к алкоголю используется культурными симбионтами, которые включают как мутуалистические, так и паразитические формы. Относительно благотворный или безвредный симбионт может при определенных условиях мутировать в нечто вирулентное и даже смертельно опасное. На протяжении тысячелетий люди представляли себе, что другие религии могут быть формой болезни или недомогания, а отступники часто оглядываются на свои прежние дни как на период болезни, которую они каким-то образом пережили, но эволюционная перспектива позволяет нам увидеть, что существует столько же положительных, сколько и отрицательных сценариев, как только мы начинаем рассматривать религию как возможный культурный симбионт.
Дружественные симбионты встречаются повсюду. Ваше тело состоит, возможно, из ста триллионов клеток, и девять из десяти из них не являются человеческими (Hooper et al., 1998)! Большинство из этих триллионов микроскопических гостей либо безвредны, либо полезны; лишь меньшинство из них заслуживает беспокойства. Многие из них, действительно, являются ценными помощниками, которые мы унаследовали от наших матерей и без которых были бы совершенно беззащитны. Это не генетическое наследство. Некоторые из них могут передаваться через общий кровоток матери и плода, но другие передаются при телесном контакте или близости. (Суррогатная мать, не вносящая никакого генетического вклада в имплантированный в ее утробу плод, тем не менее вносит существенный вклад в микрофлору, которую младенец будет носить с собой всю оставшуюся жизнь). Культурные симбионты - мемы - также передаются потомству негенетическим путем. Говоря на своем "родном языке", мы передаем его потомству негенетическим путем.
Пение, вежливость и многие другие навыки "общения" передаются в культурном плане от родителей к потомству, и младенцы, лишенные этих источников наследования, часто оказываются глубоко неполноценными. Хорошо известно, что связь между родителями и потомством является основным путем передачи религии. Дети растут, говоря на языке своих родителей и, почти во всех случаях, идентифицируя себя с религией своих родителей. Религия, не будучи генетической, может распространяться "по горизонтали" к неродственникам, но в большинстве случаев такие преобразования играют незначительную роль. Слабое понимание этого факта привело в прошлом к грубым и жестоким программам "гигиены".
Если вы считаете, что религия - это злокачественная черта человеческой культуры, своего рода детская болезнь с затяжными последствиями, то политика общественного здравоохранения по борьбе с ней должна быть политически радикальной, но довольно простой: прививка и изоляция. Не позволяйте родителям давать своим детям религиозное воспитание! Эта политика была опробована в широких масштабах в бывшем Советском Союзе и привела к ужасным последствиям. Возрождение религии в постсоветской России говорит о том, что религия может сыграть свою роль и использовать ресурсы, о которых невозможно мечтать в рамках этой простой концепции.
Совершенно другой вид эволюционной возможности представляют теории сексуального отбора. Возможно, религия похожа на беседку птицелова. Самцы птиц посвящают огромное количество времени и усилий строительству и украшению сложных конструкций, призванных произвести впечатление на самок вида, которые выбирают себе пару только после тщательной оценки беседок соперников. Это пример беглого полового отбора - разновидности естественного отбора, в которой ключевую селективную роль играет разборчивая самка, чьи предпочтения в течение многих поколений могут превратиться в весьма специфические и обременительные требования, как, например, прихоти павианов, обязывающие павлинов отращивать эффектные, дорогие и неуклюжие хвосты. (Яркая окраска самцов птиц - наиболее изученный пример полового отбора. В этих случаях первоначальный перекос во врожденных прихотях самок, например, предпочтение синего цвета перед желтым, усиливается положительной обратной связью и приводит к появлению интенсивно синих самцов, причем чем синее, тем лучше. Если бы большинство самок в изолированной популяции этого вида случайно предпочли желтый цвет голубому, то в результате беглого отбора получились бы ярко-желтые самцы. В окружающей среде нет ничего, что делало бы желтый цвет лучше голубого или наоборот, кроме царящего среди самок вида вкуса, который оказывает мощное, хотя и произвольное, давление отбора.
Каким образом нечто вроде беглого процесса полового отбора может повлиять на экстравагантность религии? Несколькими способами. Во-первых, у человеческих самок мог быть прямой половой отбор на психологические черты, способствующие развитию религии. Возможно, они предпочитали самцов, которые демонстрировали чувствительность к музыке и церемониям, что впоследствии могло перерасти в склонность к тщательно продуманным восторгам.
Самкам, имевшим такое предпочтение, не нужно было понимать, почему оно у них возникло; это могла быть просто прихоть, слепой личный вкус, побудивший их к выбору, но если выбранные ими пары оказывались лучшими кормильцами, более верными семьянинами, то эти матери и отцы, как правило, воспитывали больше детей и внуков, чем у других, и как чувствительность к церемониям, так и вкус к тем, кто их любит, распространялись. Или же одна и та же прихоть могла иметь селективное преимущество только потому, что ее разделяло большее число самок, так что сыновья, которым не хватало чувствительности к церемониям, были обойдены разборчивыми самками. (А если бы влиятельная часть наших предков-женщин без всяких на то причин пристрастилась к самцам, которые прыгали под дождем, мы бы сейчас оказались не в состоянии усидеть на месте, когда идет дождь. Девушки могли бы разделять или не разделять нашу склонность к прыжкам в таких условиях, но они бы определенно выбирали парней, которые это делают - таков смысл классической гипотезы полового отбора). Идея о том, что музыкальный талант - это королевский путь к женским объятиям, конечно, знакома; вероятно, с ее помощью продается миллион гитар в год. И, возможно, в этом что-то есть. Это может быть генетически передаваемая склонность со значительными вариациями в популяции, но мы также должны рассмотреть культурные аналоги полового отбора. Церемонии "потлатч", распространенные среди коренных американцев Северо-Запада, поражают воображение: это церемониальные демонстрации показной щедрости, в которых люди соревнуются друг с другом в том, кто больше отдаст, иногда до полного разорения. Эти обычаи носят следы того, что они были созданы эскалатором с положительной обратной связью, подобно тем, которые создают павлиньи хвосты и гигантские рога ирландского елька. Другие социальные явления также демонстрируют инфляционные спирали дорогостоящей и по сути произвольной конкуренции: хвостовое оперение на автомобилях 1950-х годов, мода подростков и рождественские световые табло на улице - одни из наиболее часто обсуждаемых, но есть и другие.
Более миллиона лет наши предки создавали прекрасные "Ахеулейские ручные топоры" - грушевидные каменные орудия разного размера, любовно обработанные и редко имеющие следы износа. Очевидно, что наши предки потратили много времени и сил на их изготовление, и дизайн вряд ли изменился за прошедшие века. Были найдены большие тайники с сотнями и даже тысячами таких изделий (Mithen, 1996). Археолог Томас Уинн (1995) считает, что трудно переоценить, насколько странным является ручной топор по
