– Был бы жив мой папа, он бы так и сделал! – неоднократно подчеркивала она. – Придут большевики и отберут всё наше имущество, а нас всех поставят к стенке. Если они расстреляли царскую семью, то что можно говорить тогда о нас?!
Константин молчал. Он работал над романом "Скифы", который поглощал всё его свободное время. Однажды за ужином, мать не сдержалась и, срываясь на крик, принялась упрекать сына:
– Константин, ты же знаешь, что отец тяжело болен и не может работать. Его приказчик Ермолай ворует! Скоро мы будем голодать! А ты относишься ко всему происходящему в нашей семье и в стране безучастно! Твоё поведение, сын, крайне безответственно! Тебе же уже девятнадцатый год, а ты не хочешь помочь семье! Константин, хватит бездельничать!
Костя молча встал из‑за стола и ушёл к себе в комнату.
– Мама права: не время сейчас заниматься литературным творчеством. Но и стоять за прилавком я не желаю и не буду! В России происходят огромные изменения. Я могу сделать большую карьеру, ведь ситуация похожа на Великую французскую революцию, когда булочники и сапожники становились маршалами. Командующий 11 советской армией Иван Сорокин был простым фельдшером! Какая карьера! Жалко, что Красная армия отступает, я мог бы тоже стать в ней большим человеком! Почему нет?! Ведь я знаю иностранные языки, у меня полное среднее образование… – размышлял юноша, лёжа на кровати.
Идти добровольцем в Армию генерала Деникина ему не хотелось. Ведь он там никогда не сможет сделать никакой карьеры. Только воевать солдатом во имя идеи.
– Но только какой идеи? Ведь каждому ростовскому дворнику известно о пьянстве, разбое и грабежах офицеров Добровольческой Армии. Генерал Май‑Маевский прославился не своими военными победами, а шумными попойками с проститутками. А офицеры Осведомительного Агентства? Они ведь не занимаются своими прямыми обязанностями, связанными с разведкой и контрразведкой! Их цель – набить свои карманы во время незаконных обысков и реквизиции ценностей, – мучительно думал Константин всю ночь, пытаясь заснуть.
С начала лета 1919 года началось широкомасштабное наступление Добровольческой Армии.
16 июня конница генерала Шкуро захватила Екатеринославль. 17 июня, сломив упорную оборону красных, войсковая группа генерала Улагая ворвалась в Царицын. 10 августа захвачена Одесса. 17 августа части генерала Бредова форсировали Днепр и вошли в Киев. 30 августа пал Орёл. 7 сентября 1‑й армейский корпус генерала Кутепова взял Курск.
Все ростовские газеты, от традиционно‑умеренной "Приазовский край" до яро‑монархической "Заря России" и "Благовеста" Пуришкевича, предвещали скорое падение Москвы и вместе ней режима большевиков.
Как‑то в середине сентября Константин Рябоконь, возвращаясь из театра‑кино "Палас", где он в четвёртый раз посмотрел кинокартину "Умирала цветущая роза, осыпались её лепестки", остановился на углу Таганрогского проспекта и Большой Садовой улицы. Здесь, в витрине магазина, висела огромная карта боевых действий. Он с интересом стал рассматривать последние изменения на фронте, который был обозначен густой линией трёхцветных бело‑сине‑красных флажков.
– Эх, растянул силы командующий генерал Деникин! А ведь выпускник Академии Генерального Штаба! Это же чистой воды – авантюра! – услышал вдруг Константин резкий комментарий за своей спиной. Он обернулся. Перед ним стоял пехотный штабс‑капитан в старом прожженном кителе и стоптанных сапогах. Будто бы не замечая Рябоконя, он с горечью в голосе осуждающе бросил:
– Это, так называемое, широкомасштабное наступление совсем скоро завершится, к сожалению, полным крахом!
Вечером в дом к Рябоконям пришёл чиновник по мобилизации в сопровождении офицерского патруля.
– Мобилизации в Добровольческую Армию подлежат лица мужского пола в возрасте от шестнадцати до сорока пяти лет. Проживают таковые в этом доме? – выпалил заученные фразы чиновник в военной форме, но без погон.
– Таковых в нашем доме не проживают! – ехидно‑вежливо ответил Константин. – Мне всего пятнадцать лет, а моему отцу сорок семь. Но он к тому же ещё и инвалид.
– Ясно, – неопределенно произнёс чиновник и поинтересовался:
– А Вам, юноша, когда исполняется шестнадцать лет?
– Через полгода, – не моргнув глазом, соврал Костя.
– Я, честно сказать, подумал, что Вам не больше четырнадцати лет, – признался чиновник.
– Идиот! – обозвал его про себя Костя, закрывая за незваными гостями дверь.
Дарья Константиновна, не дождавшись помощи от сына, решила возложить на свои плечи все хлопоты по бакалейному магазину. Теперь она весь день находилась внизу с Ермолаем и продавцом, недавно принятым на работу. С Константином мать старалась вообще не разговаривать. Евлампий Васильевич иногда с помощью Ермолая и кухарки Кати спускался в магазин. Там он, заикаясь и брызжа слюной, пытался всех учить, как надо правильно торговать.
В последнюю неделю октября с фронта стали приходить шокирующие новости. Красный конный корпус Семёна Будённого неожиданно для всех ворвался в Воронеж и захватил его. Затем атаковал белогвардейские части в районе Касторной и погнал их без остановки на юг. В тылу Добровольческой армии активизировались партизаны Нестора Махно. В Ростов хлынул нескончаемый поток беженцев. Город захлестнула волна дезертиров и уголовных элементов. В Ростове было введено обязательное военное обучение для всех чиновников правительственных учреждений. Их обучали владеть винтовкой и штыком.
В начале ноября Дарья Константиновна с самого утра находилась в магазине. Костя недавно поднялся и завтракал. На улице, рядом с домом, послышались беспорядочные выстрелы и чьи‑то крики. Потом громко хлопнула дверь парадного:
– Дарью Константиновну у‑би‑ли‑и‑и! – раздался душераздирающий вопль кухарки Кати.
Костя, мгновенно швырнув чашку с кофе в сторону, выскочил из‑за стола и побежал в коридор. Здесь он столкнулся с отцом, который, сильно хромая, быстро ковылял к лестнице, опираясь на свой костыль.
– Папа, не ходи! Подожди, я сам! – крикнул ему Костя.
Но было уже поздно. Евлампий Васильевич стал спускаться по лестнице. Он сделал один шаг, второй… Ноги у него неожиданно заплелись, и он покатился по каменным ступенькам.
Костя быстро спустился по лестнице. У самого входа лежало бездыханное тело его отца. Из разбитой головы натекла лужица крови. Константин выскочил на улицу. На тротуаре, напротив их парадного и входа в магазин, стояла толпа людей.
– Уби‑ли‑и‑и Дарью! – причитала Катя, ударяясь лбом о стену.
