…Когда я очнулась в очередной раз, я вдруг поняла, что совсем не чувствую больше боли. У меня словно вообще не было тела, осталось одно внимание. Я подняла голову и осмотрелась. Вокруг было красиво: лес, река, холмы… Мы в горах или на холме. Я лежу, облокотившись о спину ящера, который, тяжело дыша, распластался у начала длиннющей лестницы. Я скользнула по ней взглядом: ступени вели к неприступным стенам какой-то крепости.
Я почувствовала, как меня отстегивают и кладут на землю, и я видела над собой туманное бессолнечное небо и лицо… Знакомое лицо, охваченное горькими мыслями. Юнуши, та гномка, что подарила мне ожерелье…
«Юнуши…» — прошептала я, не зная для чего.
«Молчи, я сейчас», — отозвалась гномка сурово.
Она звала кого-то, и вскоре я услышала еще голоса.
«Все. Тебе здесь помогут, а мне надо бежать», — сказала она и попыталась сесть на ящера, но я схватила ее маленькую ручку своей окровавленной ладонью.
Я словно видела себя со стороны и не понимала, что я делаю. Словно просматривала книгу с быстро меняющимися картинками.
«Где мы?» — прошептали мои губы.
«В Орене… Мне пора…» — гномка вдруг разжала мою руку, и ее лицо, заслонявшее до этого треть небосклона, внезапно исчезло.
Я помню, как захотела сказать еще что-то, но мое горло заполнила жидкость — кровь. Я попыталась сглотнуть ее, но начала захлебываться.
«Рай! Нет! Рай!!!» — услышала я детский голосок гномки.
И умерла.
непрошенная жизнь
…Я помню, с какой неохотой я открыла глаза. Я была в темной комнате. Сквозь единственное мансардное окно едва пробивался тусклый свет звезд. Я лежала на кровати. Пахло недавно потухшей свечой. Мне было невыносимо больно. В районе груди словно была вырезана воронка, которая все продолжала и продолжала засасывать зацепившиеся за нее мышцы и ткани. Правая рука была до плеча замотана огромным количеством бинтов, так что я не смогла ей даже пошевелить. Правый глаз не видел, и я ощущала, что вся правая половина лица словно продолжает гореть в огне.
Тихий стон вырвался из моей груди. Какого демона я еще жива? Я крутила в голове эту мысль, но не находила ответа.
Что-то зашевелилось у самой стены. Я повернула голову набок и увидела вскочившую со стула Юнуши, которая до этого, видимо, дремала в углу.
«Рай! О боги! Ты очнулась! Ты умерла… Ты умерла…» — гномка захлебывалась словами.
Она все говорила и говорила, что видела, как этот маг, как Виллим пустил в меня шип, как ужасно это было. Как она попыталась спасти меня, но ей пришлось подождать, пока все, посчитав меня мертвой, уйдут подальше от тропы, на которой лежало мое тело…
Чувство бесконечного горя охватило меня. Я знала, что если я открою рот, то наговорю много нелестного этой доброй девушке, но, сказав еще пару фраз, она наконец замолчала. Я отвернулась.
Я лежала с каменным лицом, стараясь не глядеть в ее сторону. Тогда она, склонившись надо мной, внимательно осмотрела меня.
«Рай, ты жива — это главное. А все эти раны… Та женщина, лекарь, сказала, что сможет вылечить все твои раны… Она воскресила тебя, и…»
Я не дала гномке договорить.
«Зря ты это…» — выдохнула я.
На самом деле мне хотелось выть и орать. Кричать, что никто не позволял этой выскочке помогать мне. Что я должна была умереть, и что я умерла, и пустое тело на кровати — это те жалкие крохи, что от меня остались, и я теперь должна жить в этом ужасе еще сколько-то дней, месяцев, а возможно, даже и лет.
Гномка замялась.
«Ты сейчас очень расстроена… Виллим… Я полагала, вы дружны, но…» — начала она, а я все молила, чтобы она не произносила больше ни единого слова. Но она продолжала что-то лепетать.
Я гневно посмотрела на нее.
«Зря ты это сделала! — наконец вырвался у меня такой истошный крик, что я сама испугалась. — Убирайся от меня! Пошла вон!»
Нижняя губа гномки задрожала, и она отступила от моей кровати. В дверях появилась высокая стройная фигура. Возможно, темная эльфийка стояла там уже давно. Юнуши направилась к двери. Женщина попыталась ее остановить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
«Юнуши!» — позвала я гномку.
Та обернулась, смотря на меня красными глазами из-под насупленных бровей.
«Будь ты проклята», — прошипела я.
Гномка выскочила из комнаты, а я отвернулась к стене головой, так как телом пошевелить не могла.
Меж тем я услышала шаги, направляющиеся к кровати. В уме своем я прокручивала, что обидного я могу сказать новой гостье в ответ на ее расспросы о моем самочувствии. Но та молчала.
Тишина нависла над комнатой. Все внутри меня клокотало. Я оскалилась и повернула голову в сторону женщины.
Я сразу заметила, что это была не обычная эльфийка. У нее было абсолютно человеческое лицо — мягкое, понимающее, и такой обволакивающий взгляд, словно бы говорящий, что она меня прекрасно понимает. Я вспомнила, что уже однажды видела ее. Ее невозможно было забыть. Там, в Муравейнике… Она была лекарем… Ее Преосвященство. Имени я тогда не знала. Она просто смотрела на меня, и все.
«Ничего Вы не понимаете», — ответила я вслух на свои же размышления.
«Это я воскресила тебя», — тихо произнесла темная эльфийка.
«Тогда и тебя я проклинаю…» — снова оскалилась я, но ее лицо не поменяло своего выражения.
Она мягко улыбалась, но в то же время глаза ее были серьезны и полны такой тоски, что я сама невольно поежилась.
«Сильно болит?» — она дотронулась до моей грудной клетки.
«Словно меня до сих пор раздирают на части», — огрызнулась я в ответ.
«А там?» — она легонько постукала в районе сердца.
Я сжала зубы, чтобы не закричать и не заплакать.
«Тот, кто хотел тебя убить, не знал анатомии вашей расы. У вас сердце немного правее и ниже. Так нужно, чтобы распределять нагрузку на непропорционально вытянутые конечности и крыло», — спокойно сказала она, словно бы мы вели научную дискуссию.
Я с удивлением посмотрела на женщину. Ее выражение лица так контрастировало с ее синюшной кожей и белоснежными волосами, что я не могла сконцентрироваться на своей злости. В дверях послышалось движение. Еще две фигуры появились в проеме, но тут женщина, обернувшись, замахала руками:
«Нечего, нечего тут смотреть. Дайте ей прийти в себя».
Затем она снова обратилась ко мне.
«Ты пока в зеркало не смотрись, — сказала она, и я вздрогнула. А она продолжала: — Я убрала все зеркала из кельи. Я все поправлю, но чуть позже. Сначала надо заняться твоей раной».
После этого она произнесла надо мной несколько заклинаний, и я сразу почувствовала, что ушла физическая боль. Я вдруг представила тот ужас, в котором окажусь, когда уйдет и моя спасительница, и я останусь один на один со своими мыслями, но женщина, словно читая мои самые глубинные страхи, слегка улыбнулась, а затем нарисовала руками шар в воздухе и переправила его в мою сторону.
«Теперь спи», — услышала я и погрузилась в сон.
…Когда я очнулась, у моей кровати сидел мужчина. Он был не молодой и не старый. Люди, они странные — по ним всегда видно, сколько им лет. Этому было лет тридцать пять или около того. В руках он мял потертую шляпу с нелепым пером. Я смотрела на него, еще не до конца придя в себя, а он рассматривал свои пальцы, шляпу, глядел по сторонам. Глаза его были большие, зеленые, любопытные. Густые рыжие волосы аккуратно обрамляли его моложавое лицо, но мелкие морщины все же предательски выдавали его совсем не юный возраст. Он испугался, когда я открыла глаза, но продолжил сидеть рядом и пристально рассматривать меня.
И тут я застонала — боль вернулась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
«Я сейчас позову Аду», — поспешил он заверить меня и бросился в коридор.
«Ада, — подумала я, — та темная эльфийка…»
Он тут же вернулся и заверил, что она скоро будет.
«Терпимо?» — спросил он и ласково склонился надо мной, но я отстранилась.
«Ты кто такой?» — поинтересовалась я, недоумевая, что это он так на меня пялится.
