Алексей понял, что это и есть Дунаева.
Скрытый кустами акации, росшими вдоль плетня, он хорошо разглядел ее.
Женщина медленным взглядом обвела кусты, огород, вечереющее небо, затем опустилась с крыльца и, покачивая бедрами, прошла по двору.
– Ишь, поплыла! – раздалось позади Алексея. Он оглянулся. Рядом стояла хозяйка.
– Что, засмотрелся? – Она осуждающе поджала губы. – Глаза не сломай.
Хозяйка приоделась. Вместо заношенной хламиды на ней была опрятная юбка и белая рубаха с широкими рукавами. Волосы покрывал чистый ситцевый платок. Теперь стало заметно, что у нее миловидное лицо.
– Уж и засмотрелся, – небрежно проговорил Алексей. – На улице день, а она вырядилась, будто на гулянку, вот и смотрю…
– Так и есть, – зашептала женщина. – У ей, что день, что ночь – все одно. Других дел нету, как нарядиться да погулять. Одни мужики на уме.
– Мужики?
– Ужасть сколько! – Женщина сделала большие глаза: – Ни стыда, ни совести у бабенки! И ведь только в прошлом году мужа похоронила! Муж-то у Деникина служил. Его красные ранили, он и остался в Херсоне секретно, когда белые отступили, думал за ейной юбкой отсидеться, а чека его тут и прибрала.
– Вот как…
– Она и полгода не прождала с его смерти, затрепала подолом. Нынче с одним красным летчиком спуталась, глядеть невозможно! Да разве он один!
Женщина сплюнула в сердцах и, оправив рубаху на груди, проговорила уже совсем другим тоном:
– Пошли, поснедаем, я борща наварила.
– Не надо, хозяйка, не заработал пока…
– Еще заработаешь. На голодный живот какой от тебя толк!
Уходя, Алексей еще раз взглянул в соседний двор. Хозяйка перехватила его взгляд Ревниво сказала:
– Что вы за народ, мужики! Нюх у вас, что ли, такой на легкую бабу! Гля! Только увидел, а уж глаз не может оторвать. И что в ей такого!.. Ты к ей сходи, она добрая, не отпихнет.
– Брось, хозяйка! – с деланным смущением отмахнулся Алексей. – С души ты на нее говоришь,
Он попал точно, Женщина так и взвилась:
– Не такая? Да я ее как ободранную!.. Да я, может, половины не скажу, что знаю! У ей нынче летчик за постоянного ночует, а, кроме него, еще штуки три просто так ходят. Ночью погляди: чуть этот уснет, она шасть в огород, а там уже поджида-ают…
– Кто поджидает?
– Кто, кто! Такие же, верно, как и ты, любители!
– Ну, мне-то ни к чему! – сурово произнес Алексей. – Я таких баб не уважаю. От них одна канитель и безобразие. Я этого не люблю!..
Он поспешил перевести разговор на другое. Про себя Алексей решил во что бы то ни стало остаться здесь на ночь и проверить, правду ли говорит хозяйка.
В избе он сел у окна, чтобы ни на минуту не терять из виду улицу. К столу вместе с ними примостилась горбатая старушонка с мутными, точно плесенью подернутыми глазами. Маленький хозяйский сынишка смотрел на него с интересом, забыв во рту обслюнявленный палец. Хозяйка суетливо накрывала на стол. Чувствовалось, что ее волнует присутствие мужчины в доме. Она быстро двигалась по комнате, легко поворачивалась, обдавая Алексея запахом свежего хлеба и домоваренного мыла, и без умолку рассказывала о своем прежнем житье-бытье, о муже, о родителях, к которым она думает перебраться, когда «фронт уйдет», потому что одной «до невозможности скучно…»
Выбрав момент, Алексей попросил:
– Хозяюшка, может, разрешишь на твоем дворе заночевать? Зато уж завтра с самого солнышка за работу.
– Что ты все – хозяйка да хозяйка! – обиженно сказала она. – Небось у меня имя есть. Зови Анна. А фамилия моя Усаченко. Это по мужу. А от роду я Свиридова. Батя мой с-под Твери, то в России, у самой почти Москвы…
– Так как же насчет переночевать? – напомнил Алексей.
– Ночуй, – краснея и не глядя на него, ответила она. – Места хватит.
– А мне много не надо. Я на чердаке пристроюсь- худо ли? Там сено, я видел.
– Как хочешь…
СТАРЫЕ ЗНАКОМЫЕ
Воронько с его группой больше не появлялся. По видимому, в ЧК они вернулись другой дорогой.
Когда Алексей снова принялся за работу, день уже догорал. В воздухе острей стали запахи, заметней тишина. Врангелевская артиллерия сегодня молчала, не желая, должно быть, впустую тратить снаряды. Это был первый ощутимый результат вчерашней операции. На какой-то срок связь между шпионами и левым берегом была прервана.
Алексей бойко стучал топором. В соседнем дворе хозяйничала согнутая, одетая по-вдовьи старуха со скрюченным носом. От Анны Алексей узнал, что это мать Надежды Дунаевой. Сама Надежда почти не появлялась на дворе.
Алексей размышлял. Имевшиеся у него смутные подозрения относительно этой женщины подтвердились. Дунаева была вдовой деникинца, расстрелянного ЧК. Эго о многом говорило. Во-вторых, она связана с какими-то таинственными людьми, которые ходят к ней по ночам. Если эти люди не созданы пылким воображением Алексеевой хозяйки, то кто они такие? Счастливые соперники Филиппова? Или, может быть, это те самые, что подсунули ему приказ о вылете в Николаев?
Обдумывая все это, Алексей еще раз по-настоящему оценил тот счастливый случай, который привел его сюда, на чердак старого сарая, к гостеприимной и доверчивой Анне Усаченко. Здесь он, кажется, все узнает…
Алексей работал дотемна.
В сумерках к дому Дунаевой, тарахтя на всю улицу, подкатила извозчичья пролетка. С нее соскочил Филиппов. Махнув рукой вознице, он вошел в ворота. Пролетка умчалась.
Навстречу Филиппову выбежала Дунаева. Он чмокнул ее в щеку и, обняв, повел в дом. Проходя мимо хромой старухи, громко сказал:
– Здорово, Михеевна!
Та отвернулась и что-то злобно забормотала, тряся головой.
– Пойдем, пойдем, – позвала Дунаева, беря летчика за плечо.
Филиппов засмеялся и взошел на крыльцо. Возле Алексея немедленно появилась Анна.
– Приехал! – сообщила она. – Это полюбовник ее, самый главный летчик у красных – Филиппов. Может, слыхал? Старуха видеть его не может: зятя любила крепко. А самой-то Надьке лишь бы кто. Сейчас они загуляют!
– Ну и пусть их! – Алексей пренебрежительно сплюнул. – Гляди лучше, как я тут крышу приспособил. Теперь она до второго пришествия простоит…
Поужинав остатками обеденного борща, Алексей сослался на усталость и попросил разрешения лечь спать. Хозяйка хотела постелить ему в горнице, но Алексей сказал, что после болезни не может терпеть духоты, взял предложенную ею для подстилки старую, армейского сукна куртку и забрался на свой наблюдательный пункт.
Быстро спустилась ночь. Позажигались звезды над Херсоном. В крутой чернильной темноте заглохли звуки.
В соседнем доме «гулял» летчик. Иногда во двор выходила старуха, и, когда отворялась дверь, слышно было, как дребезжали струны гитары и пела Дунаева. Голос у нее был грудной, печальный. С ним переплетался надорванный филипповский басок.
Потом они замолчали. Желтый свет, пробивавшийся меж ставен, погас. Мягкая, совсем не военная тишина воцарилась вокруг.
Алексей лежал на чердаке сарая, вслушиваясь в каждый звук, доносившийся из-за плетня. Он мало спал за последние двое суток, и постепенно его начала одолевать дрема. Чтобы не поддаться ей, Алексей постарался принять самую неудобную позу. Повернулся на живот, уткнул подбородок в положенные один на другой кулаки. Но сон как бы наплывал откуда-то сверху, путал мысли, властно и настойчиво смежал веки. Все вокруг стало призрачным, безразличным…
И вдруг что-то произошло. Алексея будто толкнули в спину. Он. встрепенулся и поднял голову.
В соседнем дворе было какое-то движение. Смутно проступали белесые стены, и Алексею показалось, что в том месте, где к дому примыкает сарай, темнота шевелится. Спросонок у него еще шумело в ушах, но он все-таки отчетливо услышал шорох, словно кто-то переступал с ноги на ногу. А спустя несколько секунд уже не требовалось особенного напряжения, чтобы понять, что там происходит.
Дверь на заднем крыльце приоткрылась, и женщина – это была молодая Дунаева – негромко произнесла:
– Сейчас…
Ей так же тихо отозвался мужчина:
– Уснул?
– Да. Идите в сарай, я сейчас.
– Ключ?
– Да вот же он, где всегда!
Женщина скрылась. Большая тень передвинулась через двор. Стало слышно, как скребется ключ в замке, затем заскрипела открываемая дверь. Мужчина тихонько свистнул.
И со стороны огорода к нему придвинулась вторая тень.
«Эге, да вас двое!» – подумал Алексей.
Когда дверь сарая закрылась, Алексей соскочил с чердака, на цыпочках подошел к плетню, перелез через него и тотчас же пластом упал на землю: из дому вышла Дунаева.
Прошлепав босыми ногами мимо Алексея, Надежда скрылась за дверью сарая. Там зажгли фонарь.
Нащупав браунинг, Алексей пробрался к стене, нашел щель и заглянул в нее.
Мужчины прятали в сене, что навалом лежало в глубине сарая, тяжелый продолговатый ящик, который они принесли с собой. Женщина светила им «летучей мышью». Они изредка обменивались короткими фразами. Управившись, все трое вернулись к двери.
