После того как допрос Замараева был окончен, а Курочкин вместе с опергруппой уехал на опознание Бугра, в кабинет Карташова втерся неизменно прилизанный и тактично-осторожный адвокат Роман Исаакович Либерзон. На его лице играла довольная улыбка кота, поймавшего к обеду мышку.
— Здравствуйте, Олег Валерьянович, — почти елейным тоном начал Либерзон, угодливо прикрывая за собой дверь. — У меня новости, касающиеся дела Панаева.
— Что там у вас, Роман Исаакович? — скептически осведомился Карташов.
— Да вот, — и адвокат раскрыл свой кейс. — Поступило сообщение графологической экспертизы.
— Каков же результат? — поинтересовался следователь почти безразличным тоном.
— А то, что мой подопечный Сергей Дмитриевич Панаев, — и улыбка Либерзона стала еще шире, — не писал записки, приобщенной вами к делу в качестве вещественного доказательства его вины. Исходя из этого, можно сделать вывод, что кто-то намеренно сообщил покойной Смирновой, что ждет ее в квартире Панаева, и от его лица написал эту записку. Эксперты склоняются к версии, что почерк был подделан. Причем подделан мужчиной. Основанием для сличения почерка явились образцы личных бумаг и писем Панаева, где заметны характерные вдавливания на определенных буквах. Впрочем, работа по подделке великолепная — это отметил и сам Сергей Дмитриевич, удивившись, насколько похоже.
Карташов недоверчиво взял в руки заключение экспертов. — И кто же, по-вашему, писал эту записку?
— Выяснять — это уже не моя работа, а ваша, Олег Валерьянович. Моя — защищать, — улыбнулся Либерзон. — Полагаю теперь, когда частично снимается подозрение, есть все основания отпустить моего подопечного под залог.
Либерзон выжидательно посмотрел на следователя. Тот, еще с минуту молча повертев заключение в руках, вздохнул:
— Под подписку о невыезде можно…
Глава 8
Лариса Котова узнала о событиях минувшего дня лишь к вечеру. Ей позвонил Курочкин и сообщил, что парней, избивших его, успешно задержали. Но не успела она положить трубку, как снова затрезвонил телефон и радостная Вероника сказала, что Роман добился того, что Сережу выпустили, попросив, чтобы Лариса зашла к ним вечером. Что она, собственно, и сделала, пожалуй, правда, придя слишком рано. Дверь ей открыл младший Панаев, Николай. Увидев Ларису, он удивленно поднял вверх брови:
— Мамы дома нет и дяди Ромы тоже.
И хотел было закрыть перед Котовой дверь, как Лариса тут же нашлась:
— Я подожду, у меня к ним срочное дело.
Николай цепко посмотрел на нее и, вежливо отстранившись, пропустил в комнату.
— Проходите, — пожал он плечами.
Проводив гостью в гостиную, младший Панаев удалился в свою комнату и включил музыку. Лариса просидела одна где-то с полчаса, пока не появились Либерзон и Вероника.
— Лара, у нас праздник! — с порога заверещала Вероника. — Панаева отпустили под залог.
И она бросилась пересказывать историю с освобождением бывшего мужа. Когда восторги слегка поутихли, Котова решила реализовать свое намерение и начистоту поговорить с Либерзоном. Дело в том, что, несмотря на освобождение Панаева, главный вопрос для нее снят не был: кто преступник и какие мотивы им двигали? Учитывая историю похищенного у Вероники ключа, круг подозреваемых сужался — это мог сделать только кто-то из членов семьи. И Либерзон был главным из них. Поэтому она попросила Веронику оставить их с адвокатом вдвоем. Верунчик слегка обиделась, но Лариса заверила, что соблазнять Романа Исааковича не намерена.
— Ладно, пойду посмотрю «Космополитен», чтобы не отставать от жизни, — сказала она и удалилась в свою комнату.
Оставшись наедине с адвокатом, Лариса улыбнулась и пристально поглядела ему в глаза:
— Роман Исаакович, у меня к вам один вопрос. Надеюсь на вашу откровенность.
— Полностью к вашим услугам.
— Вы действительно непричастны к смерти Беллы Смирновой?
— Я? Да вы что! — усмехнулся Либерзон, но было видно, как он вдруг напрягся. — Разве я похож на преступника или маньяка?
— Может быть, вы замешаны во всем этом как-то косвенно?
— Послушай, Лариса, давай прекратим бессмысленную болтовню, — переходя на «ты», повысил голос Либерзон.
— Извините, я никоим образом не хочу оскорбить вас подозрением, — улыбнулась Лариса. — Просто надеюсь, что вы мне поможете.
— И в чем же будет состоять моя помощь?
— Из всего окружения Панаева вы производите самое благоприятное впечатление. Я считаю вас человеком умным, интеллигентным и очень наблюдательным, умеющим смотреть и делать выводы. Но у меня есть определенные сомнения, и полагаю, вы их сейчас развеете…
— Какие же, позвольте поинтересоваться?
— У вас установились с Панаевым слишком натянутые отношения, особенно после того, как Вероника ушла от него. Он не мог вам простить этого. А с другой стороны, отношения с Вероникой далеки от полного взаимопонимания…
— Полноте вам, Лариса, — Либерзон постарался придать своему лицу снисходительное выражение. — Сергей рад, что избавился от нее. У нее характер не сахар. Но когда любишь, можно и потерпеть некоторые нюансы. А Панаеву все это надоело: вздорная королева-мать и подкаблучник дядя Саша, верный паж до гробовой доски. Оба могут извести кого угодно — это я уже начинаю испытывать на своей шкуре. Да, у нас с Сергеем уже нет той дружбы, которая была год назад. А Вероника ему по-своему дорога, у них ведь общий ребенок. Однако могу поклясться чем угодно, хоть звездой Давида, хоть святым крестом, я никоим образом не причастен к убийству этой шлюхи.
— Но у Вероники пропал ключ от квартиры Панаева — это случилось незадолго до того рокового дня, — заметила Лариса.
— И вы думаете, что это я?
— По крайней мере, вам это было бы легко сделать.
— Да она наверняка ошиблась! Женщины — это такие существа… — сморщился Либерзон.
— Женщины отличаются любовью к мелким деталям, — деликатно поправила Котова. — Так все-таки что же, вы взяли ключ и потом сделали с него слепок?
— Прекрати, Лариса, — снова перешел на «ты» Либерзон. — Не подставлял я Панаева под монастырь, не подставлял! К тому же сегодня графологическая экспертиза подтвердила, что записку писал не он.
— И что из этого следует?
— А то, что если бы я все это проделал, то не оставил бы такую важную улику. Я согласен пройти экспертизу сам, и она докажет, что эту записку писал не я.
— Следовательно, писал кто-то другой?
— Вы поразительно догадливы, Лариса, — съехидничал Либерзон. — Как вы заметили, я достаточно трезво мыслящий человек и уж записку бы своим почерком писать не стал.
— И вам неинтересно узнать, кто это сделал?
— Мне важнее, чтобы Сергей был на свободе, а это означает, что я хорошо выполнил свою работу, — напыщенно заключил адвокат.
В этот момент в гостиной появилась Верунчик, которой наскучило читать «Космополитен» и она поспешила вернуться к живому общению.
— Надеюсь, вы уже закончили вашу конфиденциальную беседу? — спросила она с некоторым вызовом.
— В принципе да, — сказала Котова.
В это время из своей комнаты вышел Николай, проследовал через гостиную в прихожую и стал надевать ботинки.
— Ты куда? — настороженно спросила Вероника.
— К Наташке пойду, проведаю ее, — сухо ответил Николай. — И вообще мне надоело постоянно перед тобой отчитываться.
Подросток, одарив семейство и Ларису взглядом исподлобья, хлопнул входной дверью.
— Переходный возраст! — развела руками Вероника.
— А что, у него есть девушка? — удивилась Лариса.
— Конечно, сейчас акселерация идет вовсю! — воскликнула Панаева.
— И, как подобает современной молодежи, у них уже, очевидно, взрослые отношения? Ты понимаешь, на что я намекаю?
— Да, он у нее иногда ночует, — гордо заявила Вероника. — Я ему говорила, что уж если он хочет, то девушка должна быть одна, а беспорядочные половые связи до добра не доведут. И, думаю, он меня понял.
— Ты прогрессивная мать, — похвалила ее Лариса.
— Он даже порой неделями дома не появляется, — добавила Панаева. — Наташа у него диджеем подрабатывает, и Коля там что-то тоже делает на дискотеке, так что деньги у них у самих кое-какие имеются.
— Какая самостоятельность! — воскликнула Лариса и тут же подумала: «Судебный психолог на моем месте проработал бы все версии, в том числе и самые невероятные».
И, придав своему голосу непринужденный, но в то же время достаточно твердый тон, спросила:
— А ты, случаем, не помнишь, в ту самую ночь, когда убили эту шлюху, Коля ночевал дома?
— Нет, говорю же тебе, он у своей девчонки был! — сетуя на непонятливость Ларисы, ответила Вероника. — Он тогда еще позвонил, сказал, что не придет домой ночевать. Я его предупредила, чтобы тот был в двенадцать у Панаева, — ну, ты помнишь, с чего все началось-то… Он и пришел… Вообще-то я рада, что он мужиком растет.
