И тогда Дейна поняла, какого хищника он ей напоминал все это время.
— В моем детстве нет ничего постыдного или страшного, — рвано выдохнул он, но едва ли верил в собственные слова. — Разве что отец попрекал меня смертью матери. Я виноват уже тем, что родился недоношенным, а она умерла от родильной горячки.
Дейна молча слушала, не перебивая. Она сочувствовала Леону и вспоминала своего жестокого отца, ставшего убийцей. Но по ее ли вине? Стал бы он так же заботиться об образовании и обучении болезненной дочери, как Лилиана или отец Леона? Кстати, как его звали? Спросить бы, но нет смысла и повода.
— Мне жаль, что так все происходило, — медленно проговорила она, подняв глаза на юношу. — Но все испытания дарованы нам свыше, чтобы закалить наш дух.
Леон грустно улыбнулся.
— Иногда стихийные Боги испытывают нас слишком уж сурово.
— Да, — согласилась Дейна и подошла совсем близко. — Видимо, это было нужно для нашей встречи. И любви.
— И любви… — эхом ответил Леон, притягивая ее к себе.
Поцелуй получился страстным, ненасытным, опьяняющим. Когда они чуть-чуть отстранились друг от друга, у Дейны кружилась голова и подкашивались ноги. Но, глотнув немного воздуха, девушка решительно коснулась губ графа своими. Ласково, медленно, со временем углубляя поцелуй, делая его более жгучим и страстным.
И вот, они снова прервались, не отводя друг от друга пылких влюбленных взглядов. Дейне хотелось сказать Леону все красивые и нежные слова, которые она знала, но ничего не приходило на ум. Какая досада! Впрочем, он тоже молчал, неловко переминаясь с ноги на ногу. Они равны в своей растерянности.
Леон наклонился к ее уху и чуть слышно произнес:
— Я люблю тебя.
— А я люблю тебя, — просто ответила Дейна, но также тихо, чтобы вдруг не услышали любопытные слуги.
Охватившая обоих неловкость требовала немедленного устранения. От того, куда они сейчас направятся — в спальню, или на прогулку в цветущий сад, зависит статус их дальнейших отношений. Дейна вспомнила про свою мать. Простолюдинка Лилиана как-то сумела приворожить отца, но она ни дня не занималась любовной магией. А рассказывать после развода наотрез отказывалась.
Что же, придется все делать самой. Даже если Леон сильно смущается.
— Не желаешь прогуляться в тени густых каштанов? — спросила девушка первое, что пришло на ум.
Она не просто так вспомнила эти слова — они были из какой-то романтической книги с философским подтекстом. Название давно и благополучно вылетело из неверной памяти.
— Почему бы и нет, — согласился Леон.
И подал ей руку.
Неловкость и неуверенность отступили прочь, между молодыми людьми возник еще более жаркий интерес друг к другу. Глаза обоих пылали страстью и счастьем, когда они, увлеченные обсуждением Книги Страха, спустились в сад. И Дейна с удивлением обнаружила, что не ошиблась, когда сказала про каштаны — их здесь росло целых шесть. А еще, в другом конце сада, красовались пышный красный бук и две маленькие елочки
Под ногами пружинилась желтая выгоревшая трава. Где-то вдалеке суетился садовник, поливая клумбы и розовые кусты. Солнце в небе палило нещадно, но Дейна, увлеченная любовью и романтическими мыслями, не сразу заметила, как жаркие лучи прильнули к ее бледному лицу и открытой шее.
Зато это заметил Леон и предложил перейти в тень.
Здесь было чуть меньше место для прогулки, но переждать пару жарких часов они бы смогли.
— Наверное, я искал тебя всю жизнь, — признался Леон.
— Правда?
— Я ведь не всегда находился взаперти. Отец часто брал меня с собой в столицу, на балы и праздники. Чем я старше становился, чем больше он надеялся обручить меня с представительницей любого знатного рода. Но вот незадача, — юноша знакомо усмехнулся, — каждый раз происходила какая-нибудь каверза?
— Например? — оживилась Дейна.
— То легкий магический выброс портил прическу красавицы, то в моей руке взрывался бокал с водой и осколки разлетались повсюду. А я отправлялся к придворному лекарю.
Дейна затаила дыхание, не веря своим ушам.
— Покажи! — порывисто воскликнула она, прежде чем подумать.
Леон слабо запротестовал, но она схватила его за правую руку и бережно разогнула сжатые в кулак пальцы — один за другим. И застыла, сдерживая в груди болезненный вздох.
Вся ладонь была усеяна крошечными, но заметными белыми шрамами.
— Осколки вошли слишком глубоко, — пояснил Леон так спокойно, как только мог. — Придворный лекарь чудом их вытащил, но следы остались до конца моих дней.
— О, Леон…
— Наверное, поэтому я так легко перенес пытку в рантеранской тюрьме.
Дейна собралась было сказать что-нибудь ласковое и утешающее, но тут откуда ни возьмись появился лакей в серо-красной ливрее. Он шел торопливо, смотрел встревоженно, и молодым людям сразу же стало не по себе.
— Что случилось, Жеан? — ровно спросил Леон, глядя на слугу сверху вниз.
— Ваше Сиятельство! — лакей быстро поклонился в пояс. — В ваш дом ломятся служители церкви Патреса и стража!
Нахмурившись, Леон поджал губы и крепко обнял Дейну, прижал к себе. Она же обвила тонкой рукой плечо любимого, с гулко бьющимся сердцем ожидая продолжения разговора и прояснения ситуации.
— Что им надо? — резко спросил Лоренцо.
— Они требуют выдачи одаренной ведьмы Морлан. А еще — разговора с вами лично.
Лакей обронил это, снова поклонился, и с любопытством посмотрел на Дейну.
У Дейны снова подкосились ноги, а твердая сухая земля начала уплывать из-под ступней. Но она заставила себя оставаться в сознании, стоять ровно и смотреть прямо. На этот раз ей нельзя проявлять слабость. Одаренные ведьмы должны оставаться упрямыми и дерзкими до конца — каким бы он ни был.
Глядя в глаза равнодушного лакея, принесшего дурные вести, и одновременно — стремительно надвигающейся опасности, Дейна изо всех сил старалась сохранить спокойствие. Но ее душа сжалась в тонкую, тугую струну, а сердце колотилось так неистово и громко, что становилось тяжело дышать.
Между тем Леон угрюмо молчал. На его бледных щеках проступили неровные алые пятна, глаза потемнели от злости. Сильная рука крепче прижала Дейну к широкому плечу, чтобы не дать ей упасть в обморок или убежать, попасться на глаза церковникам. Она и не смогла бы. Слишком мало времени прошло со дня ее последнего магического выброса. Для стражи одаренная ведьма Морлан станет совершенно беспомощным трофеем.
— Ваше Сиятельство? — неловко напомнил о себе лакей.
— Что еще?! — рыкнул граф, недовольный тем, что его отвлекли от тяжелых и лихорадочных раздумий.
— Я должен что-либо передать гостям?
Повисла длинная и тревожная пауза, как затишье перед мощной, сокрушительной бурей.
— Гостям… — протянул Леон с презрением, и скривил губы. — Из них такие же гости, как из меня король!
