человеку смелость и размах.
«Снимите и продайте последнюю рубашку… И купите билет… На пароход!»
Морские круизы на теплоходах Черноморского морского пароходства были одним из самых востребованных и желанных видов отдыха у жителей Советского Союза.
Белоснежные красавцы лайнеры заходили в порты дружественной Болгарии и экзотической Турции, а порой даже Греции и Италии, давая возможность увидеть хотя бы на несколько часов запретную, и оттого ещё более желанную заграницу.
Существовал и «вариант лайт», который ограничивался портами Советского Союза, но при этом не требовал заполнения анкет, получения характеристик с работы и бесед с неулыбчивыми людьми в серых костюмах.
Такой вариант сулит мне сразу несколько преимуществ.
На теплоходе я окажусь вдали от навязчивого внимания крымской прокуратуры. Конечно, при желании они смогут достать меня где угодно. Но того самого желания я в нашу последнюю встречу с их стороны как раз и не наблюдал.
Вот и сделаем, так сказать, «паузу в отношениях», как любят говорить в дамских романах. Аривидерчи, товарищ Болотин. «Ты на суше, я на море. Мы не встретимся никак».
От предполагаемых душегубов я тоже таким образом избавлюсь. Вряд ли они захотят провернуть со мной свою проверенную схему с пытками и смертоубийством в открытом море.
Куда им после этого деваться? Разыгрывать детектив в духе Агаты Кристи с поисками убийцы в герметичном пространстве или бежать на шлюпке в нейтральные воды?
И то и другое звучит нелепо и кинематографично. А эти ребята — суровые практики. Иначе бы так долго не могли скрываться от правосудия. У них эффективность на первом месте. Так что на период круиза я могу не оглядываться поминутно себе за спину и спать спокойно.
Перспективно идея морского путешествия выглядит и с точки зрения улучшения благосостояния. Народ на судне будет разный.
Кто-то, как легендарный Семён Семёнович Горбунков, получил путёвку за трудовые заслуги. Но найдутся и те, кто воспользовался благами по блату или благодаря денежному вознаграждению ответственных лиц, квалифицируемому законом как «взятка». Люди денежные, скучающие и азартные.
Идеальные попутчики.
Теплоходы Крымско-Кавказской линии курсировали по замкнутому в кольцо маршруту: Одесса — Севастополь — Ялта — Новороссийск — Сочи — Сухуми — Батуми — Одесса.
Причём билеты можно было купить как на полный круг, так и просто из одного города в другой. Мне, естественно, требовалось вернуться обратно в Ялту. Такое путешествие занимало ровно неделю, что меня полностью устраивало.
Однако в кассах Черноморского Морского Пароходства разводят руками. Хорошо, что пальцем у виска не крутят.
Послезавтра в Ялту заходит теплоход Грузия, следующий далее в Новороссийск, однако билетов на него нет и не предвидится. Мои попытки встретиться с кем-то из руководства результатов не приносят. Кордон из секретарей и вахтёров действует безупречно.
Это вам не провинция, где моя писательская корочка открывает любые двери. Тут люди закалённые общением с самыми «сливками» советского общества и привыкшие, что через парадный вход серьёзные вопросы не решаются.
На меня поглядывают с сочувственной усмешкой. Наконец, одна из кассирш, чью суровость удаётся смягчить шоколадкой, сообщает.
— Это вам, молодой человек, только в Интурист обращаться, — вздыхает она. — К такому времени свободным только первый класс остаётся и люксы. А они все через Интурист распространяются.
В переводе на обычный язык это означает «никак». Интурист — это практически параллельная вселенная. Свои гостиницы, магазины «Берёзка». Даже деньги другие — чеки «Внешторга». Целая система, которая позволяет зарабатывать стране валюту.
Тогда мне приходится подключать тяжёлую артиллерию.
— Приключений захотелось? — посмеивается надо мной Бубун.
Руководитель совхоза имени Ковпака сияет, как свежеотчеканенный червонец. Его предприятию удалось заключить договор с Черноморским флотом, а это не только позволило перевыполнить план по продукции, но и принесло винам и коньякам совхоза заслуженную известность. То есть, «бодаться» теперь с Магарачем и Инкерманом по выставкам и дегустациям на равных, а не как бедные родственники.
А ведь в этом счастливом обстоятельстве есть и мой вклад, и мы оба это прекрасно знаем.
Не отыщи я вовремя команду яхтсменок и не познакомь их с виноделом, не было бы никакого триумфа на регате, который оказал такое неизгладимое впечатление на адмирала Горшкова и всех его подчинённых.
— Впечатления нужны, Сергей Геннадьевич! — объясняю, — Ты ж пойми… Аргонавты, Колхида… Золотое руно… Тысячелетние традиции… Я же человек творческий, мне это всё на себе ощутить надо… проникнуться.
— Интурист, говоришь… — хмыкает Бубун. — Погоди, а ты по-англицки как?
— Спикаю, — говорю, — вери велл.
Он набирает короткий номер на одном из телефонов.
— Маргарита Захаровна? Бубун беспокоит. Помнится, ты жаловалась, что тебе буклет о морских круизах министерство поручило делать, и под это дело человек требуется? — он слушает торопливый женский голос в трубке и расплывается в улыбке. — Конечно, не зря спрашиваю. Прямо передо мной сидит, член Союза Писателей из Москвы. В творческой командировке здесь, на английском, как на родном… Путёвку?.. Только первый класс?
Бубун вопросительно смотрит на меня.
— Оплачу! — киваю, — в полном объёме!
— Оплатит, — подтверждает он, — Сегодня? До конца рабочего дня успеть?
Будет, а куда он денется…
— Сергей Геннадьевич, золотой ты человек! — говорю, когда Бубун торжествующе кладёт трубку.
— Пулей к ним! — говорит он в ответ, — пока там не передумали или не поменялось что-то. У них всё переменчиво, как погода в мае. Знаешь, где ялтинский Интурист базируется?
— Без понятия, — отвечаю.
— В Ореанде на первом этаже, спроси, тебе подскажут, — Бубун смотрит на часы. — Сорок минут осталось. Машину дать?
— Не откажусь!
— Тогда счастливого плаванья! — пожимает мне руку директор совхоза.
На сотрудниц Интуриста я обрушиваюсь как снег на голову за десять минут до завершения рабочего дня.
Маргарита Захаровна, оказавшаяся миниатюрной женщиной лет пятидесяти с мелкой завивкой и пулемётной по скорости манерой говорить, успевает сообщить, что им поручено изготовить буклет о Черноморских круизах, что предназначен он для
