годы диетологи считали, что ключ к предотвращению ожирения - это простое исключение жиров из рациона. Теперь выясняется, что такой упрощенный подход к диете контрпродуктивен: когда вы упорно удерживаете свою систему, жаждущую жиров, неудовлетворенной, это усиливает компенсаторные усилия организма, приводящие к чрезмерному потреблению углеводов.
Эволюционно наивное мышление недавнего прошлого помогло создать и привести в движение бандвал с низким содержанием жиров, который затем стал самоподдерживающимся под заботливым присмотром производителей и рекламодателей продуктов с низким содержанием жиров. Таубс (Taubes, 2001) наглядно рассказывает о политических процессах, которые создали и поддерживали это "евангелие низкого содержания жира".
И это своевременное предупреждение для предлагаемого мною предприятия: "Это история о том, что может произойти, когда требования политики общественного здравоохранения - и требования общественности получить простой совет [выделено мной] - сталкиваются с запутанной двусмысленностью настоящей науки" (с. 2537). Даже если мы сделаем науку о религии правильно (впервые), мы должны упорно охранять целостность следующего процесса - сведения сложных результатов исследования к политическим решениям. Это будет совсем не просто. Бэзил Рифкинд, один из диетологов, на которых оказывалось давление с целью заставить их вынести преждевременный вердикт о низком содержании жиров в рационе, выразился лаконично: "Наступает момент, когда, если не принять решение, последствия могут быть очень серьезными. Если вы просто позволите американцам продолжать потреблять 40% калорий из жиров, это тоже приведет к последствиям" (Taubes, 2001, p. 2541). Благих намерений недостаточно. Именно такой ошибочной кампании мы хотим избежать, когда пытаемся исправить то, что считаем токсичными излишествами религии. Мы с ужасом представляем себе возможные последствия попыток навязать одну из ошибочных "краш-диет".
Может возникнуть соблазн заявить, что нам всем было бы лучше, если бы в наш рацион не вмешивались всезнайки-диетологи. Мы бы ели то, что нам полезно, просто полагаясь на свои инстинкты, заложенные эволюцией, как это делают другие животные. Но это просто ошибочно, как в случае с диетой, так и с религией.
Цивилизация - сельское хозяйство в частности и технология в целом -
Огромное и стремительное изменение экологических условий по сравнению с условиями жизни наших совсем недавних предков сделало многие наши инстинкты неактуальными. Некоторые из них, несмотря на устаревание, могут сохранять свою ценность, но вполне вероятно, что некоторые из них положительно вредны. Мы не можем с уверенностью вернуться в блаженное неведение нашего животного прошлого. Мы застряли в роли знающего вида, а это значит, что нам придется использовать наши знания как можно лучше, чтобы адаптировать нашу политику и практику к нашим биологическим императивам.
Список теорий марсианина
Если бы вы были Богом, вы бы придумали смех?
-Кристофер Фрай, "Леди не для горения".
Мы можем быть слишком близки к религии, чтобы поначалу ясно видеть ее.
Эта тема давно знакома художникам и философам. Одна из их самоназванных задач - "сделать привычное странным", и некоторые из великих ударов творческого гения заставляют нас прорваться сквозь корку чрезмерной привычности и взглянуть на обычные, очевидные вещи свежим взглядом. Ученые не могут не согласиться с этим.
Мифическим моментом для сэра Исаака Ньютона стал странный вопрос о том, почему яблоко упало с дерева. ("А почему бы и нет?" - спросит обыватель-недоучка; "Оно же тяжелое!". -как будто это удовлетворительное объяснение.) Альберт Эйнштейн задал такой же странный вопрос: все знают, что значит "сейчас", но Эйнштейн спросил, подразумеваем ли мы с вами одно и то же под "сейчас", когда покидаем компанию друг друга на скорости, близкой к скорости света. В биологии тоже есть странные вопросы. "Почему самцы животных не лакают?" - спрашивает покойный великий эволюционный биолог Джон Мейнард Смит (1977), живо пробуждая нас от догматической дремоты, чтобы столкнуться с любопытной перспективой. "Почему мы моргаем обоими глазами одновременно?" - спрашивает другой великий биолог-эволюционист Джордж Уильямс (1992). Хорошие вопросы, на которые биология еще не дала ответа.
Вот еще несколько. Почему мы смеемся, когда происходит что-то смешное? Мы можем считать очевидным, что смех (в отличие, скажем, от почесывания за ухом или отрыжки) - это адекватная реакция на юмор, но почему это так? Почему одни женские формы сексуальны, а другие - нет? Разве это не очевидно? Просто посмотрите на них! Но это еще не все. Закономерности и тенденции в наших реакциях на мир действительно гарантируют, как ни банально, что они являются частью "человеческой природы", но все равно остается вопрос "почему". Любопытно, что именно на эту особенность эволюционной постановки вопроса часто смотрят с глубоким неприятием художниками и философами. Философ Людвиг Витгенштейн знаменито сказал, что объяснение должно где-то остановиться, но эта неоспоримая истина вводит нас в заблуждение, если отбивает желание задавать подобные вопросы, преждевременно прекращая наше любопытство. Например, почему существует музыка? "Потому что это естественно!" - самодовольно отвечает обыватель, но наука не принимает ничего естественного как должное.
Люди во всем мире посвящают много часов - часто всю свою профессиональную жизнь - созданию музыки, ее прослушиванию и танцам. Почему?
Cui bono? Почему существует музыка? Почему существует религия? Сказать, что это естественно, - это только начало ответа, а не конец.
Замечательная писательница-аутистка и эксперт по животным Темпл Грандин дала неврологу Оливеру Саксу отличное название для одного из его сборников исследований необычных людей: "Антрополог на Марсе" (1995). Именно так, сказала она Саксу, она чувствовала себя, общаясь с другими людьми здесь, на Земле. Обычно такая отчужденность мешает, но отстранение от обыденного мира помогает сосредоточить внимание на том, что иначе слишком очевидно, чтобы заметить, и это поможет, если мы временно поставим себя в (три ярко-зеленых) ботинки "марсианина", одного из команды инопланетных исследователей, которых можно представить незнакомыми с явлениями, которые они наблюдают здесь, на планете Земля.
Сегодня они видят население, насчитывающее более шести миллиардов человек, почти все из которых посвящают значительную часть своего времени и энергии той или иной религиозной деятельности: ритуалам, таким как ежедневная молитва (как публичная, так и частная) или частое посещение церемоний, но также и дорогостоящим жертвам - не работать в определенные дни, независимо от того, какой надвигающийся кризис требует немедленного внимания, намеренно уничтожать ценное имущество во время пышных церемоний, вносить вклад в поддержку специалистов-практиков в общине и содержание сложных зданий, и соблюдать множество тщательно соблюдаемых запретов и требований, включая отказ от определенной пищи, ношение чадры, обиду на безобидное на первый взгляд поведение других и так далее. Марсиане не сомневались, что все это было "естественным" в одном смысле: они наблюдали это почти повсеместно в природе, у одного вида вокальных двуногих. Как и другие
