«Может, попросить узнать Павла Николаевича, – в смятении думала я. – Он для Лизы все сделает. Раб Григорий! – невольно усмехнулась я. – Ведь есть же какие-нибудь списки тех, кто работает за границей».
– Танюша, мы идем? – осторожно спросила Лиза, прервав ход моих размышлений.
– Да, да, – тихо ответила я, направляясь к выходу.
«Но зачем же усложнять? Можно просто позвонить его матери», – пришла в голову здравая мысль.
Мы вышли на улицу. Недавно прошел дождь, и было довольно прохладно. Я поежилась в тонком полотняном пиджаке, под которым был только шелковый открытый топ. К тому же туфли у меня были бежевые и открытые, а асфальт покрывали лужи. Я остановилась в нерешительности. В этот момент из-за угла вывернул серебристый «Пежо» и притормозил возле нас. Я сильно вздрогнула, так как все еще думала о Степане. Но из машины выскочил улыбающийся Тим и весело замахал нам руками. Я глянула на его кожаный костюм белого цвета, на красную футболку и рыжие волосы и невольно улыбнулась.
– Девоньки-красавицы, – возбужденно заговорил он. – Хорошо, что вы еще не исчезли в полумгле этого сырого вечера! А я звоню, звоню! Татьяна Андреевна, вам давно пора приобрести сотовый.
– Такая роскошь по карману только олигархам, – засмеялась Лиза.
– Или стриптизерам, – добавила я. – Привет, Тим! Какими судьбами?
– Подружка зазвала на женский стриптиз, – засмеялся он. – Считает, что для моей психики полезно отрываться подобным образом. А я решил и вас для компании пригласить.
– Это та старая клюшка, из-за которой ты чуть не опоздал на поезд? – мгновенно нахмурилась Лиза. – Я тогда два часа от нее отделаться не могла. Впилась в меня как клещ и все про тебя выспрашивала. Ира, кажется?
– Нет, это вторая, Инга, – усмехнулся Тим. – Да Таня ее знает. Мы вместе возвращались. Так вы едете? – повернулся он ко мне. – На самом деле Инга просто хотела с тобой повидаться. Понравилась ты ей, видишь ли, – тихо добавил он.
– От тебя можно сойти с ума! – сказала Лиза и вопросительно на меня глянула.
– Что ж, посмотрим стриптиз, – улыбнулась я и пошла к машине.
Открыв переднюю дверь, увидела сидящую за рулем Ингу. Она внимательно наблюдала за Тимом сквозь тонированное стекло.
– Добрый вечер, – сказала я и улыбнулась.
Инга мне явно нравилась. Выглядела она еще лучше, чем при первой нашей встрече.
«Сколько она сказала? Пятьдесят шесть? Ей больше сорока не дашь!» – невольно подумала я, скользнув взглядом по ее холеному гладкому лицу, аккуратно подкрашенным глазам и золотистым подвитым волосам.
Она была в обтягивающей черной кофточке с едва заметной вышивкой, поблескивающей ниткой люрекса. Глубокий вырез декольте позволял увидеть большую и упругую грудь. Крупные холеные пальцы, спокойно лежащие на руле, поблескивали золотистым лаком и узеньким, простым на вид золотым колечком с маленьким прозрачным камушком. Но когда Инга шевельнула пальцами, я увидела, как камушек заискрился разноцветными гранями, и поняла, что это бриллиант.
– Здравствуй, Танюша, – радушно сказала она. – Приятно тебя вновь увидеть. Садись.
Я устроилась рядом с ней, а Тим и Лиза – на заднем сиденье. Тим кратко представил Лизу, и я заметила, как Инга скользнула по ее лицу настороженным взглядом.
Мы приехали в какой-то неизвестный мне клуб. Вначале медленно двигались по улице Кузнецкий Мост, затем свернули в переулок и остановились. Тим выпорхнул первым и помог нам выйти. Вновь начался дождь, и мы быстро юркнули в распахнувшиеся перед нами двери. Администратор встретил Ингу как давнего и почетного гостя и усадил нас за столик недалеко от сцены.
Тим крайне оживился, когда мы вошли в клуб. Развалившись на стуле, он вытянул ноги под стол и с интересом оглядывал сцену. Она была разделена на три площадки. Средняя, более большая, находилась по центру. От нее отходил почти до середины зала узкий подиум. Мы сидели возле его окончания. По бокам две круглые площадки меньших размеров размещались на разных уровнях. Они напоминали два прозрачных диска, нанизанных на металлические шесты. Причем та площадка, что была с нашей стороны, находилась довольно высоко.
– Интересное сооружение, – заметил Тим, наклоняясь ко мне. – Под высокую можно даже встать и увидеть танцовщицу снизу.
– Все какой-то полезный опыт, – усмехнулась Инга, услышав его слова. – Может, и пригодится! Я ему предлагаю открыть свое дело, – добавила она, повернувшись ко мне.
– Свое дело? – неожиданно встряла Лиза. – Инга! Вы, наверное, плохо знаете этого шалопая!
И Тим и Инга одновременно повернулись к ней. Но в этот момент началось представление, и Тим тут же сосредоточил свое внимание на сцене. Вначале вышли две девушки, стандартные блондинка и брюнетка, и у обеих были явно силиконовые груди.
– А вот и две наши очаровательные зверушки! – объявил голос в микрофон. – Соболь и Чернобурка.
– Отстой! – громко сказал Тим. – Получше псевдонимов не нашлось, что ли?
Они начали танцевать, в принципе, без какого-либо сюжета. Медленно раздевшись и оставшись «топлес», девушки сплелись в объятиях, потом разошлись. Потом снова сблизились. Они извивались блестящими телами под крики и свистки мужчин из зала, изображая лесбиянок. Голубоглазая блондинка периодически прижималась к черноглазой брюнетке, и этот контраст выглядел довольно красиво и возбуждающе.
Тим ерзал на стуле, и я видела, что он с трудом сидит на месте. Лиза не выдержала и толкнула его локтем. Я заметила, как Инга остро на нее глянула.
«Только сцен ревности мне тут не хватало», – недовольно подумала я и громко спросила:
– А не выпить ли нам чего-нибудь покрепче?
Инга улыбнулась и подозвала официанта.
– Слушаю, Инга Витальевна, – подобострастно склонился он.
И мы изумленно на них глянули. Инга сделала заказ.
– Она тут известная личность, – прошептала мне на ухо Лиза. – Зря Тим с ней вновь начал. По-моему, опасная дамочка.
– Опять обо мне сплетничают, – засмеялся Тим и положил Инге руку на плечо.
– Господи! – вздохнула я. – До чего же ты самонадеян! Думаешь, весь мир вертится вокруг твоей персоны?
– А то? – усмехнулся Тим. – Хотя, – после паузы добавил он и вздохнул, – вы обе единственные на этой земле девушки, которые видят во мне только друга, а не самца. И это приятно!
Он отпил коктейль и вновь начал смотреть на сцену. А я заметила, что Инга после этого заявления мгновенно успокоилась насчет Лизы.
Девушки на сцене в этот момент разошлись в разные стороны. Блондинка поднялась на круглую площадку слева от основной сцены, а брюнетка забралась на высокую справа. Они начали медленно крутиться под музыку вокруг шестов. А на их место под восторженный рев мужчин вышла крупная и сильно накачанная девица. Ее загорелое мускулистое тело блестело и выглядело неестественно.
– Встречайте любимицу худых коротышек, бесподобную Боеголовку! – возвестил голос.
– Тебя возбуждают такие тела? – спросила Инга, придвинувшись к Тиму.
– Что я, по-твоему, извращенец? – рассмеялся он, внимательно наблюдая за статичными позами, которые принимала танцовщица. – Но здесь на самом деле тонкий режиссерский ход. Силачка составляет чудесный контраст с изящными и женственными блондинкой и брюнеткой. Поэтому они задействованы одновременно в спектакле.
– Умный мальчик, – одобрительно сказала Инга.
– Просто он по образованию хореограф, – заметила я.
И увидела, как Тим мне подмигнул.
Из голубой тетради с изображением розовых цветов сакуры на обложке:
«Кто танцует тёнкина? Низкосортные девки и гейши. Они рассуждают, как и все публичные женщины – высокого ли, низкого ли ранга: сделать вас счастливым, чтобы получить вознаграждение. Вечеринка была организована во второразрядном чайном доме женщиной, звавшейся О-Кома («госпожа Лошадка»). Это был обычный чайный дом с кланяющимися служанками, ритуалом снятия обуви, чистыми комнатами и раздвижными окнами, запахом пудры для тела, частной женской жизни и видом сырого садика за окнами.
Десять гостей были с поклонами препровождены в комнату и усажены за низким столом. Появилась еда, разлили чай, откупорили белые сосуды с саке. Гости предлагали тосты и громко разговаривали.
В комнате было жарко, но никто не открывал окон. За занавесом застучал барабан; гости принялись ритмично выкрикивать: «Тёнкина, тёнкина, хай!» Занавес распахнулся – за ним находилась госпожа Лошадка, стучащая в небольшой барабан. Одна из девушек пощипывала струны сямисэна. Музыка была пронзительная и пронизанная чувственностью.
Появились десять девушек, почти вкатившись в комнату своей семенящей походкой. Они были полностью облачены в церемониальные одежды, а их лица и шеи фарфорово отблескивали пудрой – спутником их профессии. Некоторым из гостей они вообще не показались женщинами; несопротивлявшаяся служанка игриво взвизгнула, когда один из гостей схватил ее.
