Целый год в няньках она не протянет, это ясно. Либо ребенка прибьет, либо харакири сделает. Егору. Выход один. Придется мириться с Андреем. Как там говорил Мишка? Первым на примирение идет не тот, кто слабее, а тот, кто умнее. Точно! К чему из-за какой-то глупой гордости так мучиться? Любит ведь его, да и Андрей ее тоже – Ника это чувствует. Деньги даст без звука и никогда не припомнит, что она приползла к нему на коленях. Ника хмыкнула, выпустив пар, как загнанная лошадь. Может, она когда-нибудь даже расскажет, как ходила в люди, и они вместе посмеются… Да, надо идти к Андрею, пока он не нашел себе кого-нибудь и окончательно ее не забыл. Не то, как говорит мать, Ника останется у разбитого корыта. И у разбитого дворника, которого сватает ей Валентина. Решено! Пора забыть о глупых обидах самолюбивой пигалицы и принять единственно верное решение зрелого человека.
Быть умнее. Это она может.
Ника добрела до метро, купила в салоне связи новую симку и набрала одиннадцать цифр заветного номера. Сердце бешено застучало. Палец сам собой нажал на кнопку «отбоя».
Бред! Другие по три штуки рожают и всю жизнь с ними мучаются, а ей и потерпеть-то надо всего какой-то годик! Было б из-за чего унижаться!
– Малыш, я дома! – крикнула она, встряхивая в прихожей мокрое пальто.
Повесила пальто в шкаф, ослепительно улыбнулась, как перед выходом на сцену, и шагнула в большую комнату.
По телевизору вконец озверевший Джерри дубасил Тома кувалдой по голове. На диване вместо Степки сидел огромный медведь.
– Эй, ты где? Смотри, что я принесла! – крикнула Ника.
В детской оказалось подозрительно тихо. Игрушки разбросаны по всей комнате, качели перевернуты. Ника, присев на корточки, подняла парусиновую «дверь» палатки.
– Вылезай, я купила тебе печенье!
В палатке было пусто.
Пачка печенья выпала из рук. Ника вдруг поняла, что имеют в виду, когда говорят: зашевелились волосы на голове. Она подскочила на ноги и резво пробежалась по всем комнатам. Заглянула в ванную и на балкон – никого.
Мамочки, где же он?!
Ника выскочила из квартиры, не надев пальто, и через ступеньку бросилась вниз по лестнице.
Под козырьком подъезда, на лавочке сидели мамаши в спортивных костюмах. В одной из них Ника узнала ревнивую стерву Сашеньку.
– Мальчик тут не проходил? – крикнула Ника срывающимся голосом и пошарила в воздухе дрожащей рукой, показывая примерный рост ребенка. – Мальчик пропал!
Одна из мамаш тут же вскочила с озабоченным видом, зашипела на свою коляску:
– Ш-ш-ш!!!
И, дико озираясь, опрометью бросилась с ней за угол дома.
Остальные уставились на Нику с торжествующим любопытством. Так смотрят на небольшое ДТП из проезжающих мимо машин. Интересно, как так вышло, и отрадно, что не с тобой. Пожали плечами – не видели, не знаем – и отвернулись, вернувшись к разговору.
К Нике шагнула ревнивая стерва. Наверняка хочет позлорадствовать. В людях Ника отлично разбирается.
– Может, он на горки пошел, в соседний двор? Пойдем, покажу, где это, – сказала ревнивая стерва.
Ника потерянно посмотрела на моросящий дождь, расчертивший опустевший двор косыми линиями. Он хотя бы оделся?
– Да не реви ты!
Ника приложила руки к пылающим влажным щекам и только тут поняла, что плачет.
Они выбежали под дождь и понеслись через двор.
– Как тебя там, Варвара, что ли? Ребенка одного оставила, няня называется! Наберут по объявлению! Мне своего скоро из сада забирать, возись тут с тобой… – ворчала Сашенька.
Ника не слушала. Дома все было перевернуто вверх дном, а если его украли? Как шпица, о котором рассказывала мама? Степка ведь такой красавчик! А если украли, чтобы на органы продать? Живот свело узлом.
Они пробежали вверх по улице и свернули в соседний двор. Там одиноко мокла под дождем изогнувшаяся пластиковыми трубами горка.
Ника заглянула в одну из труб и в отчаянии завопила:
– Сте-па!
– Его тут нет. Может, в парке, на площадке?
– Через дорогу?!
По дороге, окатив их из лужи, страшно прогромыхал грузовик. В воображении вспыхнула картинка: Степка выбегает прямо под колеса несущейся на него машины и закрывает глаза пухлыми ладошками. У Ники подкосились ноги.
Сашенька потянула ее за рукав, и они заспешили в сторону парка.
На детской площадке с вырезанной из дерева скульптурой трех медведей и хитро сконструированной верандой было пусто. Ника поняла, это конец.
«Боженька, миленький! Я никогда тебя ни о чем не просила. Если он найдется, обещаю, я никогда больше не буду бегать по кастингам! В этом году. Только, пожалуйста, сделай так, чтобы он нашелся!»
– Оставь его в покое!
Ника обернулась к веранде и… увидела Степку! В куртке Егора и мокрой, как мышь, меховой шапке, он отнимал у мальчика самокат. Тянул транспортное средство на себя, упираясь ногой в живот его владельца.
– Эй, прекрати сейчас же! Я тебе говорю?! – орала из угла веранды какая-то тетка. – Чей это вообще ребенок? Я спрашиваю, чей этот мальчик в пальто?
Ника в два прыжка оказалась на веранде и схватила брыкающегося Степку в охапку.
– Мой! Это мой ребенок!
Чвак-чвак. Туфли противно хлюпали по грязи размытых дорожек парка. Тело била крупная дрожь, мокрые волосы липли к лицу. Сашенька и Ника со Степкой на руках, как солдаты с войны, возвращались домой.
– Ну, слава богу! – выдохнула Сашенька. – А то я вчера по телевизору таких ужасов про педофилов насмотрелась, жуть страшная! Варь, да что ж ты в него вцепилась? Поставь, путь сам идет!
– Ничего. Он не тяжелый.
Человек ко всему привыкает. Вот и Ника привыкла к своему новому положению. За ежедневными заботами о ребенке забывались собственные проблемы. Ника перестала терзаться из-за неудавшейся актерской карьеры. Вернее, отложила свои терзания на год, раз уж все равно ничего нельзя изменить. Как только она это поняла, сразу успокоилась. Стала лучше спать и постепенно втянулась в режим трехлетнего ребенка. Режим этот, с ранними отбоями и ежедневными прогулками на свежем воздухе, возымел эффект СПА-процедур. На лице заиграл румянец, тревожная складочка между бровей, которую раньше она грозилась заколоть ботоксом, разгладилась сама собой. Ника повеселела и… набрала три лишних килограмма! Да-да, минус жизни по режиму трехлетнего ребенка. На готовку диетических блюд для себя не было ни времени, ни ингредиентов. Вот и приходилось подъедать Степкины комплексные обеды. А по выходным еще и Егор устраивал пытку шоколадным муссом. Ника неизменно отказывалась. Сила воли у нее железная! Могла, конечно, потом попробовать пару ложек. Или три. Во всяком случае, в ее креманке всегда что-то да оставалось. На донышке.
