Последний довод убедил меня. Я задумался.
– Так я лечу в Денвер, нет?
Я посмотрел на доктора. Лондон помолчал немного, потом ответил:
– Если нет, жду вас в понедельник в пять.
30
– Оливер, не покидай меня. Я не смогу.
– Не волнуйся, все будет в порядке. Расслабься.
По дороге в аэропорт я утешал Барри Поллака.
– Но зачем, Олли? Зачем вдруг спихивать это дело на меня в такой момент?
– У тебя получится. Ты знаешь материалы от корки до корки.
– Да знаю я, что я их знаю! Но, Оливер, я не умею вести полемику и находить зацепки так, как ты. Они запутают меня! Мы проиграем!
Я успокоил его и объяснил, как парировать все выпады со стороны обвинения. Главное – говорить отчетливо и медленно. Если можно, баритоном. И всегда обращаться к нашему главному свидетелю «доктор» – это производит впечатление.
– Господи, я боюсь! Почему тебе надо в Денвер именно сейчас? – не отставал Поллак.
– Это необходимо, Барри. Не могу сказать больше ничего.
Мы проехали в нервном молчании, наверное, целую милю.
– Эй, Олли? – спросил Поллак.
– Да, Барри?
– Если я попробую угадать, ты мне скажешь?
– Да. Попробуй.
– Это контракт. Очень, очень выгодный контракт. Верно?
В этот момент мы добрались до терминала. Я был на полпути наружу еще до того, как машина остановилась.
– Ну, – ныл Барри, – так это контракт?
Оливер Барретт с улыбкой чеширского кота пожал руку молодому коллеге прямо через окно такси:
– Удачи нам обоим!
И направился на регистрацию. Удачи тебе, Барри! Ты был слишком потрясен, чтобы заметить, что мне тоже не по себе. Потому что для Марси мой приезд точно будет сюрпризом.
Когда мы приземлились в Городе-на-высоте-мили (как постоянно величал его веселый пилот), я тут же схватил чемодан, взял самое быстро передвигающееся такси и сказал:
– Гостиница «Браун Палас». И, пожалуйста, так, чтоб сам черт за нами не угнался!
– Держись за сомбреро, парень, – ответил таксист. Повезло.
Ровно в девять вечера (одиннадцать минут спустя) автомобиль уже остановился у одной из самых роскошных гостиниц Денвера. Просторный холл с куполом в стиле конца XIX века. Огромный сад, занимающий всю центральную часть здания. От высоты потолков голова шла кругом.
Я прекрасно знал, в каком номере остановилась Марси, – после всех бесконечных телефонных звонков. Я оставил багаж у портье и помчался на седьмой этаж. Звонить не стал. Уже у двери пришлось остановиться, чтобы восстановить дыхание (еще бы – столько лестничных пролетов за один раз!). Постучал.
Тишина.
Потом дверь открыл мужчина. Я бы сказал, очень солидный мужчина. Похожий на пластикового Кена.
– Чем я могу помочь вам? – приторно сладким голосом произнес он.
Кто это такой, черт побери? Акцент не денверский. Даже не слишком английский. Он вообще с этой планеты?
– Мне нужна Марси, – ответил я.
– Боюсь, она сейчас занята.
Чем? На какие еще препятствия я сейчас наткнусь? Этот тип был слишком красив. Из тех, кому хочется дать в рожу чисто из принципа.
– В любом случае, мне нужно ее увидеть, – настаивал я.
Он был по крайней мере на два дюйма выше. А его костюм был сшит настолько хорошо, что трудно было понять, где кончается он и начинается хозяин.
– М-м… Мисс Биннендейл ожидает вас?
За это «м-м» кое-кто, похоже, сейчас хорошенько схлопочет в челюсть.
Но прежде чем я смог перейти к нанесению увечий, изнутри донесся женский голос:
– Что там, Джереми?
– Ничего, Марси. Так, недоразумение.
Он опять повернулся ко мне.
– Джереми, я не недоразумение или плод фатальной ошибки, – сообщил я, – родители планировали мое рождение.
То ли это откровение, то ли явные нотки гнева в моем голосе заставили Джереми дать мне пройти. Пока я шел по небольшому коридорчику, пытался представить, как отреагирует Марси. И чем она вообще занята.
Основным цветом в гостиной было серое сукно – она была битком набита представителями того самого «руководящего звена». Присутствующие нервно курили и жевали крошечные сэндвичи.
У стола стояла Марси Биннендейл. Голодная и без сигареты в руках (слава богу, не раздетая – именно этого я опасался). Я застал ее прямо в процессе… бизнес-процессе.
– Вы знаете этого джентльмена? – спросил Джереми.
– Естественно, – ответила Марси, улыбаясь. Но не кидаясь в мои объятия, как я мечтал всю дорогу.
– Привет, – произнес я. – Извини, если помешал.
Марси оглянулась и сказала всем находящимся в комнате:
– Прошу прощения, я на минуту отлучусь.
Мы вышли в коридор. Я взял ее за руку, но от объятий она уклонилась.
– Эй, что ты здесь делаешь?
– По-моему, тебе здесь нужен кто-нибудь из друзей. Я останусь, пока ты не справишься со всем.
– А что с процессом? – ужаснулась Марси.
– К черту! Ты важнее. – И я обнял ее за талию.
– Ты спятил? – прошептала она. В этом шепоте можно было услышать что угодно, кроме негодования.
– Однозначно. Спятил от количества часов, проведенных в одиночку в двуспальной кровати. Спятил от тоски по тебе. От фанерных тостов и недожаренных яиц. Спятил…
– Слушай, дорогой, – перебила она и показала на комнату, откуда мы вышли, – у меня, вообще-то, совещание.
А какое мне дело, что нас может услышать кто-то из обшитых серым сукном? Я продолжил свою тираду:
– …и я решил, что даже в своей президентской запарке ты, может, тоже решишь чуточку спятить, и…
– Зануда, – сурово прошептала она. – Я на совещании.
– Я вижу, что ты занята, Марси. Но послушай, когда ты закончишь, я буду ждать тебя у себя в номере.
– Оно может длиться до Второго пришествия.
– Значит, я буду ждать вечность.
Похоже, Марси почувствовала это.
– О’кей, друг мой.
Она поцеловала меня в щеку. И вернулась к своим делам.
«О, моя любовь, моя Афродита, моя прекрасная рапсодия…»
Жан-Пьер Амон, офицер Иностранного легиона, домогался любви неземной аравийской принцессы, которая исступленно возражала: «Нет, нет, нет, берегитесь моего папа́».
Было уже за полночь, и этот древний фильм был единственным, чем могло порадовать телевидение города Денвер.
Помимо дурацкой мелодрамы, компанию мне составлял уменьшавшийся с каждым мгновением запас поп-корна. Я дошел уже до такого состояния, что беседовал с телевизором:
– Ну, Жан-Пьер, давай, сорви уже с нее одежду! – но легионер не обращал на меня никакого внимания и продолжал нести чушь, заламывая руки.
Потом в дверь постучали.
Слава богу!
– Привет, малыш, – сказала Марси.
Она была совершенно измотана, волосы рассыпались по плечам – как я люблю.
– Как дела? – спросил я.
– Я отправила всех по домам.
– Вы там все решили?
– Ох, нет. Там все еще безнадежный завал. Можно, я войду?
Я настолько плохо соображал, что даже не сразу понял – прислонился к дверному проему, загораживая вход.
Она вошла. Сняла туфли. Рухнула на кровать. И устало посмотрела на меня:
– Большой романтичный зануда бросил свое дело первостепенной важности?
Я улыбнулся.
– У меня есть приоритеты. Я решил, что тебе может понадобиться моя помощь тут, в Денвере.
– Это так мило, – сказала она, – немного сумасбродно, но ужасно мило.
Я пришел к ней и заключил ее в объятия.
Примерно через пятнадцать секунд мы уснули мертвецким сном.
Мне снилось, что Марси проскользнула ко мне в палатку и шепчет: «Оливер, давай проведем день вместе. Только я и ты. И нам будет нереально хорошо!»
Проснувшись, я обнаружил, что сон начинает сбываться.
Марси была одета по-зимнему. А в руках держала лыжный костюм моего размера.
– Вставай, – сказала она, – мы идем в горы.
– А как насчет твоих встреч?
– Сегодня я встречаюсь только с тобой. С остальными договорюсь после ужина.
– Господи, Марси, что тебя стукнуло?
– Приоритеты, – улыбнулась она.
Только что Марси снесла кому-то голову.
Этим кем-то был снеговик, а орудием обезглавливания – снежок.
– Во что будем играть дальше? – поинтересовался я.
– Расскажу после обеда, – подмигнула Марси.
Я не имел ни малейшего понятия, в каком месте национального парка «Роки-Маунтин» мы сейчас находились. Но до самого горизонта простиралась совершенно безлюдная территория. А самым громким звуком был хруст снега под ногами. Нетронутая белизна повсюду. Как будто природа приготовила нам свадебный торт.
Может быть, Марси и не умела зажечь газовую плиту, но с примусом она обращалась мастерски. Мы подкрепились супом и сэндвичами прямо тут же, в горах. К черту роскошные рестораны! И обязательства. И телефоны. И города с населением больше двух человек.
– Так где мы находимся? – спросил я. (Компас тоже был у Марси.)
– К востоку от нигде, – подмигнула она.
– Мне нравятся здешние красоты, – улыбнулся я.
