– Превосходный.
– От него ваши щечки порозовели. Должна вам сказать, что, когда вы пришли, вы были совсем мокрая и усталая. Говорят, это вы ее нашли?
– Да, мне повезло.
– Это ей повезло, бедняжечке, что осталась жива. – Повариха горестно покачала головой. – Да упокоятся с миром те, кому не повезло… и я говорю не о теплом лете.
– Ну, – сказала я, – не каждый же год у вас происходят убийства.
– Нет, слава богу. Я не то имела в виду. – Она убрала мою пустую тарелку и поставила вместо нее другую, с бараньей отбивной в окружении горошка и жареной картошки. – Я говорила о несчастных случаях на горе.
– Да? – Я вспомнила, что об этом кто-то уже упоминал. – В этом году опаснее, чем обычно?
– Да, мисс. Эти две девчушки… – она неопределенно мотнула головой в сторону потолка, – это уже третий несчастный случай нынешним летом, не считая убийств.
– А кто были другие?
– Ну, была пара из Лондона… эти психи отправились на Куллин без карты и без компаса. Их потом неделю не могли найти, лежали придавленные.
– Какой кошмар! Попали в туман?
– Да день был ясным, как бульон, – ответила повариха. – Никто не знает, что случилось.
– Чересчур большая цена за беспечность, – резюмировала я.
– Точно. Горы – это не шутка, да… и тот бедняга, что лежит наверху, часто поговаривал то же самое, а какой был скалолаз. Яблочный пирог.
– Простите? Ах да. Спасибо. Очень вкусно.
– Неплохой, – самодовольно заметила повариха, следя за тем, как я пробую сдобный воздушный пирог. – Потом два студента из Оксфорда и Кембриджа свалились с высоченной скалы… почти в том же месте.
– Погибли?
– Да, мертвы, как камень. Веревка оборвалась.
Я аккуратно положила ложку с вилкой на пустую тарелку и уставилась на них. Но я их не видела. Я представляла себе альпинистов, взбирающихся на Куллин… и каждый раз их сопровождал еще один альпинист, третий, в чьем присутствии рвались веревки и тела летели вниз навстречу смерти…
– Чашку кофе? – предложила повариха.
– С удовольствием, – ответила я, – но, пожалуй, я возьму кофе с собой. Врачи, наверное, уже закончили, а миссис Персимон надо спуститься вниз.
Поставив на стол огромную синюю чашку, повариха стала наливать в нее кофе.
– Как девчушка себя чувствовала, когда вы ушли от нее?
– Не очень хорошо. Но думаю, она выкарабкается.
– Слава богу. Я дам вам большую чашку. Только выпейте ее побыстрее, пока кофе не остыл. Сахар?
– Да, пожалуйста. Большое спасибо. Обед был превосходным. Мне стало гораздо лучше.
– Вы и выглядите лучше, – отметила повариха. – Держите дверь закрытой всю ночь, девочка.
– Обязательно, – горячо пообещала я и встала, а она вернулась к плите.
В коридоре никого не было. Я быстро прошла по нему, повернула за угол, чувствуя, как сильно стучит мое сердце, и вышла в холл. Николас был там; перегнувшись через стойку, он тихо разговаривал с Биллом Персимоном. Он заметил меня, но лишь слегка приподнял брови. Проигнорировав его, я почти побежала вверх по лестнице, стараясь не расплескать кофе.
На лестничной площадке мне встретились миссис Персимон и горничная.
– А, вот и вы, мисс Брук! – воскликнула миссис Персимон встревоженным голосом, что было неудивительно. – Вы пообедали?
– Да, спасибо, все хорошо.
– Отлично, отлично. Вас ждут полицейские.
– А как мисс Саймс?
– Точно не знаю. Она все еще без сознания, а доктор мало что говорит. О боже, боже…
И она ринулась вниз по лестнице, сопровождаемая горничной, нагруженной скомканным бельем. Я все еще слышала ее всхлипы, когда подошла к своей двери и постучала.
Дверь открыл инспектор.
– А, мисс Брук. Входите.
Он тщательно закрыл за мной дверь. Доктор уже ушел. Завернутая в одеяла Роберта казалась очень бледной и неподвижной, такой бледной, что я с испугом вскрикнула:
– С ней все в порядке, инспектор Маккензи?
Он кивнул:
– Доктор считает, что все в порядке. Он говорит, она выздоровеет.
– Замечательно!
Инспектор взглянул на спокойное забинтованное лицо Роберты.
– Да. – Голос его звучал бесстрастно. Потом он переключил свое внимание на меня. – А вы? Вы поели?
– Да. Повариха накормила меня на кухне.
– Отлично. Как вы себя сейчас чувствуете?
Я улыбнулась:
– Готова к любым действиям… Только надеюсь, вы скажете, что делать, прежде чем я останусь с больной одна.
– Доктор оставил инструкции, я все записал. – Инспектор указал на лист бумаги на тумбочке. – В основном чтобы были под рукой бутылки с горячей водой и чтобы в комнате было тепло. Можно дать ей немножко бульона или чая с капелькой бренди, когда она захочет. Доктор должен принять роды, поэтому ему пришлось уйти, но, если что-нибудь случится, свяжитесь со мной, а я позвоню в Брадфордскую больницу.
– Мне послать за вами Нейла?
– Нет. Позвоните по телефону. Я занимаю комнату мисс Малинг. Скорее всего, большую часть ночи я проведу на ногах, но, когда пойду к себе, я переведу телефон туда. Не стесняйтесь и звоните по любому поводу. Мы будем на страже всю ночь.
– Я не буду стесняться.
– Отлично. Ну что ж, – повернулся инспектор к возникшему в дверях Нейлу, – тебе известно, что делать, Нейл. Устраивайся удобнее. В два часа тебя сменит сержант Мунро, я и сам буду подходить время от времени, чтобы проверить, все ли в порядке. – Он подошел к окну и выглянул наружу. – Туман надвигается. Жаль. Нашей работе он не помощник. Думаю… – Подняв руку, он задвинул шпингалет на окне. – Так мы от него избавимся. Не возражаете, если будет немного душно?
– В такой ситуации – нет.
– Тогда все в порядке. Итак, я вас покидаю. Боюсь, вас ждет долгая ночь, но, думаю, безопасная. И… ах да, майор Персимон оставит динамо-машину работать всю ночь, так что свет будет гореть. Все в порядке, Нейл?
– Да, сэр.
Инспектор повернулся ко мне:
– Вы чутко спите, девочка?
– Кажется, да.
– Вам вовсе не обязательно бодрствовать всю ночь. Она будет спать, а если вы ей понадобитесь, Нейл вас разбудит. В промежутках отдыхайте. Хорошо?
– Хорошо.
– Ну тогда спокойной ночи, девочка.
– Инспектор Маккензи…
Он был почти около двери.
– Да?
– Есть кое-что… кое-что, что вы должны знать.
– Важное?
– Я… не уверена.
– Что-то, что даст мне возможность немедленно арестовать убийцу?
– О нет. Нет.
Он подозрительно уставился на меня:
– Вы вычислили его?
– Нет!
Я прямо-таки выкрикнула это слово, удивившись так же сильно, как и инспектор.
Мгновение он смотрел на меня.
– Тогда осмелюсь предположить, что это может подождать до утра, мэм, – заявил он и вышел.
Я быстро подошла к двери и повернула ключ. Щелканье замка прозвучало ободряюще; звук, с которым язычок встал на место, окончательно заверил меня, что мы в безопасности.
Глава 17
Лес тьмы
Долго тянущийся вечер закончился, и наступила ночь. Я клевала носом у камина над «Ламмермурской невестой», борясь с безнадежной усталостью, грозившей завладеть мной. Нейл сидел спиной ко мне у кровати Роберты, его длинное тело, неподвижное и расслабленное, покоилось на плетеном стуле.
Роберта дважды шевельнулась, дыхание ее с каждой минутой становилось ровнее, а цвет лица улучшился, поэтому я совершенно спокойно отложила книгу и решила попытаться заснуть.
Я тихо подошла к своей кровати.
– Спокойной ночи, Нейл.
– Спокойной ночи, мисс, – ответил он, не повернув головы.
От этого тихого ответа я почему-то почувствовала облегчение, будто одна из неподвижных теней в комнате предложила мне поддержку. Пришлось признаться себе, что, несмотря на все предосторожности, несмотря на присутствие Нейла, я все-таки нервничаю. Я сильно ругала себя за это, заводя будильник и скидывая шлепанцы. Комната заперта, и окно и дверь; Нейл, сильный, надежный Нейл, со мной; и тут же на расстоянии руки, на другом конце телефона, инспектор Маккензи.
Откинув стеганое пуховое одеяло, я залезла под него, завернувшись в халат. Все тело у меня болело от усталости, но я не боялась заснуть так крепко, что не смогу услышать Роберту. Страх иного толка удержит меня на грани сознания…
Я оказалась права. Я дремала и просыпалась, снова дремала – спала урывками длиной в минуту на протяжении часа. Дважды Роберта шевелилась и стонала, и я мгновенно приподнималась на локте, но каждый раз она снова засыпала. Один раз, примерно сразу после полуночи, она почти проснулась, тогда я встала и подогрела бульон, и мы с Нейлом заставили ее глотать его с чайной ложки, пока она незаметным капризным движением не отвернула голову и снова не провалилась в сон. В другой раз я помню, как кипятила воду для бутылок; еще я смутно помню тихую смену часовых: Гектор Мунро сменил Нейла в два часа; вспоминаю, как за дверью во время моего прерывистого сна звучал голос инспектора, интересующегося, как у нас идут дела. Несколько раз поздно ночью Геки подавал мне чашку крепкого чая, и я пила его, свернувшись под теплым пуховым одеялом, потом я вставала и наливала в бутылки горячую воду.
