— Так и ты. Железная бизнес-леди Залесская один раз в год превращается в тыкву.
— Рус, — я невольно охнула и отстранилась от мужчины, ставшего мне за эти годы братом. Самым настоящим и родным.
— Ну прости, — он состроил страдальческую гримасу, — раз в год ты показываешь свое истинное лицо нежной, тонко чувствующей ромашки-Рыжика, да? Вон даже веснушки на месте, — ласково произнес Руслан и провел большим пальцем по моей щеке.
Он прав, от прежней Рори не осталось ничего, кроме высокого роста, широких плеч и рыжей копны волос, да и те сменили оттенок в салоне на более холодный. От веснушек я тщательно избавлялась, что было, в общем-то, невозможно, потому я тратила тонны профессиональной косметики, замазывая солнечный дар природы.
Когда-то казалось, что с моей комплекцией невозможно похудеть настолько сильно, ведь у меня даже строение кости было широким, но нет, девять лет назад пропали не только лишние килограммы, но сдулась даже моя шикарная когда-то грудь.
Когда весы начали показывать отметку в пятьдесят килограмм, Яна Юрьевна забила очередную тревогу и повела меня к врачу. Начались разнообразные курсы диет, только для набора веса, от которых я не набрала ни одного килограмма, лишь перестала стремительно худеть, а потом все же перестроила полностью свой рацион, но так и осталась суповым набором из костей.
За лето между первым и вторым курсом… а я поступила, да. Не знаю, насколько правильными были мои ответы наугад, но в зачетке по философии у меня красовалось твердое пять. Так вот, за то первое лето так называемых каникул я прописалась у косметологов, впервые ощутив практически маниакальное желание избавиться от веснушек, к которым был неравнодушен Богдан. Тогда мне хотелось стереть их с себя, что было нереально.
И когда я смирилась с тем, что они не исчезнут никогда, я дала себе маленькое послабление и связалась с девушкой, которая купила у меня тот самый бирюзовый клатч. Он был по-прежнему у нее, в безупречно идеальном состоянии, видимо, она сдувала с него пылинки и никак не хотела мне его возвращать. Но я же дала себе послабление, ощущая, что без той сумки, напоминающей о Бо, не смогу нормально жить, потому и выкупила за сумму вдвое больше, чем продала. Та сумма оказалась даже выше изначальной стоимости в бутике, но мне было глубоко фиолетово. С этой сумкой я больше не расставалась, храня ее в ящике прикроватной тумбы.
Провела ладонями по щекам, смахивая дорожки слез.
— Я просто долго пробыла в душе, чуть не сняла с себя кожу мочалкой, — фыркнула, поясняя появление веснушек и начала подниматься. Вот к кому мне надо было ехать сразу, как почувствовала накатившую на меня волну безысходности, переплетенную с желанием умереть. С желанием отправиться к Богдану.
Именно так я и поступала все прошлые восемь лет, но сегодня попыталась разорвать тот порочный круг и поехала не к Русу, а к Глебу. И вот во что это вылилось. Клеев был удобным любовником целых два года, мы встречались время от времени, а сегодня я поставила на наших отношениях большой и жирный крест, а ведь он этого даже не понял.
— Поехали куда-нибудь пообедаем, а то меня сегодня вырвали из дома без завтрака.
Я хмыкнула и все же кивнула в ответ. Пообедать так пообедать.
— Только давай тогда в Свен. Я все же, — махнула ладонью, указывая на свое лицо, — слегка не в виде.
— Да ладно тебе, ты быстро взяла себя в руки, Рори, — хмыкнул Рус и потянул меня к выходу. — Давно уже надо было здесь все перестроить, — посетовал он, запирая дверь.
— Нет, — твердо бросила через плечо и зашагала вниз по ступеням. — квартира моя, так что… Будет так, как есть.
Богдан оставил мне неожиданно много денег, я и предположить не могла, что такие суммы существуют. Да и не существовали они в моем прежнем мире.
В моем прежнем мире я была уверена, что нужно вгрызаться зубами в любой предоставленный шанс, а в новом мне не нужно было ничего этого делать, мое будущее было и так предопределено. Я могла, отучившись, сесть на попу ровно и получать немалые дивиденды, разъезжая по теплым странам и воспитывая дочь в достатке. Но я еще на третьем курсе вместо того, чтобы просто проставить практику в одном из наших ресторанов, пошла действительно ее проходить, причем не в головной офис, а в одну из самых проблемных наших точек.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Свен — единственный ресторан, который, несмотря на достаточно невысокую среднюю цену чека, почему-то почти не приносил прибыли, и на следующем собрании акционеров собирались ставить вопрос о его закрытии. Я так увлеклась анализом его деятельности, что не смогла нормально выйти на учебу.
Я перелопатила огромное количество показателей, начиная от самых простых, таких как отзывы гостей, критика, работа персонала, и заканчивая более углубленными — расходами, пропорцией между баром и кухней, числом посетителей на одно посадочное место в зале, оборачиваемостью чека, выработкой на одного повара за один час и многими другими.
Причина неудач крылась на поверхности: слишком пафосная обстановка — она так и манила очень богатых клиентов, которые разочаровывались в предоставленном им выборе блюд, а тех, кому было по карману наше меню, вовсе отпугивала.
Я еле успела составить дневник практики и отчет по ней, но с тех пор я не смогла уделять все время только дочери и учебе. Я продолжила работу в ресторане, занявшись его реорганизацией, что получилось у меня достаточно успешно, а когда через год я окончила обучение, то абсолютно бессовестно и нагло, подговорив Олега и воспользовавшись своим правом голоса, выбила себе место в совете директоров и сместила с должности зама главдира. Воевать со ставленником Вострова мне было тогда не по рангу. Он же пожертвовал своим замом, чтобы не накалять обстановку, решив, что девочке, то есть мне, скоро надоест играть в большую начальницу и я сбегу.
Сначала было, безусловно, тяжело, потому что все воспринимали меня как зажравшуюся вдову, решившую поиграться, но довольно быстро их мнение изменилось, а я так никуда и не сбежала, постепенно перетягивая на себя все больше важных решений. И вот полтора года назад у меня получилось то, чего не смог добиться Богдан. Я заняла кресло генерального директора семейной компании Залесских, к которой с недавних пор я причисляла и себя. И помогла мне в этом Яна Юрьевна, что стало для меня очередной неожиданностью: она просто переписала все свои акции на внучку в честь важного для девочки праздника — самого первого сентября в ее жизни. Вот так вот Ульяна пошла в первый класс, а я заняла главную должность во всей компании, практически единолично себя и назначив.
— Что Свиридовы? — спросила сразу после того, как сделала заказ, не глядя в меню. Зачем? Я и так знала его наизусть.
— Были недовольны.
— Я удивлена, что они тебя вообще дождались.
Братья бизнесмены из Сочи были очень импульсивными личностями с горячей кавказской кровью, несмотря на фамилию.
— Им выгодно наше сотрудничество, иначе, если мы не договоримся, они могут разориться, — усмехнулся Рус и отложил меню.
— Почему ты не думаешь, что можем прогореть мы? И ресторан там окажется провальным.
— Ты сама-то в это веришь? — рассмеялся мужчина. — Я точно нет.
Руслан, несмотря на то, что не имел никакого отношения к ресторанам, тратя все свои силы и время на строительный бизнес его отца, всегда был в курсе происходящего у нас. Он был в курсе, казалось, вообще всего, кроме самой главной тайны его бывшей жены, которая кое-что мастерски скрывала от него вот уже несколько лет. И я иногда так сильно хотела ему все рассказать, но не имела на то никаких человеческих прав. Тайна была не моей, и точка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Так ты поделишься, что тебя так расстроило?
— Дизайн их ресторана, — отмахнулась я и быстро отпила травяной чай, но Рус заметил то, как я отвела взгляд. Не мог не заметить, иначе не продолжил бы допрос.
— И? Что не так с их дизайном?
— Фотографии… — тихо протянула я, а потом, сжав губы и разозлившись на саму себя, пояснила: — У них на стенах висят художественные фотографии, очень красивые, но на них всех рыжие девушки с веснушками. Это так странно… Особенно несколько лиц крупным планом.
