силах отвести взгляда от залитого кровью лица Берека.
Мёртвого Берека, которого я тоже не смог спасти.
— Старший, он, что, умер?
Я наконец поднял взгляд и огляделся.
Выше по склону стонали стражники и два ученика из других Павильонов. Каждый из них покалечен, лишился либо ноги, либо руки.
Чуть ниже замерли шестеро израненных стражников Ордена. Перед ними на коленях стояли люди Дизир, скованные красными кандалами.
Служитель, который до этого, похоже, и задавал мне вопросы, попятился под моим взглядом, затем спросил:
— Старший, что нам с ними делать?
Я осторожно убрал голову Берека с колен, пошатываясь, встал и оглядел пленных.
Несколько долгих вдохов боролся с собой и желанием убить их. Процедил:
— В Академию их. Не мне решать их судьбу.
Глава 4
Залечить раны меридианов, когда ты один из немногих оставшихся учеников Академии Ордена и твоего лечения требует сам глава Академии? Легко. Даже невзирая на то, что лучшие зелья погибли одновременно с разрушением Ущелий Пяти Стихий. И даже невзирая на то, что погиб и глава Павильона Лотоса. Не так уж и плохо всё было с тьмой в моём теле. Гораздо лучше, чем со стихиями в телах старших учеников.
Выслушать нравоучения Рамаса, главы отделения выдачи наград, который взял на себя моё лечение? Тоже легко. Мало ли было в моей жизни нравоучений? Тем более что они чередовались с советами. Я ещё в день знакомства с ним решил, что с его стихией и силой, Деревом и шестой звездой Мастера, глупо сидеть в этом отделении. Оказалось, во многом был прав. Лишь нежелание возиться с учениками заставило его отказаться от борьбы за место главы Павильона Лотоса.
А вспомнил об этом сейчас потому, что по спине скользнул холодок стали. Склонившись к моему уху, Рамас, со всё той же неизменной и неуловимой улыбкой шепнул мне:
— С трудом удерживаюсь от того, чтобы не разбить о твою глупую голову этот поднос с фруктами.
Я невольно подался в сторону и покосился на стол и этот самый поднос. Металлический, между прочим. Даже не знаю, что разбилось бы первым. Он или голова. А Рамас не замолкал:
— Последний месяц ты вечерами не вылезал из Павильона Лотоса, чуть ли не записывал мои советы. И что? — Не сдержав эмоций, Рамас всплеснул руками. — Ты снова чуть не допустил ту же самую ошибку, что едва не погубила тебя в прошлый раз.
Я лишь виновато понурился, выслушивая очередную порцию нравоучений.
Правда, в основном они сводились к тому, что нельзя лекарю быть таким придурком. И что я всё равно не смог бы ничего сделать с подобной раной, потому что, по сути, Кетот убил своим ударом Берека, а я лишь продлевал его агонию, пытаясь закрыть смертельную рану и прирастить голову обратно.
Такие ошибки видел Рамас, сейчас сильнейший лекарь Академии.
И мне нашлось бы, что добавить к его словам.
Можно было бы винить себя в том, что я оказался неумел, как ученик Павильона Лотоса. Что я не сражался в полную силу, оказался медлителен и слаб, как ученик Павильона Меча. Что я просто оказался глуп, как мастер Указов, не начав схватку с них, со своего сильнейшего таланта, не заговорил зубы Кетоту, беря под контроль его печати.
Можно было бы. Но, честно говоря, я устал от подобных мыслей ещё во время своей жизни долговым слугой в Ясене.
Да, может быть, не отвлеки я разговором Шандри, и он услышал бы зов Ксилима раньше и раньше начал бы сражаться.
Но, может быть, без той пилюли, что позволяла переносить любую боль, он и вовсе бы не сумел одолеть своего противника. На что-то ведь Повелитель Дизир надеялся в тот день? А так бежал, едва Шандри разменялся раной на рану. Трус.
Я не хотел опять раз за разом обдумывать всё это в голове, путаясь в десятках мыслей и способах придумать, как бы я мог всё изменить.
Я хотел делать что-то по-настоящему. Поэтому встал, поклонился Рамасу:
— Спасибо за очередной урок, старший. Чтобы вы ни говорили, но у вас получается донести свои мысли до учеников и не убить их при этом за тупость. Но сейчас я вынужден покинуть вас.
Мой путь лежал к большой площадке медитаций, где должны собраться все ученики на урок Ксилима.
И я всё провёл точно так, как и задумал.
Ксилим рявкнул, затыкая меня:
— Довольно! Ученик Римило, немедленно замолчи и следуй за мной!
Теперь наш путь лежал к горе и Шандри.
Ксилим в прямом смысле открыл дверь к нему ногой. Ткнул в меня пальцем и заявил:
— Сам с ним разбирайся.
— Разбираться с чем?
— Пусть он сам и рассказывает, умник!
Я лишь пожал плечами. Сам так сам. Это недолго.
Шандри исподлобья оглядел меня, негромко повторил в очередной раз:
— Мне не нравится то, что ты задумал.
А я в очередной раз повторил:
— Тогда в ваших силах просто запретить
