— Ради Бога, ответь только «да» или «нет». И тогда я, может, скажу тебе, где твои мальчики.
— Кто мои?
— Датч и Флем. Твои подручные.
— О чем ты толкуешь?
— Они не вернутся домой, Мэйс. Так «да» или «нет»? Я и сам догадываюсь, но хочу быть уверенным.
Помолчав с минуту, он сказал:
— Ну что ж. Возможно, Брэйн и пытался ее шантажировать. Что с того? И что там с Датчем и Флемом?
— Они надумали прикончить меня. Может, ты знал про это, может, нет. Сейчас они валяются на дороге в Бенедикт-Каньон.
— Где?
— Во всяком случае, там я их оставил.
— Что произошло?
— Мне пришлось пристукнуть парней их собственной машиной. Не знаю точно, в каком они состоянии. Но надеюсь, что они сдохли.
Он немало удивился:
— Что ты с ними сделал?
— Пристукнул машиной.
— Чем-чем?
Трубку я швырнул так, что у него, наверное, едва не лопнули барабанные перепонки.
Кряхтя, я влез в машину. Настроение было препаршивым. Я не получил даже удовольствия от причиненных Мэйсу неприятностей. Обычно, занимаясь делом, я знаю, чего хочу. Но это дело было совершенно безумным. Конечно, у меня были кое-какие зацепки и ниточки, однако я не имел ни малейшего представления, куда они ведут. Собранная мною информация подсказывала определенные ответы. Вот только не ясно, какие именно. От этого мне было мало радости. Намеки на ответы крутились в моей черепушке, но никак не складывались воедино. Я остро нуждался в отдыхе, мне бы соснуть минуточек шестьсот. Однако меня не покидало ощущение, что время поджимает. Если я собираюсь найти правильные ответы, делать это следует быстро. Вероятно, мое подсознание пыталось спасти меня, предупредить, что что-то не так. Но что бы там ни творилось с моим подсознанием, у меня было весьма противное чувство, как если бы маленькая мышка бегала по моему позвоночнику.
Допив пиво, я бросил пустую бутылку за сиденье, поднял газету и опять стал разглядывать фотографию. В ней, естественно, ничего не изменилось.
Вандра Прайс. Что я о ней знал? Любимая женщина рэкетира. Новая звезда «Магны». Новейшая. Только-только вышел ее первый фильм. В киногороде она появилась с год назад. И вот уже красуется на первой полосе лос-анжелесской газеты. По крайней мере, ее голова при взятом напрокат теле. Мне в голову пришла забавная мысль. Вандра оказалась в дурацком положении. Если она попытается отрицать, что на картине изображено ее тело, как, черт возьми, она это докажет? И даже если она станет оспаривать это, ей придется предъявить свое тело — лишь наполовину красивое и только на четверть сексуальное по сравнению с тем, которое считал принадлежавшим ей каждый читатель газеты. Я представил себе кричащий заголовок: «„Оладушки“ доказывают фальшивость изображения Прайс!» — или нечто подобное.
Вполне можно было сказать, что Вандра Прайс попала из огня да в полымя.
Глава 19
Некоторое время я продолжал пялиться на лицо Вандры и тело Холли, мысленно перебирая все случившееся с начала этого грязного дела.
Роджер Брэйн, живой, саркастичный, подваливший вразвалку к Ирву Сили, Полу Кларку и ко мне; Холли, бегущая от Мэйса и его громил; я, мечущийся кругами и рыскающий со своими вопросами по студии «Магна»; Конни, Барбара, люди, стреляющие в меня и избивающие; кинозвезды, приходящие в нервное расстройство на съемочной площадке, да и все остальное. Я шел тропою шантажа, обнаженных тел и крови вплоть до моих последних размышлений о Вандре Прайс, Гарви Мэйсе и его громилах.
Я закурил еще одну сигарету и вдруг сообразил, что, кажется, ухватился за какую-то нить.
Глубоко затягиваясь, я приходил во все большее волнение. Я пытался найти изъяны в своей идее и не находил их. Я еще не знал — кто, но я уже понял — как. И отчасти почему. Я с трудом заставил себя сидеть спокойно еще целую минуту, пока мой мозг тикал, как хорошо смазанные часы, и я начал чувствовать себя все лучше и лучше. Я многого еще не знал, это уж точно, но пришло понимание. И я наконец увидел то, что так долго болталось под самым моим носом.
Я загасил сигарету, завел украденный «бьюик», сделал разворот и нажал на акселератор.
Констанца Кармоча спала — как про это говорят совершенно справедливо — в чем мама родила. Я сам убедился, когда она приоткрыла дверь, выглянула наружу, узнала меня и широко распахнула дверь.
— Эй, папочка! — взвизгнула она. — Ну ты и чокнутый! Но я так рада видеть тебя!
— Ты простудишься, — прохрипел я.
— Ты меня согреешь, Шелл, мой мальчик.
— Спасибо, но мне не до того.
Тут она заметила, в каком состоянии мое лицо и одежда, и пронзительно вскрикнула. Чтобы убедить ее, что со мной все в порядке, я заговорил:
— Сделай мне одно одолжение, Конни.
Она хохотнула, и все ее тело пришло в движение. В конце концов она перестала вибрировать и сказала:
— Ты правильно сделал, что пришел ко мне.
— Нет, — сипло произнес я. — Я по другому поводу. Мне нужна фотография.
— Какая еще фотография?
— Та самая. Мне она нужна. Обещаю тебе, Конни, я не выпущу ее из рук.
— Что в ней такого, чего нет у меня самой? — спросила она, нахмурившись. — Тебе не больно?
— Нет-нет. Одолжи мне эту фотографию, ладно? Я ее никому не отдам.
Она озадаченно потрясла головой:
— О'кей. Но ты, должно быть, чокнулся. Заходи. — Она повернулась и скромно пошла вперед — так, словно на ней было монашеское одеяние.
— Нет, — прохрипел я. — Благодарю, но я подожду здесь.
Я стоял весь взмокший, хотя и овеваемый прохладным ночным ветерком, пока Конни не вернулась с фотографией. Взяв снимок и увернувшись от ее объятий, я отступил на ярд назад. Однако все равно она была в опасной близости.
— Еще одно одолжение, Конни. Позвони Барбаре Фон. Я к ней сейчас заеду.
Она пристально уставилась на меня:
— У нее тоже есть фотография?
— Угу.
— Ты собираешь коллекцию?
— Вовсе нет. Я просто иду по следу.
— Ха! Он идет по следу!
— Ха-ха. Так позвонишь?
Она глубоко вздохнула:
— О'кей, хоть ты и сбрендил, — и захлопнула дверь.
* * *
Барбара Фон не вышла, когда я нажал на кнопку звонка, а лишь спросила из-за приоткрытой двери:
— Мистер Скотт?
— Да. Конни звонила вам?
— Да. Тишина.
Это было неприятно. Я прочистил горло и мягко спросил:
— Она сказала вам про фотографию? Вы мне говорили, что Брэйн шантажировал… вы говорили…
— Вы ее хотите?
— Да, мисс Фон. Если вы не возражаете. Я… это что-то вроде следа. Может быть, я и вам помогу.
— О Боже, — вздохнула она и просунула в щель фотографию того же размера, что и врученная мне раньше Конни, потом тихо затворила дверь.
Я бросил беглый взгляд на фотографию, попытался вообразить, как за дверью покраснела Барбара Фон, и почувствовал себя паршиво, словно я был подонком.
Я быстро доехал до дома Холли на Берендо, вошел и зажег свет. Фотография Холли лежала на полу у двери, где я ее уронил перед тем, как схватиться с Датчем и Флемом. Усевшись в гостиной в кресле, я внимательно разглядывал три красивые фотографии. Потом сжег их и спустил пепел в унитаз. Не хотелось рисковать и таскать опасные фотографии с собой. Не думаю, чтобы девушки пожелали заполучить их обратно. И лучше было сжечь их, чем позволить кому-либо завладеть ими.
Выйдя из дома, я забрался в «бьюик» и поехал в центр города. Увидев телефонную кабину, я остановился, отыскал монетку и набрал номер отеля «Спартак». Мне хотелось снова услышать прелестный нежный голос Холли Уилсон.
Послышался гудок, потом скучающий голос ночного клерка Брауна.
— Соедини меня с моими апартаментами. Это — Шелл Скотт.
— Обязательно. Ты там кого-нибудь прячешь? — ехидно спросил он.
— Ага. Гарем. Из девушек разных национальностей.
Ничего не ответив, он соединил меня с моими апартаментами. Я услышал один гудок, второй, третий… Что, черт возьми, делает эта девица? Опять принимает ванну?
В конце концов я занервничал и задергал рычагом телефона. Браун подсоединился, и я спросил:
— Ты не ошибся номером, приятель? Никто не отвечает.
— 212. Это же твои апартаменты? — холодно парировал он.
— Ага. Попробуй еще раз.
Он попробовал, а я напрягал слух, ожидая, когда снимут трубку, но так и не дождался. Я снова попросил Брауна:
— Сделай мне одолжение. Сбегай в мои апартаменты и посмотри, есть ли там кто-нибудь, ладно?
Он рассмеялся. Браун был несчастлив в браке и радовался, когда женщины доставляли неприятности другим парням. Сейчас он спросил:
— Твой гарем крутит динамо, а?
— Кончай трепаться, — проворчал я. — Беги быстрей. Получишь пятерку. У тебя ведь есть ключ?
Он отсутствовал несколько минут, потом я снова услышал его голос:
— В квартире никого нет.
