— Дорогой друг!
Герцог Ригильт сказал так же радостно:
— Ваше величество!
Они обнялись, трижды приложились щеками, торжествующие, излучающие такую непритворную радость от встречи, что я поверил в ее искренность. Жаль, не могу видеть, кто как к кому относится, только к себе могу ощутить неприязнь, да и то лишь в ее крайней степени.
В зале все зааплодировали, послышались радостные крики, а когда умолкли по властному жесту церемониймейстера, король Антриас сказал бодро:
— Уже поздно, потому сегодня только торжественный ужин в вашу честь, дорогой друг! Ужин и веселье. Военный совет оставим на утро, чтобы свежие головы и мудрые мысли помогли нам еще больше крепить нашу дружбу, сотрудничество и торговлю!
Я покосился на помрачневшее лицо Финнегана. Опытный придворный, он сразу уловил прозвучавшие слова насчет военного совета, завуалированные обилием проходных фраз насчет дружбы, сотрудничества и торговли.
Эллиан и Баффи тоже все поняли, переглянулись. Такие слова нечаянно не произносят, сказаны именно для нас, прибывших из Нижних Долин, и совсем немного для тех из своих придворных, кто все еще сомневается насчет целесообразности войны с Нижними Долинами.
— Это серьезно, — пробормотал Эллиан чуть слышно.
— Тоже не ожидал, — признался Баффи жалобным голосом. — У них были некоторые связи, торговля, но чтоб военный союз…
Я хотел брякнуть про драконов, которых этот регент поставляет королю Антриасу, но прикусил язык. Если еще не знают, то сразу вцепятся, откуда такое известно, представь руководству самого информатора, доложи как…
Финнеган мощными глотками осушил кубок, лицо осталось все равно мрачным, бросил в нашу сторону недобрый взгляд.
— Еще по кубку, — велел он, — ешьте и улыбайтесь, но перед сменой блюд все должны собраться у меня.
Баффи спросил тихонько:
— Уходим по одному?
Финнеган поморщился.
— Естественно. Чтобы это не выглядело демонстрацией. Вы можете покинуть стол первым.
Баффи торопливо запихнул в рот кусок сладкого пирога с медом, запил вином и поднялся.
— Простите, глерды, — произнес он учтиво, обращаясь так, чтобы слышали и сидящие близко уламрийцы. — Мне нужно срочно на воздух…
Финнеган кивнул, Баффи ушел, делая вид, что уже начинает торопиться, что должно вызвать понимающие улыбки у тех, кто обратил на него внимание, но таких, как мне показалось, за столом нет, всяк занят роскошной едой и редкими винами.
Через пару минут Эллиан пробормотал громко:
— Мне кажется… я перебрал с вином… здесь оно не только прекрасное, но и крепкое…
Пошатываясь, он поднялся и двинулся к выходу, с трудом лавируя между двумя рядами столов.
Выждав чуть, Финнеган взглянул в мою сторону. Я сделал невинное лицо.
— Чё?.. Мне казалось, это касается только вас троих. Высших до невозможности глердов.
Финнеган буркнул:
— Это касается даже вашего друга, забыл его имя.
— А вы и не спрашивали, — ответил Фицрой. — Повеситься с горя, что ли?.. Вот доем того гуся и повешусь. Или утоплюсь. Нет, сперва допью вино… А потом еще налью.
Финнеган поднялся, тяжелый и властный, придавил нас обоих взглядом, как двух мелких жуков давят подошвой сапога.
— Только попробуйте задержаться.
Голос его не предвещал ничего хорошего, и, едва глава посольства пересек зал и скрылся за дверью, я сказал бодро:
— Но мы его уели. Так что допивай и пойдем. Он сказал громко:
— По бабам?
— Сперва по ледям, — предложил я так же громко. — А не обломится, тогда по бабам.
Нас проводили понимающими взглядами даже от соседнего стола, оба как раз такие, что только по бабам, молодцы ребята.
Глава 14
По дороге к комнате, где поместили Финнегана, Фицрой едва не учухал за какой-то юбкой, хотя юбки здесь не носят, а только платья до полу, но все равно юбкой, я удержал, пообещав, что потом оторвемся по полной, но сперва поумничаем, так надо в приличном обществе.
Финнеган в своей комнате не сидит по обыкновению за столом, расположился, как и Эллиан, и Баффи, в кресле. Для нас с Фицроем кресел не предусмотрено, ага, щас будем смиренно стоять, ждите…
Я, громко топая и поводя плечами, прошел к столу и сел на край, свесив ноги. Фицрой тоже среагировал, глядя на меня, правильно: двинулся к широкому подоконнику и сел там, заслонив широкой спиной половину падающего в комнату света.
Эллиан надулся, уже открыл рот, явно жаждет поставить нас на занимаемое нами место, очень скромное, дескать, не забывайтесь, даже Баффи посмотрел с мягким укором, но Финнеган хоть и поморщился, но предпочел быть выше, дело важнее, сказал с державной властностью:
— Должен признаться, для меня тесный союз короля Антриаса и настоящего властелина Опалоссы… явился некоторой неожиданностью.
Эллиан проговорил несчастным голосом:
— Ее величество будут недовольны таким серьезным просчетом нашей дипломатии.
Я промолчал, сам знаю, традиционно полагалось, что между Опалоссой и Уламрией достаточно натянутые отношения, время от времени переходящие во враждебные.
Финнеган сказал хмуро:
— Давайте продумаем, что означает этот союз.
Он оглядел всех четверых, Эллиан и Баффи опустили головы и смотрят в стол, знатные глерды не хотят рисковать, высказываясь первыми, только я не опустил голову, да еще Фицрой с интересом рассматривает ажурную лепку на потолке и стенах.
Финнеган вперил в меня недобрый взгляд.
— Начнем с самых младших, — сказал он. — Дабы не довлело над ними мнение высоких и знатных особ. Глерд Юджин?
Я сделал вид, что ничего не понял, посмотрел на него крайне тупо.
— Чё?
— Что означает союз Опалоссы и Уламрии? — повторил он. — По вашему, всегда очень оригинальному мнению? Даже, не побоюсь этого слова, самобытному?
Эллиан и Баффи поглядывали на меня со злорадством, хотя у Баффи во взгляде проскальзывает и сочувствие, но и облегчение, что говорить не ему.
Я ответил Финнегану с тем же мудро-крестьянским видом:
— Если кошка и собака заключают союз… как говаривал мудрый глерд Мяффнер, то он направлен против повара.
Эллиан гыгыкнул, понял только то, что я брякнул очередную глупость не к месту, заулыбался снисходительно Баффи, но Финнеган даже не поморщился..
— Слишком образно, — произнес он с холодком. — Глерд, мы в посольстве, а не на базаре. Такие фразы не в манере лорд-канцлера!
Эллиан гыгыкнул громче, Баффи смолчал, уловив в голосе Финнегана лишь укор, а не признак гнева.
— Но у нас не официоз, — пояснил я смиренно. — А для документа вы подберете правильные слова, круглые и обкатанные, как камешки в ручье. И такие же серые.
