, которая ускользает, как только Джош поворачивается и исчезает за дверью. Я быстро приободряюсь. Я этого не выбирала, и не хотела, чтобы машина сломалась, чтобы вернуться сюда. Это не моя вина.
Пока вода в душе нагревается, я неловко сбрасываю промокшую футболку, джинсы и нижнее белье. Это такое облегчение – чувствовать, как согревается тело, и я могла бы стоять здесь часами под прекрасной водой этого города. Еще не хочу давать себе слишком много времени, чтобы думать о том, что я одна, за много миль от любого места, с мужчиной, которого считаю невероятно привлекательным как внешне, так и внутри. Когда я вытираюсь насухо, меня поражает мысль, что, возможно, вселенная пытается подтолкнуть меня к Джошу. Но зачем? Если бы дело было только в искусстве, вселенная, конечно, была бы достаточно порядочна, чтобы дать мне наставницу, а не кого-то, к кому меня тянуло физически.
Джош оставил мне одну из своих белых футболок и темно-синие спортивные штаны на завязках. Одевшись, я заворачиваю мокрую одежду в полотенце и иду искать его. В доме легко ориентироваться. Спальни проходят вдоль передней части с видом на подъездную дорожку, в то время как вся задняя часть дома в основном открытой планировки с захватывающим видом на озеро.
— Я все время думал о стекле от пола до потолка, но решил не делать этого по экологическим причинам. Я хотел, чтобы он был как можно более экологически чистым, и было бы слишком дорого нагревать и охлаждать с таким количеством стекла. Такое количество углерода, было бы ужасно.
— Очень ответственно с твоей стороны, — говорю я, забирая у него чашку с горячим шоколадом и иду к большому панорамному окну на кухне. — Все еще невероятно.
— Этот дом был мечтой моего отца, но он никогда не видел, как его строили. Мы приезжали сюда почти каждые выходные и останавливались в лодочном домике, или разбивали лагерь.
— Почему он не построил дом?
Он качает головой, и на лице появляется печаль.
— Мой отец был больше болтуном, чем деятелем. Мы подробно обсуждали каждую деталь дома, и я всегда подталкивал его к тому, чтобы архитектор составил какой-нибудь план. Его реакция всегда была одинаковой, — прежде чем продолжить, он делает глоток из чашки. — Когда-нибудь.
— Он слишком долго откладывал, — шепчу я.
— Да. Надо было надавить сильнее или рассказать маме о его мечте, но я этого не сделал.
— Ты не мог знать, что он умрет, Джош. Ты не можешь нести вину за то, что, по-твоему, должен был сделать, когда был так молод.
— Я построил для него этот дом и постарался сделать его как можно ближе к тому, что он описывал.
Мы обходим кухонный островок и заходим в гостиную. Французские двери ведут на террасу, где мы раньше рисовали, но оттуда плохой обзор из-за запотевшего стекла. Ливень уже не такой сильный с тех пор, как я приехала. На улице темно, и я, конечно, рада, что приняла решение вернуться сюда пешком, а не ждать в машине. Я могла бы просидеть там всю ночь, пока прекратится дождь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Тебе когда-нибудь было здесь одиноко? — спрашиваю я. Джош смотрит на меня, и я морщусь, надеясь, что это не прозвучало как намек. Почему меня так интересует его личная жизнь, когда это абсолютно не мое дело?
— Эмерсон, я не всегда один. Нет.
Мои щеки пылают от мысли, что он приводил сюда женщин. От этого у меня внутри все переворачивается.
— О. Конечно. Не знаю, почему я спросила.
Джош смеется.
— Мама и братья часто приезжают сюда.
— А, точно. Так у тебя нет девушки?
— Ответ – нет.
— Ох, — выдыхаю я, не в силах скрыть улыбку.
Сделав еще глоток из дымящейся чашки, Джош ставит ее на деревянный обеденный стол и подвигается ко мне.
— Я уже говорил, что меня тянет к тебе так, как никогда раньше, — он забирает мою чашку и ставит рядом со своей, после чего вторгается в мое личное пространство.
Я не могу дышать.
— Джош. Я…
Он кладет руки мне на щеки, убирая пряди волос с моих широко раскрытых глаз.
— Ш-ш, Эмерсон.
Когда он произносит мое имя, в голове у меня все путается, и я могу только смотреть на его рот. Это, очевидно, выглядит как приглашение, так как этот рот внезапно оказывается на моем.
Это словно не я. Не может быть, чтобы мои руки обвились вокруг его шеи и притянули ближе, в то время как я открываю рот его жадному языку. Не может быть, чтобы я стонала, когда руки Джоша двигаются от моего лица к затылку, потом вниз по спине, прежде чем обнять меня так крепко, что я чувствую, как он прижимается ко мне. Это просто не могу быть я – девушка, которую не целовал никто, кроме ее первой и единственной любви. Проблема в том, что это слишком естественно и слишком хорошо, чтобы ошибаться. Джош заставляет меня чувствовать себя самой драгоценной вещью в мире. Я знаю, потому что так Ки заставлял меня чувствовать себя каждый день. Теперь я не существую.
Это неправильно – хотеть чувствовать, что я что-то значу?
Неправильно – хотеть чувствовать себя важным для кого-то?
Неправильно – хотеть снова чувствовать?
Может быть, но я не думаю, что смогу остановиться. Я перешла черту и беру эту ответственность. Джош понятия не имеет о моих обстоятельствах, и я хочу, чтобы так было, по крайней мере, в эти выходные. Мне нужно сбежать и снова почувствовать себя живой, но смогу ли я жить с последствиями?
Думаю, Джош чувствует, как хаос уничтожает клетки моего мозга, потому что он отстраняется и с волнением держит мое лицо в своих руках, снова глядя мне в глаза.
— Это слишком быстро? — спрашивает он. — Я обещал себе, что не буду давить, и мы можем остановиться прямо сейчас, если это не то, чего ты хочешь. Я не хочу, чтобы ты об этом сожалела.
На мгновение зажмурившись, снова встречаюсь с его обеспокоенным взглядом.
— Я ни о чем не жалею, Джош, но спасибо, что остановился.
— Эмерсон, все зависит от тебя, — в его взгляде доброта. Насколько я могу судить, у этого человека нет секретов, нет багажа, и его сердце полностью открыто для того, что так очевидно происходит между нами. Возможно, я худшее, что с ним когда-либо случалось.
Я киваю, наслаждаясь ощущением его больших рук. Я чувствую мозоли и размышляю, от работы на улице или от карандашей и кистей. Мой мозг представляет, каково это, когда они бродят по моему обнаженному телу, возможно, когда я прислоняюсь к машине под дождем. Боже мой. Мне нужно, чтобы мой мозг отключился, прежде чем я сорву с нас одежду и приму не то решение. Кто я и почему мне все еще кажется, будто это не я?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Дождь закончился, — говорит Джош, убирая руки и возвращаясь на кухню с нашими чашками, отрывая меня от моих сексуальных мыслей.
— Ну и гроза была, а?
