взгляд, даже большего внимания. Так что откровения самости, приведенные мною, – всего лишь некоторые, причем видимые, ее грани.
(С теми, кто всегда «Я прав!», не следует смешивать рядовых немногословных упрямцев. Последние также особых симпатий не вызывают, но все же они не одиозны, поскольку никому ничего не навязывают, не доказывают, не опровергают и даже иногда вроде бы кивают в знак согласия, но… не соглашаются и делают по-своему. Их раздражающая безответная «принципиальность» имеет несколько иную природу. Она проявляет себя в упрямом следовании не столько собственным установкам и убеждениям, сколько вопреки советам и рекомендациям со стороны, даже если целесообразность последних где-то осознается и самим упрямцем. Все это маскируется, впрочем, под особое личное мнение. Они редко считаются с так называемым общественным мнением, поэтому часто слышат нелестные сравнения с упрямыми домашними животными.)
Однако была ли необходимость акцентировать внимание на деталях и без того очевидных? Да, ибо эти внешние признаки внутренних сущностей позволяют разглядеть – с кем имеешь дело, что помогает наметить линию поведения. Но много ли этих линий? Есть ли из чего выбирать? И да и нет одновременно.
«…глупому по глупости его…»
Мудрый Соломон оставил нам в наследство противоречивую на первый взгляд притчу: «Не отвечай глупому по глупости его, чтобы и тебе не сделаться подобным ему; но отвечай глупому по глупости его, чтобы он не стал мудрецом в глазах своих» (Притч. 26, 4-5).
Библейский царь почитал глупцами людей, презирающих наставление и ненавидящих знание (Притч. 1, 7,22). Поскольку эти признаки практически совпадают с описанными выше признаками «безусловно правого» человека, постольку и рекомендации Соломона относительно того, как вести себя с глупцом, остаются в силе и при замещении глупца человеком, который «Я всегда прав!». Конечно, «лучше встретить человеку медведицу, лишенную детей, нежели глупца с его глупостью» (Притч. 17,12), но второе все-таки встречается гораздо чаще.
Таким образом, эта двухчастная притча призвана работать чаще всего в узких рамках взаимодействия с изреченной глупостью. Смущает, правда, то, что рекомендации ее с первого прочтения как-то не совмещаются в сознании. Но думается, что доброжелательный автор притчи вряд ли считал своего читателя глупцом, не способным разобраться в ее сути.
Внешне предлагается совершить не одно из двух действий на выбор, а два, казалось бы, взаимоисключающих действия одновременно. Однако Соломон недаром, назидая – «отвечай» и одновременно – «не отвечай», в обоих случаях предельно четко объясняет – во имя чего, с какой целью. Значит, существует такой вариант поведения, который удовлетворял бы обоим условиям, обоим «чтобы…» одновременно.
В силу троичности любой ситуации, в данной – также сокрыт такой срединный путь. Он станет явным, если притчу несколько видоизменить, не касаясь ее глубинного смысла: отвечай глупому по глупости его так, чтобы и тебе не сделаться подобным ему, и чтобы он не стал мудрецом в глазах своих.
Таким вариантом является уверенное однократное озвучивание только собственного мнения, каким бы оно ни было, и не более того. Так мы воспрепятствуем глупцу стать мудрецом в глазах своих. Но если мы забудем наставление Пушкина: «и не оспаривай глупца!», да еще при этом с пристрастием, не скупясь на эпитеты, прокомментируем услышанную глупость, то мы уже точно уподобим себя глупцу, точнее – станем им в данной ситуации.
Так что, теоретически вполне возможно одним выстрелом убить двух зайцев, выполнить в один прием обе, казалось бы, несовместимые заповеди притчи. Но поскольку умение с достоинством властвовать собой присуще далеко не каждому, а самость в той или иной мере – поголовно всем, то мы практически крайне редко, утверждая себя, обходимся без язвительных ремарок в адрес глупца. А это – надежный путь к скатыванию в ту же категорию. Можно, конечно, заставить себя вообще не реагировать на раздражающие нас глупые заявления. В этом случае мы, естественно, не уподобимся глупцу, но и не воспрепятствуем ему в очередной раз «стать мудрецом в глазах своих». Иначе говоря, или поощрим его самость, или нарвемся на вызов. Приходится признать, что хотя единое решение притчи Соломона найти и нелегко, еще труднее следовать ему. Притча переходит практически в ситуацию выбора, в результате которого либо вы – прямой глупец, либо ваш оппонент – мудрец, на фоне которого вы – опять же глупец, но теперь уже – косвенный. Срединный же, оптимальный вариант, как уже отмечалось, доступен далеко не всем и не всегда. Будучи вариантом равновесным, он возможен лишь при должной выдержке обоих участников диалога. В противном случае он превращается в острый конфликт, в котором глупый и отвечающий «по глупости его» постоянно меняются местами. Глупость, равно как и реакция на нее, воспринимается прежде всего – эмоционально. Подчас содержание глупости имеет меньшее значение, нежели форма ее подачи. Ответить или воздержаться от ответа – во многом зависит от того, насколько затронутая тема болезненна для того или иного человека. Одному – она, как вожжа под хвост; другому – безразлична до глубины души.
Но тут выплывает один из двух коренных русских вопросов (вариант): «Кто виноват в конфликте?». «Вероятно, тот, кто его спровоцировал, кто первым заявил свою истину как истину в последней инстанции», – ответят многие. Нет, виноваты оба, но в большей степени тот, второй, который на эту «истину» отреагировал, поддался на провокацию.
В терминах притчей Соломона глупцом является самонадеянный человек. «Слово «глупый» в Писании никогда не применяется к слабоумному человеку, но лишь к высокомерному и самодовольному, управляющему своей жизнью так, как будто нет Бога» [1], с. 744. Но с глупцов (воздержусь от более обидного синонима), как известно, и спрос мал. Так что особых претензий к поведению глупца предъявлять не стоит: по-иному вести себя он просто не может – не дано от природы. И мудрые назидания (даже самого Соломона!) также не для него, ибо «для приобретения мудрости у него нет разума» (Притч. 17,16). Поэтому-то и притча обращена не к нему, а к тому, у кого есть разум, «кто имеет уши слышать», кто может не только усвоить мудрость притчи, но и по мудрости поступить – то есть удержаться от ответа «глупому по глупости его». И когда этого не случается, то большая доля вины в назревающем конфликте ложится, естественно, на того, кто мог и должен был справиться с собой.
Что же касается наставления – отвечать глупому, дабы он не мнил себя мудрецом, то здесь хотелось бы, не оспаривая Соломона, сказать следующее. Вряд ли толстокожая самость человека, живущего по принципу «Я прав!», а тем более – «Я всегда прав!», пострадает от комариного укуса, каковым, по сути, и является ответ «глупому по глупости его». Вряд ли такой человек перестанет мнить себя мудрецом, даже если он услышит
