А как дела у вас?
– Думаю, что нас только что приняли на сезонную работу. Надеемся благодаря этому не очень обращать на себя внимание. Я планирую вскоре начать задавать вопросы и, возможно, получать ответы, а также ориентиры для дальнейших действий. Сарда жив и где-то недалеко – я это чувствую.
В ответ последовало его неодобрительное молчание, однако, от комментариев он воздержался.
– Да… Сообщите мне, если ваши планы как-либо изменятся. Через тридцать минут я выйду на контрольную связь.
– Принято. Пайпер заканчивает связь. Я спрятала свое переговорное устройство в карман сложенного летного костюма, укрыла сверток за занавеской и вернулась туда, где несколько минут назад рассталась с розовощеким владельцем бара.
– Где вы пропадали? Я же сказал вам ждать меня здесь! А вы отправились куда-то за занавеску. К чему прятаться? Приступайте к своей работе, понятно? За дело!
Музыка смолкла. Внимание всех посетителей оказалось прикованным ко мне. Я смутилась.
– Ну? – подгонял меня хозяин.
– Хорошо… – я поправила вуаль. Зрители начали хлопать в ладоши. Я удивленно спросила; – А что мне нужно делать?
– Что делать? Конечно же, танцевать! А для чего вас так одели?
– О да, конечно. Извините.
– От вас требуется не извиняться, а танцевать!
Я увидела в зале расширившиеся от удивления глаза Маккоя. Нетвердой поступью я взобралась на подиум. Со стороны его обивка производила впечатление довольно новой, но вблизи это оказался протертый до дыр вельвет, на котором даже стоять можно было с большим трудом, не то что танцевать.
Танцевать? Мне – танцевать?
Шум в зале нарастал. Ядовитые усмешки окружали меня со всех сторон.
Клиенты ждали развлечений: Клингоны, люди, аргелийцы… разношерстная и не очень многообещающая публика.
Хозяин все больше и больше терял терпение и усиленно хлопал в ладоши.
Оркестр ожил и сыграл несколько тактов. Публика продолжала стучать по столам.
Я развела руки в стороны и начала медленно опускать их, имитируя полет бабочки. Два шага влево, два шага вправо – наверное, это от меня требуется? Теперь и у Мэрит глаза расширились от удивления и сделались похожими на блюдца. В дверях появился Скеннер, одетый в красную рубашку официанта, но с трикордером в руках. Удивительно! Какая радость: в качестве зрителей сидят мои коллеги по Звездному Флоту и терпеливо дожидаются танцев в моем исполнении!
Я начала двигаться, но совершенно не в такт музыке. Зрители загудели от разочарования. Я попыталась как-то упорядочить свои кривляния на сцене, но без особого успеха. Просто меня этому никто не учил. Наконец, через несколько минут я все-таки "поймала" мелодию и начала двигаться в такт ей.
Отношение публики ко мне немного потеплело. Очевидно, я просто стала им симпатичной.
Клингоны за столиком слева начали оказывать мне знаки внимания, хватая меня за вуаль. Им удалось оторвать довольно большой ее кусок от свободного края, прежде чем я успела отскочить в сторону. Сидящим за столиком не слишком понравилась моя несговорчивость, не характерная для аргелийцев. Клингоны негодующе подняли вверх свои кружки с любимым напитком представителей этой планеты – вином с бабочками. Его своеобразный запах ясно ощущался в комнате. Они восприняли мою реакцию на их поведение как скрытое одобрение. Довольные лица подвыпивших клингонов блестели при свете факелов. Один из них схватил меня за лодыжку.
– Для аргелийской женщины ты ведешь себя слишком необычно, – прорычал он. – Сядь вместе с нами.
– Не могу, – отвечала я, – я на работе.
– Твоя работа никуда не уйдет, – он стянул с моей ноги туфлю, поднял ее к своему лицу, понюхал и насмешливо посмотрел в мою сторону, затем что-то произнес на своем языке.
Я не поняла, о чем он меня спрашивал, и во всяком случае, не собиралась вступать с ним в дискуссию, а попыталась освободить схваченную Клингоном ногу, но ускользнуть от его цепкого захвата мне не удалось.
– Ты плохая танцовщица, – произнес Клингон.
Единственная женщина-участник ансамбля покачала головой, засмеялась и что-то сказала на языке клингонов. Ее слова вызвали у них взрыв смеха, объектом которого, очевидно, была я.
Клингон-горилла еще крепче схватил мою ногу.
– Кирту назвала тебя женщиной Эласа. Ты поэтому так сопротивляешься?
Ты не похожа на эласскую женщину!
И снова смех.
Сосед гориллы опрокинул еще стаканчик и добавил:
– Но аргелийские женщины умеют делать еще кое-что, Гелт. В таком месте, как это, без подобных навыков хозяин не возьмет на работу.
Я остановилась, глаза мои горели, и я едва сдерживала свой гнев.
Гелт и его компаньоны опять разразились смехом. Затем Клингон повернулся ко мне лицом;
– Хватит танцев, – произнес он. Я прищурилась и хрипло ответила.
– Немедленно отпустите мою ногу. Иначе вы пожалеете об этом.
Все вдруг перестали смеяться. Вскоре затихла и музыка.
– Нужно кое-чему тебя поучить, – произнес Гелт. – Тому, что хорошо знают Клингоны. Это настоящие, глубокие знания. Да здравствуют Клингоны! он поднял свою кружку, провозглашая тост, а другой рукой продолжая удерживать мою ногу. – Если будешь грубить – заплатишь жизнью.
Все выпили и стали наблюдать за моей реакцией.
Я почувствовала, как побледнело мое лицо.
– А как иначе обращаться с обезьяной, которая едва научилась ходить?
Он сразу понял мой вполне прозрачный намек и еще крепче обхватил мою ногу. Краем глаза я заметила хозяина бара, который в панике жестикулировал, призывая меня замолчать. Маккой поднялся, чувствуя приближение беды. Скеннера и Мэрит поблизости не было. Настал момент, когда мне самой предстояло позаботиться о себе и заодно выбить нахальство из этого клингона-гориллы.
Я поняла, что разговорами мне ничего добиться не удастся; это было понятно по выражению его глаз. Поэтому мне пришлось закрыть их ударом ногой в переносицу – старым добрым приемом, принятым в Звездном Флоте. Он сразу же отпустил мою ногу, но то, что отключило бы любого представителя рода человеческого, прозвучало для Клингона лишь гулким эхом в его многоугольном черепе. Гелт стал падать назад с изумленным выражением на лице, но вскоре он оправился от удара и метнулся ко мне уже во главе целой стаи друзей-собутыльников, тоже стремившихся схватить меня за одежду. Это море Клингонов в конце концов наверняка должно было бы потопить меня в своих волнах, но мне на помощь, словно торпеда, метнулся Скеннер.
Тактика защиты Звездного Флота помогла нам удержаться поверх этих бушующих волн, но их было пятеро, а нас только двое. Маккой тоже пытался прорваться к нам, но ему мешал обратный поток аргелийцев, в страхе разбегавшихся в разные стороны. Мэрит тоже затерялась где-то среди них.
Трое представителей человеческой расы, оказавшихся в баре, какое-то время колебались, а затем все же решили присоединиться к нам со Скеннером, что свело формальное численное превосходство Клингонов к нулю, но нужно было учитывать и то, что нам предстояло иметь дело с их безжалостностью и огромной физической силой.
Я почувствовала их стиль кабацкой драки, услышав звук, весьма напоминавший хруст ломающихся костей. После этого я поняла: чтобы выжить мне придется отбросить все условности.
Прижав уши и сделав злые глаза, я бросилась в атаку. Рядом со мной периодически оказывался Скеннер и всякий раз не по своей воле. Постепенно Маккой обнаружил в себе неплохие способности к ударам соперников бутылкой по голове. Но головы Клингонов всегда отличались крепостью, а нрав природной злобностью. Гелт все чаще заставлял меня обращать на него пристальное внимание. Я с трудом уклонялась от его попыток ухватить меня за ногу, так что мне было не до помощи моим друзьям. Я запечатлела на его черепе еще несколько неплохих ударов, один из которых снова пришелся по переносице, и у него опять появилось все то же изумленное выражение на лице. Он стал постепенно оседать вниз, не изменяя этого выражения. Всего несколько минут назад в баре царило благодушие, теперь в действие вступила природная гордость клингонов. Если бы Гелту удалось схватить меня, моя судьба оказалась бы незавидной.
К моему счастью, согласно указу аргелийского парламента, на планете запрещалось ношение всех видов оружия, иначе я давно уже была бы мертва.
Постепенно все аргелийцы выбежали на улицу, и в баре остались только люди и Клингоны, сцепившиеся в единый клубок, и один из приказчиков хозяина, отчаянно звонивший в колокольчик. Этот звук тревоги аргелийцы расценивали буквально как призыв бежать в сторону, противоположную его источнику, поэтому на скорое появление помощи рассчитывать не приходилось.
Гелт начал загонять меня в угол. Между нами осталась единственная преграда – подиум. С ревом он вскочил на него, пытаясь схватить меня за горло. Я неуклюже уклонилась, оставив в его руке порядочный кусок вуали.
