– Здарово… – подкатил один, сивухой от него буквально разило. – Закурить не одолжишь?
– Не одолжу.
Главное – выиграть тут несколько секунд. А для этого не надо говорить «не курю», надо говорить «не одолжу».
– Э, ну а чо…
М-да… захолустье. В Ростове только за сам факт такой корявой предъявы можно было навсегда потерять авторитет на улице. Ростов – это все-таки величина, и проявлялось это во всем, даже в движении группировок.
– Юрец, хавчик в багажник, – уверенно распорядился я.
– Э, стой, перетрем…
Бандера открыл багажник – я перехватил «АКС-74У» и направил его в брюхо неловко скачущему (нога, что ли, перебита) предводителю местной кодлы.
– Давай перетрем. Чо сказать хотел, обсос? Говори!
Остальные аборигены тихо растворились в темноте: лезть на автомат никому в ум не пришло.
– Чо заглох, буркалы выпучил? Не слышу!
– Не… я типа закурить попросил.
– Нету у меня. Еще вопросы?
Мужик опасливо покосился на автомат:
– Э, а ты чей…
– Папы с мамой. Я тебе должен что-то?
Очень важный вопрос, советую задавать его всегда, на любой терке, даже если вы считаете, что она закончилась в вашу пользу. Если ваш противник отвечает, что нет, не должен – потом отыграть ему назад будет почти невозможно. Ты же сам мне сказал, что я тебе ничего не должен? Аргумент железный.
– Не…
– Тогда вали…
– Я хотел сказать, кореш… через Молодогвардейск не ходи, там мусора, засада. Лучше объедь…
– Благодарю.
– Ну… пойду я.
– Давай.
Я не опускал автомат, пока последний из могикан не скрылся во тьме…
– Прозвонил? – спросил я Бандеру.
– Ага. Нас ждут…
Донбасс…
Я был тут несколько раз, но особо не задерживался – все по делам. Донбасс сильно отличался от Ростова. Ростов – блатной, купеческий город, ни на что не претендующий, но и своего не упускающий, – наверное, это самый большой провинциальный город в Союзе. Криминал у нас, конечно, был мощный, но старый и придерживающийся определенных принципов. А в Донецке и вообще в Донецкой области все сразу пошло с горки и кувырком. Немало пацанов там пропало. Я слышал, что были даже случаи, когда киллеров, мотающих срок и даже сидящих под вышкой, выпускали из зоны, чтобы отработать заказ и вернуться обратно. А кум с хозяином за это бабло делили. Конечно, и у нас не детсад, но такого, чтобы киллеров из зон выпускали на дело, – такого не было…
А вообще мрачно тут было, мрачно. Ростов – это казацкий край, зажиточный, хлебосольный, там деревни – картинки казацкие, это тебе не беленые мазанки на цементе из коровьего дерьма с соломенными крышами. И Ростов – много производств, порт, люди деловые – в общем, жизнь кипит. А Донецк – край шахтеров, здесь все темное, мрачное. Проезжаешь через небольшой городок – угольные терриконы как обязательный элемент пейзажа, торговля у дороги, темные от угольной пыли дома, какие-то рынки, бедные машины – «Москвичи», «Жигули», тоже грязные. Люди – кто в чем одет, есть и в шахтерских спецовках. В одном месте – стоянка дальнобоев, и там девочки…
– Остановим, – сказал я Бандере, – отдохнем?
– Ни. Ехай… – сказал он.
– А чего так?
– Не по-христиански это…
Ну, если не по-христиански…
– Юр, а у тебя девушка есть? – спросил я, продолжая рулить и посматривая назад. Какая-то «девятка» прицепилась… но нет, ушла.
– Ни…
– А была?
– Была одна. Красивая…
Что-то мне подсказывало, что Бандера врал. Может, и была. Да только она сама об этом не знала.
– Чего грустный такой?
…
– Ты послушай меня. Меня еще перед Афганом учили – в первом бою по фиг на врага, главное тут – не победить. Главное – выжить, пулю не словить. А бывает по-всякому. Я с одним учился, его в первом же бою минометом накрыло. Потом в ящик собирали, чтобы «Черным тюльпаном» домой отправить. А ты выжил. И не только выжил, но и счет свой пополнил. Это не каждый сможет. А ты смог…
Бандера вздохнул:
– Ты когда-нибудь у нас был?
– У вас – это где?
– Ивано-Франкивская область.
– Нет.
– Там… у каждого дома есть такая… часовенка. Дева Мария стоит или крест. Люди с дороги могут тоже подойти помолиться. А зброю на людыну поднимать нехорошо. Не по-христиански это…
– Слушай, – сказал я, – а чо тогда ты тут-то делаешь, а? Шел бы священником в церковь и к оружию не касался бы. А ты здесь.
– Мой дед в УПА воевал, от ваших рук загинул. Мне сказали – хочешь мстить? Я сказал – хочу…
– А месть-то горькой оказалась…
Бандера отвернулся к окну и замолчал…
Сам Донецк… он был огромен, и очень сложно было определить границу города. Дело в том, что такого города, как Донецк, изначально не было, это был шахтерский поселок Юзовка, построенный на берегу реки у завода промышленника Хьюза. Потом он начал разрастаться, вбирая в себя все больше и больше окрестных шахтерских поселков, стоящих у местных богатых рудных лав. Уголь здесь добывали уже лет двести, работа была тяжелой – и потому здесь привечали всех, главное – готов ли ты работать. В итоге получилось, что перед распадом СССР Донецкая область была третьей по численности населения после Московской и Ленинградской. Она же стала самой населенной в Украине.
Чувствовалась ли здесь Украина? Нет. Вывески на русском, радио на русском – только номера у машин другие. От самого въезда в город нас повели, сел на хвост замызганный «Форд Сьерра». Все так, нема базара – донецкая братва заметила стремную машину. Если все по-серьезному, то тормознут дальше уже менты, обшмонают, найдут автомат – и мы приехали. А дальше – братве могут и из КПЗ выдать…
– Далеко ехать тут?
– Ни. Давай на Артема…
Тормознули нас на перекрестке Артема и Гурова. Я уже думал, что делать дальше, как отмазываться от автомата в машине, но заглянувший в машину мент не попросил права. Он только оглядел нас и бросил:
– Давайте за мной…
И пошел обратно к своей «шестерке», разукрашенной в непривычный зеленый цвет с желто-синей лентой…
Российская Федерация
Здание УФСБ по г. Ростову и Ростовской области
30 ноября 2001 года
Экстренное совещание, состоявшееся сегодня в УФСБ по Ростовской области, имело на повестке дня только один вопрос: экстренная ситуация на границе, которая ставила под угрозу срыва агентурно-оперативную разработку «Янтарь».
– …местная милиция прибыла на место преступления только спустя три часа после того, как первый вызов поступил в дежурную часть, – это зафиксировано на коммутаторе…
Прослушивание милицейского телефона – дело незаконное по-любому, никто не даст на это санкцию. Но прослушивали…
– По нашим данным, там могло быть убито как минимум десять человек. Точное количество убитых установить не удалось.
– Тогда откуда у вас такие данные?
– Данные группы наблюдения. В перестрелке участвовали как минимум тридцать человек. Большинство из них – боевики Центральной ОПГ.
– Нестор…
– Так точно. И еще. Прямо перед перестрелкой зафиксирован выезд милицейского автомобиля, принадлежащего местному шахтинскому РОВД. Никаких оснований там быть у него не было, это не участковый. Перестрелка началась вскоре после визита машины милиции.
Генерал пометил себе в блокнот.
– Дальше.
– Группа наблюдения засекла отход Садыка и еще одного человека, предположительно относившегося к группе обеспечения. Остальные, кто входил в группу обеспечения, предположительно погибли.
– Группа наблюдения. Они засветились?
– Никак нет.
– Как же им это удалось?
– Они выбрали позицию на терриконе и не обнаруживали себя, товарищ генерал.
– Оперативная съемка?
– Велась, но… качество плохое, товарищ генерал…
– Открывайте отдельный ДОП по Шахтинскому РОВД. Хода пока не давайте.
– Есть.
– Что по Садыку?
– Ему удалось уйти.
– Это точно?
– Наблюдательный пост засек его у его дома в бывшем колхозе «Коммунар». Там он пробыл около часа. Вместе с ним был еще один фигурант, идентификацией сейчас занимаемся.
– Куда ушел Садык?
– Мы довели его до границы Украины на луганском направлении. Там он перешел границу, у нас же не было разрешения сопровождать его на территории Украины.
Генерал хотел выругаться, но сдержался. Может, так оно и лучше.
– По остальным фигурантам «Янтаря»?
– Проверка еще идет. Уже с достаточной уверенностью можно сказать, что большинство фигурантов – бывшие и действующие сотрудники украинских правоохранительных органов, владеющие навыками ОРД и предпринимающие все меры предосторожности.
…
– Тем не менее нам удалось серьезно продвинуться вперед в вопросе вскрытия противостоящей нам группировки противника и определить нового фигуранта.
Местный генерал посмотрел на московского, тот кивнул без ярко выраженного интереса – давай, мол…
– Горегляд Алексей Владимирович. Звание – майор милиции, родился и вырос в Днепропетровске. Уволен по состоянию здоровья, но есть служебка на него из прокуратуры, и не одна. Начинал в ОБХСС, потом продолжил заниматься организованной преступностью. По данным, полученным из доверительных источников, был связан с местной СБУ, освещал обстановку в правоохранительных органах.
