– Поаккуратнее, а то ты ее уронишь!
– Знаю, – ответил Мердок, отчего-то чувствуя себя виноватым. – Я уже повторил это три раза.
Лахлан услышал смешок Джилли, но решил, что отчитает ее позже. Встав впереди Мердока, он взял Флору за руку.
– Вы позволите?
Глаза Флоры округлились, и она, хотя и не сразу, кивнула.
Лахлан дал знак волынщику начинать.
Прошло много времени с тех пор, как он бывал при дворе. Там он неплохо научился танцевать, и ему хватило нескольких минут, чтобы вспомнить нужные па. Когда сноровка вернулась, он расслабился и стал наслаждаться живостью кокетливого танца. Держа Флору в объятиях близко к себе, Лахлан чувствовал исходящее от нее нежное тепло и вдыхал слабый цветочный аромат. Сопровождаемые восторженным одобрением собравшихся на галерее, они с Флорой исполняли сложные па танца гайарда с удивительной точностью и легкостью. При этом Лахлану казалось, что он привязан к Флоре. По выражению ее лица он мог заключить, что она испытывает то же самое.
Наконец Лахлан выпустил Флору и, тяжело дыша, отступил на шаг назад.
– Ах как замечательно, братец! – Джилли захлопала в ладоши. – Почему ты никогда нам не говорил, что умеешь так хорошо танцевать?
Лахлан повернулся к сестре.
– В горах не часто можно показать ловкость в придворных танцах.
– Верно! – Флора явно обрадовалась этой реплике. – Именно поэтому…
Лахлан не дал ей закончить, заранее предчувствуя, что она скажет.
– Мне надо поговорить с мистрис Маклауд, – обратился он к сестрам. – Без свидетелей.
– Но… – начала Флора и тотчас же замолкла, заметив, как быстро все подчинились распоряжению лэрда.
Когда дверь со стуком захлопнулась, Флора прижала руки к губам, затем стремительно повернулась к Лахлану.
– Мы не закончили. Знаете, как мне трудно было уговорить их?
– Могу себе представить, – ответил Лахлан сухо. Флора с любопытством взглянула на него.
– Итак, вы провели при дворе некоторое время…
Лахлан пожал плечами:
– Достаточно долгое, чтобы выучить несколько танцев.
– И это все?
Лахлан замер – случайно Флора попала в точку. На этот раз он решил отделаться шуткой:
– Уверяю тебя, ничего более.
Пытаясь скрыть замешательство, Флора отвернулась от него и принялась ставить на место передвинутые стулья.
– Не надо. – Лахлан взял ее за руку. – Мои люди позаботятся об этом.
Она смотрела на его руку на своем предплечье так, будто он выжег на нем клеймо.
– Но… Тогда в чем дело? Вы хотели чего-то?
«Да, черт возьми. Тебя».
Лахлан выпустил ее руку.
– Моим людям угрожают, и меня это беспокоит.
– Не понимаю, о чем вы.
Лахлан усмехнулся:
– А я думаю, ты отлично знаешь, о чем речь.
Взяв Флору за подбородок, он заставил ее посмотреть ему в глаза, потом его рука обвила ее талию точно так же, как во время танцев.
Флора задрожала. Кто бы мог подумать, что воин его роста и комплекции мог так танцевать?
Она никогда прежде не замечала, сколь обольстительным может стать танец тогда, когда любое мимолетное прикосновение вызывает трепет и восторг.
Прежде никогда она не желала мужчину каждой частицей своего существа. Правда этого осознания поразила ее. Она к нему неравнодушна? Возникшая между ними страсть была чем-то особенным. Никогда еще ни один мужчина не заставлял ее чувствовать себя так. Только Лахлан заставлял ее кровь кипеть, а его поцелуи вызывали у нее слабость в ногах.
Все, о чем она могла теперь думать, – как стать ближе к нему и снова оказаться в его объятиях, целовать его, трогать его… чувствовать биение его сердца возле своего.
Ее окружал его теплый мужской запах, обволакивавший, поглощавший все ее чувства. Лахлан целовал ее все крепче и требовательнее, обжигая своим пламенем, будто ставил на ней клеймо. Но этого было недостаточно. Флора обвила его шею руками, прижалась к нему крепче и растворилась в нем. В ней бурлила и поднималась волнами страсть.
Застонав, Флора приоткрыла рот в ожидании яростного вторжения его языка. Она жаждала снова почувствовать его вкус. Таинственный волнующий ритм все ускорялся, усугубляя ее беспокойство. Лахлан заставил Флору сильнее отклониться назад, и его руки скользнули под ее ягодицы. Он поднял ее и вплотную прижал к себе так, что она ощутила его возбуждение, настойчивость и требовательность.
Почувствовав его силу и крепость, Флора затрепетала от желания прильнуть к нему еще крепче. Она была девственницей, но достаточно осведомленной об отношениях мужчины и женщины во всех деталях, и когда Лахлан снова сжал ее в объятиях еще более откровенно и настойчиво, это вызвало у нее невольный отклик. Бессознательно Флора обвила его ногами, подчиняясь потребности быть как можно ближе к нему.
Лахлан замер, его мускулы напряглись.
– Сделай это снова, – прошептал он у самых ее губ, – и мысль о твоей невинности будет мало занимать меня.
Жаркий румянец окрасил щеки Флоры.
– Мне жаль…
Он прижал палец к ее губам, заставляя замолчать.
– Прости, я слишком сильно хочу тебя. И еще. – Его глаза стали мрачными, как штормовое море. – Я хочу подарить тебе наслаждение.
Он уже сделал это: подарил ей наслаждение, о каком она даже не могла мечтать. Флора расслабилась и закрыла глаза, подчиняясь нежной ласке его теплых губ, скользивших вниз по ее шее.
И тут же она почувствовала, как его руки оказались у нее на груди, в то время как губы продолжали скользить но нежной чувствительной коже, спускаясь все ниже. Флора не вполне понимала, что он делает, но ей было все равно.
Лахлан ловко ослабил шнуровку ее корсажа, высвободив грудь, и теперь стоял неподвижно, не сводя с нее глаз. Это продолжалось до тех пор, пока кожа Флоры не зарделась под его пламенным взглядом.
– О, как ты прекрасна! – Голос его звучал хрипло. Тогда как взгляд жадно скользил по телу Флоры. – Тебе нечего стыдиться, твои груди совершенны. Они большие и круглые. Мне не терпится попробовать их на вкус.
Флора затрепетала, и тогда Лахлан дотронулся до ее груди, будто проверяя их на вес. Потом его большой палец прошелся по напряженному соску, и ноги Флоры ослабли. Она вцепилась в его мощные плечи, чтобы удержаться, и почувствовала под руками крепость железных мускулов.
Когда огрубевшие руки горца принялись ласкать ее груди, Флора утратила способность отчетливо мыслить. Он слегка сжимал ее соски, держа их между пальцами, и от этого жар распространялся между ее ног. Это было удивительно! Он целовал нагую плоть, и губы его были жаркими и влажными, а язык скользил все ниже. В сосках Флоры пульсировала кровь. Они жаждали нежного прикосновения и нажатия его языка, и, когда его язык коснулся их беглым движением, она застонала.
