Она изумленно поглядела на него.
– Мне… мне нравится вот так лежать с тобой, – призналась она шепотом.
– О боже, и мне нравится, – простонал он. – Поцелуй меня, милая!
Его вожделение пылало между ними как греческий огонь. Не пытаясь больше ничего понимать, она растворилась, расплавилась в нем. Ее пьянила эта неутолимая жажда, это долгое объятие, этот изнуряющий контакт с его властным телом. Казалось, его жар сжигает ее везде, где бы ни коснулся. Ей хотелось, чтобы этот поцелуй никогда не кончался. Ей хотелось провести в его объятиях всю жизнь, удерживая его, любя его. Любя его!
Господи, да она ведь полюбила Джереми Гамильтона! Это открытие потрясло ее, заставило замереть в его объятиях. Неужели это правда? О да! И это чувство не идет ни в какое сравнение с тем, что она испытывала к Кайлу. И тем не менее она ужасно страдала, когда тот ушел. Так что же в таком случае будет с ней, когда уйдет Джереми? А в том, что рано или поздно, узнав правду, он обязательно уйдет, Глэдис не сомневалась. Он сильный, здоровый мужчина, и ему нужна здоровая жена, которая будет ему достойной спутницей и родит детей, а не жалкий полуинвалид с врожденной болезнью сердца.
Очевидно почувствовав ее напряжение, Джереми тоже замер и, оторвавшись от ее губ, поднял голову, вглядываясь в ее лицо потемневшими от страсти глазами.
– Что случилось, милая? Я сделал тебе больно?
Нервно сглотнув, она покачала головой.
– Тогда в чем дело? Только не говори, что ты передумала.
– Я…
Звонок его мобильного, прозвучавший так неожиданно и громко, что оба вздрогнули, на время избавил ее от необходимости отвечать. Джереми чертыхнулся, сел, достал телефон из кармана брюк и, взглянув на дисплей, снова бросил «о черт» и ответил. Глэдис не слышала, что говорили на том конце, но голос был явно мужской.
Того короткого времени, что длился разговор, ей хватило, чтобы собраться с мыслями и окончательно прийти в себя. Она сняла свой свитер со спинки дивана, куда бросила его несколькими минутами раньше, и завозилась, дрожащими руками спеша натянуть его. Джереми, не прерывая разговора, бросил на нее вопросительный и умоляющий взгляд, но она решительно покачала головой. Как вовремя раздался этот звонок. Если бы не это, вряд ли она нашла бы в себе силы оторваться от того наслаждения, которое сулили ей губы и руки Джереми. Она была настолько поглощена страстью, что забыла обо всем на свете, забыла о том, что она неполноценная женщина, которая не имеет права любить и быть любимой. От этой печальной мысли к горлу Глэдис подкатил ком, а в глазах заблестели непрошеные слезы. Она поспешно спустила ноги с дивана и хотела встать, но Джереми в этот момент как раз закончил разговор и, схватив ее за руки повыше локтей, удержал.
– В чем дело, Глэдис? Почему ты убегаешь?
Она часто заморгала, пытаясь прогнать жгучие слезы, и отвернулась, чтобы он их не увидел, но Джереми пальцами одной руки взял ее за подбородок и повернул голову к себе. Увидев слезы у нее на глазах, он переменился в лице.
– О боже, девочка моя, ты плачешь! Что случилось? Я сделал тебе больно? Скажи!
Она отчаянно замотала головой, не доверяя своему голосу.
Он нахмурился.
– Тогда я не понимаю почему… Объясни.
Если бы она могла! Но у нее не было сил преодолеть свое эгоистичное желание еще немного погреться в лучах его любви и страсти. Если она признается в своей болезни, он сразу охладеет к ней, потеряет интерес, как это случилось с Кайлом, а она согласна выдержать его гнев, негодование, даже презрение, но только не равнодушие и жалость. Этого она не перенесет.
– Прости, – хрипло выдавила она. – Ты здесь совершенно ни при чем. Все дело во мне. Наверное, я еще не готова пойти до конца, – солгала она.
– Пару минут назад я мог бы поклясться, что ты более чем готова, не меньше, чем я, и если бы не этот проклятый звонок, я бы тебе это доказал.
– Это… была ошибка, – жалко пробормотала она.
Он отпустил ее подбородок и сжал пальцами руки.
– Ошибка? Ты действительно так думаешь?
– Да, – выдавила она, отводя взгляд.
Он убрал от нее руки, словно обжегся, и нежность и озабоченность в его глазах сменились гневом.
– Что ж, если тебе нравится так считать, продолжай обманывать себя и дальше. – Он поднял свою рубашку с пола, встал и резкими движениями просунул руки в рукава и стал застегивать пуговицы. – Но, учти, больше я не сделаю ни единого шага тебе навстречу. Когда ты поймешь свою ошибку, то должна будешь сама прийти ко мне. – Он повернулся и бросил на нее испепеляющий взгляд. – Сама, слышишь? – Резко развернувшись, он направился к двери, бросив через плечо: – Я уезжаю на встречу с поверенным Джеффри. Потом, возможно, заеду навестить кого-нибудь из старых друзей. Буду поздно. Желаю приятного вечера, – насмешливо закончил он и вышел.
После его ухода Глэдис посидела еще несколько минут, чувствуя, как в левой половине грудной клетки растекается тупая боль, а сердце часто и неровно бьется. Она прижала ладонь к груди и стала делать осторожные, глубокие вдохи, как учил ее врач. Бедное ее сердце, сколько волнений и переживаний свалилось на него так внезапно? Выдержит ли оно такое напряжение?
Таблетки. Ей надо срочно принять таблетку и полежать. Где ее лекарства? Ах да, в сумочке, в ее комнате. Надо встать и пойти туда, сказала себе Глэдис, но силы внезапно оставили ее, и она в изнеможении откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза.
Через несколько минут она почувствовала, что боль немного отступила, сердцебиение выровнялось, осталась лишь слабость и тошнота, но с ней Глэдис научилась справляться. Сейчас она поднимется в свою комнату, выпьет лекарство и все будет хорошо. Это просто небольшой приступ, какие случались и прежде и всегда проходили.
Осторожно поднявшись, Глэдис почувствовала, как комната покачнулась перед глазами, и ухватилась за край письменного стола. Постояла немного, подождала, когда голова перестанет кружиться, и потихоньку пошла к двери.
Глэдис благополучно добралась до середины холла, направляясь к лестнице, когда перед глазами неожиданно потемнело и, прежде чем провалиться в черную дыру бессознательности, она успела подумать: о боже, теперь он догадается.
Когда Глэдис открыла глаза, первым, что она увидела, было расплывчатое встревоженное лицо Джереми. Еще не совсем придя в себя, думая, что это сон, она подняла вялую руку и осторожно прикоснулась к его смуглой щеке, ощутив под своими холодными пальцами тепло его кожи. Он накрыл ее руку своей большой ладонью и провел ее рукой по своей шершавой скуле, по подбородку, потом с порывистой нежностью прижался к ладони губами, согревая ее своим дыханием. От его прикосновения в ее теле пробудились ощущения, совсем не похожие на те, что порой можно испытать во сне. Она заморгала, сфокусировала взгляд и сообразила, что это вовсе не сон. Она лежит на кровати в своей комнате, и Джереми сидит на краю и с озабоченным и каким-то трогательно-растерянным видом смотрит на нее. Глэдис улыбнулась, затем нахмурилась. Почему он здесь? Что произошло?
