давали меньше баллов, чем за участие в хоровом кружке.
– Как тебе такое? Ничего? Может, погромче?
Я ударяла по клавишам еще сильнее. Всю жизнь я считала баллы, на цыпочках бегала вокруг правил – не дай терминал что-нибудь ненароком нарушить! Я, кажется, дышать побоялась бы, если бы за неправильное дыхание выдавали штрафы. И что теперь?
Мамы больше нет, и все мои баллы этого не исправят. Все, что от нее осталось, – это имя. Имя, которое так легко и просто может произнести любой человек, даже тот, кого я не знаю и кого никогда не знала она. Линна ла’Дор – вот всего два слова, в которые превратилась моя мама…
Только потом я поняла, что голос в моем комме уже давно молчал, а мальчишки все повставали со своих мест, но смотрели не на меня.
– Шуметь после объявления комендантского часа запрещено.
До меня долетел знакомый цветочный аромат, и крышка над клавиатурой обрушилась прямо мне на пальцы. Сора.
– Ты что себе… – ахнула я, прижимая руки к груди.
– Это ты что себе позволяешь? Дай сюда комм. Минус тридцать или минус пятьдесят, а, мальчики?
За ее спиной неопределенно забормотали.
– Значит, сотня. Давай.
Сора схватила мое запястье и впечатала свой комм в мой.
– Но ты не имеешь…
– Еще как имею. Я твоя патронажная сестра.
Сора злорадно усмехнулась и, развернувшись, вышла вон.
В носу свербело от нарочито изысканного запаха цветов, пальцы пульсировали, а перед глазами плясали пятна. В животе от шока поднимался ком тошноты. Парни, все так же стоя, молчали.
– Спасибо, что заступились, – буркнула я, вылетев из комнаты.
Где один штраф, там и другой – все правильно я себе говорила.
Глава 8. Господин сенатор
ПАТРУЛЯ ПУСТЫХ УДАЛОСЬ избежать только чудом.
Ниил спрятал комм в камнях одного из подвалов, крепко обмотав тряпками. Потом переждал в одной из лавок напротив. Затаился, едва дыша, и отчаянно надеялся, что комм не обнаружат. То, что к браслету не прилагался его хозяин, было само по себе неплохо. Но рабочий комм не просто уничтожат, он вызовет подозрения.
Оставив комм в подвале, Ниил больше не услышал от него ни звука. Но это он. Пустые – совсем другое дело. И то, что патруль прошел мимо, было почти чудом. Спалиться из-за красивой дуры? Нет, спасибо. В том, что это та самая светлоглазая девчонка из переулка, Ниил не сомневался. Он правда не знал, почему пошел вызов, но почему комм мог заглючить, он подозревал.
С чужими браслетами Ниил предпочитал дела не иметь. Да он вообще с коммами был на «вы»: дурацкая ционская разработка, в которой черт ногу сломит. Но там, в переулке, комм девчонки нужно было вырубить без всяких разговоров. Она вызвала бы экстренную службу, с такой станется. И он влез в ее браслет. Наверное, зацепился за что не надо и вот теперь тащил за собой хвост. Хвост-девчонку.
Ниил пересидел патруль в лавке, заваленной манекенами и тряпьем. От тряпья несло плесенью: витрина стояла разбитой, и лавку заливали зеленые, вечные уже лужи, но Ниил не хотел отходить далеко от подвала, в котором он спрятал комм. Он выставил защиты и следил за тем, как движутся по улице мимо его лавки темно-красные мундиры. Мелькнули одинаковые лица – вроде бы и человеческие, но такие пустые… Взгляды патруля были слепо устремлены вперед, но для того, чтобы видеть, глаза Пустым были не нужны: они шарили цифровыми щупами сквозь пространство и дважды мазнули по защитам Ниила. Мимо. Не заметили. Как и обычно, он справился.
Патруль прошел, но Ниил выждал по привычке полчаса: с Пустыми спешить не стоило.
Вообще-то от игр с ежедневными патрулями у Ниила бурлила кровь. Без этих шныряний по руинам он, наверное, свихнулся бы от скуки в первый же месяц, а Пустые держали его в тонусе. И сейчас, после нового выигрыша, да еще и с усложнением – свихнувшийся комм и совершенно неподготовленное укрытие – Ниил повеселел.
Плевать, что у него только полмозга нормально работает. Он и с таким справляется. Неплохо, а?
В подвале напротив Ниил оттолкнул носком ботинка камень и выудил из глубины завала сверток, а оттуда комм. Браслет молчал, но тишина на том конце была не полная: что-то постукивало и шуршало. Значит, вызов все еще идет.
Засунув комм поглубже в карман, Ниил попытался представить себе девчонку в ду́ше, но почему-то не смог. Ее образ в платье вставал перед глазами легко. Но что там было под ним, какие изгибы скрывала эта тонкая ткань, вообразить никак не удавалось. Как будто стояла эта девчонка рядом и, уперев руки в боки, хмурилась.
Поднявшись обратно на проспект, Ниил только поджал губы. В ционской подземке хватало девчонок, с которыми за пару сотен баллов можно было сбросить напряжение. Именно так он иногда и поступал – не слишком часто, чтобы не рисковать. Этих же девчонок можно было совершенно бесплатно представлять в фантазиях, симпатичных там хватало. Но их представлять не хотелось. А вот эту – хотелось. Но как-то не так. Она даже в воображении гневно стягивала на своих ключицах воротничок и фыркала: «Руки убрал!»
Ниил расплылся в улыбке. О да, именно так она и сказала бы. Ее даже в мыслях раздеть было невозможно.
Ниилу не хотелось ночевать рядом с тем местом, где он прятал комм. Так что сегодняшней его штаб-квартирой стали апартаменты с видом на вывороченный сад в Золотом квартале. В этих апартаментах, слава империи, все еще работал водопровод, а ополоснуться Ниилу хотелось донельзя. Проблема была в том, что новый патруль пройдет по руинам завтра после полудня, и тогда ему снова придется прятать свой комм в каком-нибудь подвале.
И так каждый день, дважды в сутки.
– Да чтоб тебя…
Ниил уставился в потолок. Он пытался покопаться в своем комме – ни к чему это не привело. Нужно чинить комм девчонки, но как это сделать, если она в Ционе, а он здесь, в руинах старой имперской столицы?
Да еще и этот ли’Бронах… От того, что касалось ли’Бронаха, стоило держаться подальше. А девчонка касалась, и очень даже непосредственно.
В окне зияла битая дыра, и сквозь нее в комнату залетал душистый ночной ветерок. В этом дуновении Ниилу почудился легкий аромат цветов – так пахла девчонка из переулка. Как они называются? Ландыши? Жасмин?
Ниил фыркнул. Нашел о чем думать!
* * *
Обеденный зал приюта за эти полтора дня я
