ни милосердия.
Хаттори Хандзо умирал вместе с ним. Молча, не дрогнув ни единым мускулом на лице, не изменив позы и ничем не выдавая бушующего в душе шторма.
Грязновато-серая воронка вихря неумолимо приближалась, небрежным танцем сдирая псевдоматерию мира снов и поглощая её огромными кусками. Ещё немного – и всё закончится.
Хаттори Хандзо прикрыл глаза… И удивлённо распахнул их, услышав громкий и мелодичный женский голос:
– Старейшина! Я прошу дозволения разделить наказание со своим мужем!
Преодолев секундное замешательство, самурай резко оглянулся. По одной из боковых дорожек парка в его сторону решительно шла хорошо знакомая жемчужноволосая девушка, затянутая в грубое чёрное сукно солдатского мундира. На её руках, словно грудной ребенок, удобно устроился миниатюрный ленточный дракон, ластившийся к ласкающей его загривок ладони с неукротимостью котёнка.
Старик Хандзо неверяще покачал головой, осознавая, какую глупость сотворил его внук. И немедленно попытался исправить содеянное. Однако усилие воли, направленное на то, чтобы вышвырнуть девчонку из мира снов, пропало втуне.
– Тебе здесь не место, женщина! – раздражённо прорычал самурай в ответ. – Не вмешивайся!
– По праву крови! – вновь крикнула Алекса, продолжая целеустремлённо идти к старику. – Его вина – моя вина!
Хандзо против воли залюбовался ей. Распущенные волосы развевались на ветру, на бледных щеках полыхал взволнованный румянец, а плавные и уверенные движения таили в себе грацию опасной хищницы…
– Не говори глупостей, девочка, – смягчился он, признавая за ней определённую правоту и уважая силу её духа. – Твои порывы чисты и искренни, но это вовсе не тот случай, когда заступничеством можно что-то исправить. Меж вами нет священных уз, а что до крови… Твои способности необычны, но даже они не всесильны, чтобы сравниться с ритуалом принятия в род. Процесс ещё не завершён. И спустя какое-то время тебе суждено стать прежней. Смирись и отступись от Леона…
– Он умирает! – Алекса остановилась возле Хандзо и устремила тревожный взгляд вперёд. – Он умирает, дедушка! Ватацуми сказал, что ты должен разрешить помочь ему, иначе Лео даже не увидит меня!
Дракончик негодующе зашипел на категорично замотавшего головой самурая и презрительно плюнул в него комком лучистого Света.
– Дедушка, пожалуйста, – прошептала Алекса, молитвенно сложив ладони лодочкой и опустилась перед стариком на колени. – Дозволь мне помочь ему. По праву крови.
– Этого недостаточно, – глухим голосом ответил Хандзо и отвернулся, не в силах смотреть в пылающие надеждой глаза Алексы.
– У неё будет ребёнок, замшелый ты пень!!! – вдруг взревел дракончик. – Вот о каком праве она говорит!!!
– Что-о-о?! – хором воскликнули Хандзо и Алекса, уставившись на парящего над ними духа.
А в небесах ослепительно сверкнула молния. И умирающий мир заплакал вслед за гибнущим создателем…
Глава 7
– Старик, неужели ты думал, что они по ночам свитки под одним одеялом читают? – ехидно парировал дух-хранитель, вьющейся лентой выписывая в воздухе хитроумные вензеля и наслаждаясь произведённым эффектом. – А тебе, девочка, следует поменьше нервничать! Что вы на меня так уставились?! Время уходит!
Алекса несколько раз хватанула ртом воздух, непроизвольно скрестив руки на животе, и, залившись густым малиновым румянцем, негромко выругалась. Выпустив пар, она неверяще покачала головой и, словно позабыв о том, что ещё недавно спрашивала разрешения, не сказав ни слова, гордо и решительно шагнула к дорожке, на которой умирал её мужчина. Шагнула навстречу своей смерти.
– Столько лет прошло, а ты так и остался игрушкой в руках богов, Хандзо, – прошипел дракончик и вновь презрительно сплюнул, перед тем как устремиться вслед за уходящей девушкой.
Обогнав её меньше чем за мгновение, дух в полёте увеличился до привычных размеров и громогласно взревел, устремляясь навстречу идущей буре. Хранитель не мог остановить, но мог отсрочить неизбежное, давая Алексе призрачный шанс на успех.
И только старый самурай, ошарашенный неожиданной новостью, остался недвижим, провожая дракона и девушку странным взглядом. Внутри него шла борьба. Принципы послушания, впитанные чуть не с молоком матери, боролись с желанием сохранить семью. Защитить, сохранить, уберечь… Пойти против прямого приказа богини-праматери? Немыслимо! Но это становилось для него всё более реальным – с каждым утекающим мгновением, с каждым решительным шагом девушки, приближающейся к смертельной для неё границе.
– Нет мне прощения, Пресветлая… Это моя семья. И ради них я пойду даже против вашей воли! – прошептал Хандзо, вновь принимая расслабленную позу. И сосредоточившись, отчётливо проговорил, зная, что будет услышан даже сквозь ветер: – Дозволяю…
Алекса Бладштайнер на мгновение остановилась и, обернувшись через плечо, благодарно кивнула.
Голос старика в её сознании дрогнул и стал тише. «Не в моих силах помочь ещё хоть как-то, разве что советом. Теперь это только его Дорога Совести, и она не тронет никого больше. Но мой внук не справится один. И не должен был. Его чувство вины обострено до предела, а душа обнажена и уязвима как никогда. Беззащитный, слабый, неспособный отличить внушение от реальности. Он уже сдался…»
«Клинок сломался, – задумчиво откликнулась Алекса, перебив старика и ступая на белые камни. – И должен быть перекован. Я же говорила, что исторические хроники можно будет читать детям вместо сказок!»
«Почему ты уверена, что справишься?»
Девушка вновь приостановилась и прошептала:
– Я не могу не справиться. Я же дочь кузнеца…
* * *
В некоторых случаях страдания души переходят в физическую боль. Остаётся только кричать. Громко, на пределе собственных возможностей, не в силах противостоять рвущемуся изнутри воплю. Кричать, выплёскивая всё до капли, в надежде, что пустота принесёт блаженное облегчение…
Ноги предательски подкосились. В очередной раз. Рухнув на колени, я неловко завалился на бок и тонко заскулил, уподобившись брошенному в канаве щенку, размазывая по лицу маску из крови и слёз. Кем я был в те мгновения? Уж точно не гордым самураем, привыкшим сражаться до конца с неизменной улыбкой на устах.
Клинок сломался. Вновь.
Однажды я всё же смог собрать себя по кускам, чуть ли не точечной сваркой. На вторую попытку сил не осталось. Клинок сломался.
Тени ушедших за грань людей продолжали кружить вокруг, сливаясь в серый полупрозрачный вихрь. И на этот раз у них были лица тех, кого я убил. Они обвиняли. Укоряли. Стонали от причинённых страданий, ведь далеко не каждому я дарил лёгкую и быструю смерть. Мне хотелось спрятаться от их голосов, а получилось только заткнуть уши руками и свернуться клубочком. Это не помогало.
– Хва-а-атит! – Мой отчаянный крик только раззадорил мёртвых. – Хва-а-атит, пожалуйста!!!
И моя просьба была услышана. Внезапно в заунывное пение призраков вплёлся совершенно иной голос. Мелодичный, звенящий от напряжения и переполненный неподдельной яростью. Женский. Такой знакомый и такой родной. И очень
