— Понял, товарищ майор! — Трегубов повторил приказание, повернулся, придерживая болтавшуюся за спиной трубу, и рысцой побежал к лесу.
— Промолчи Трегубов, глядишь, и не заметили бы... — глядя ему вслед, проговорил, улыбнувшись, Абашев.
Снова двинулись вперед, вслед за эскадронами.
Абашев нес на плече коротенький карабин, на пояс привесил добрый десяток красноармейских подсумков, набитых патронами. Если не считать планшетки с коллекцией карандашей и двух чугунных лимонок в карманах брюк, комиссар скорей всего был похож на охотника, вышедшего на тетеревиный ток.
Неожиданно справа раздались два трескучих, сухих выстрела, словно пастух, выгоняя стадо, щелкнул кнутом, а затем захлебывающимися очередями хлестнуло несколько пулеметов, и все звуки смешались в треске винтовочных выстрелов.
— Это, должно быть, четвертый! — замедляя шаги, проговорил Абашев.
— Да ведь ракеты должны бросить!
Осипов ждал сигнала двумя красными ракетами. На левом фланге бой завязался неожиданно.
Биктяшев с двумя взводами по времени не мог еще закончить обходное движение. «Снова началась путаница», — подумал Осипов.
— А те два первых выстрела были из ракетницы, — сказал Абашев. — В тумане ракет не видно...
И верно, туман был такой густой, хоть ложкой хлебай.
Ясно было: или Гордиенков с разведчиками заварил кашу, или Биктяшев. Догадка Абашева была, пожалуй, правильной, но действовать наобум Осипов не хотел. Надо было снова уточнить обстановку, а время уходило. Рассветало. Туман начинал редеть и подниматься к небу. Можно было попасть под хорошее угощение с воздуха.
«Хоть бы Биктяшев связного прислал, — думал майор. — Вот тут и управляй боем...» Пришлось посылать для выяснения помощника начальника штаба. Стрельба становилась все ожесточенней. Правый фланг, продвинувшийся к сараям, попал под жестокий обстрел. Несли раненых. Когда Осипов с комиссаром подошли к боевым порядкам, казаки уже залегли. Осипов понял — мешкать нельзя.
Разослав связных с приказанием: «Атаковать», майор выхватил пистолет и, подбадривая казаков, пошел вместе с комиссаром вперед.
ГЛАВА 5
Самые грандиозные планы рушатся порой с чрезвычайной быстротой.
Часть конницы Доватора, пробившаяся на правом фланге в направлении Болхино, встретив упорное сопротивление противника, замешкалась. Другая часть, в передовом отряде которой двигался полк Антона Петровича Осипова, присылала тревожные сведения.
Получив через офицера связи от Осипова записку о предполагаемой атаке танков, Доватор понял, что положение может стать серьезным. Лев Михайлович хлестнул стеком по голенищу, круто повернулся на каблуках. Под сапогом резко хрустнула сухая ветка, как бы напоминая ему, как трещит стройно выработанный план.
«Недоставало еще того, чтобы немцы разгадали замысел да бросили авиацию...» Этого он опасался больше всего. Сильно рванув ремешок с металлическим кончиком, застрявший в скобке полевой сумки, Доватор вынул блокнот. Адъютанту коротко приказал:
— Фонарь!
Пока Наумов светил, Лев Михайлович торопливо писал в блокноте. Вырвав листок, передал Наумову, на словах добавил:
— Свезешь лично в передовой отряд и передашь в руки майору Осипову. Скажи ему, что я требую немедленного продвижения вперед. Пришли ко мне Карпенкова и командира артдивизиона.
Начинало светать. Над головой Доватора, прыгая с ветки на ветку, точно потешаясь над неудачей командира кавгруппы, стрекотала сорока — враг наблюдателей и разведчиков.
Доватор поднял сучок и кинул его в сороку. Та, хлопая крыльями, исчезла за густыми верхушками деревьев. Подошли командир артиллерийского дивизиона и Карпенков. Лев Михайлович обернулся, встал, широко расставив ноги. Лицо его выражало досаду, точно он был недоволен, что его оторвали от важного и неотложного дела.
Сурово всматриваясь в черные усики артиллерийского капитана, он коротко, с исчерпывающей ясностью обрисовал всю обстановку, поставил задачу и объяснил последствия, если эту задачу не выполнить...
— Из района Устье немецкие танки нацелились в висок передовому отряду, — затевают контратаку. Необходимо предотвратить... Иначе налетит авиация...
Капитан ответил одним словом: «Понятно», и побежал к своим телефонным аппаратам.
«Выполнит, честное слово, выполнит!» — глядя ему вслед, подумал Доватор. От этой уверенности по всему телу разлилась теплота.
— Андрей, знаешь что? — проговорил он вполголоса, обращаясь к Карпенкову.
— Что, Лев Михайлович?
— Я думаю, что мы с тобой не командиры, а тряпки... Не могли раздавить каких-то три немецких батальона! Срам, чорт возьми!.. Разрабатывали планы, пыхтели над картами. Эх! — Доватор приподнял полы бурки и хлопнул ими, как крыльями. — Вот прилетят бомбардировщики, — штук сто, — мы и драпанем!.. А потом кончится война, сядут историки, начнут раскапывать архивы. «Ага... Доватор! Социальное происхождение — крестьянин, белорус, член партии большевиков, звание — полковник, командовал казачьим соединением... Так, так. Начальником штаба у него был подполковник Андрей Карпенков — потомок вольного запорожского казачества. Ну-ка, посмотрим, что сделали эти кавалерийские щеголи для своей родины?» Жизнь короткая, а слава долгая.
— Лев Михайлович! — взмолился Карпенков. — Что мы, если нужно, не сумеем как следует умереть?..
— Ты слушай и не перебивай! Я не боюсь смерти. Все, что хочешь, но только не позор...
В кустах, совсем близко, часовой кого-то резко окликнул, остановил. Послышался торопливый и раздраженный голос прибывшего и медлительно спокойный Павлюка.
— Мне к полковнику!
— Сейчас позову дежурного.
— Да мне срочно!
— Не шумите на капе...
— Мне лично нужно полковника Доватора!
— Часовой! А ну, пропусти! — крикнул Доватор.
Офицер связи лейтенант Поворотиев привез из дивизии донесение, в котором начальник штаба сообщал, что западнее Устья северную опушку леса занял противник. Связь с полком Осипова прервалась.
— Я приказал усилить передовой отряд еще одним полком. Вы во-время передали приказ? — спрашивает Доватор у Поворотиева.
— Так точно. Но этот полк не может пробиться к майору Осипову. Передовой отряд окружен в районе Подвязье.
— С кем вы сочиняли эту легенду? — В голосе Доватора слышится холодное спокойствие.
Ему и в голову не могло притти, что передовой отряд под командой испытанного командира мог попасть в такое положение. «Ничего удивительного, — пропустили, а потом замкнули брешь, отсекли танками с левого фланга... Накуролесил, накуролесил, кривоногий!..» Он даже не слушает, что говорит офицер связи.
— Там идет страшный бой, товарищ полковник, — говорит Поворотиев.
Доватор, сердито нахмурив брови, смотрит ему на ноги, на смятые, выпачканные в грязи полы шинели.
— Страшный бой, — в раздумье повторяет Доватор. — Пушки лупят, пулеметы строчат, да? Ясно, — вы очень устали, товарищ лейтенант. Передайте комдиву, что я приказал дать вам отдых... Начальник штаба! — крикнул сухо, по-командирски резко.
— Слушаю, товарищ полковник! — Карпенков вытянулся и с неизменной привычкой кадровика щегольски звякнул шпорами.
— По коням, штаб! — коротко приказал Доватор, обеими руками взялся за кубанку и надвинул ее до самых ушей. — Командный пункт передвинуть ближе к переднему краю. Выяснить обстановку у комдива и доложить. На выручку передового отряда послать еще один полк. Мало будет — еще один. Все пойдем, до последнего человека. Понял?.. Шагом арш!
Поворотиев смотрел на этого необыкновенного человека, как зачарованный, не отрывая широко открытых глаз. И усталость сняло как рукой, — он готов был снова скакать по полкам, десять раз ползти на передний край, в штаб полка, падать на живот от пронзительного воя мин, прятать голову от пуль в воронке, вскакивать, снова итти вперед по непролазным болотам, по пояс в вонючей воде...
— Командир группы меняет командный пункт! По коням! — раздается протяжный голос Андрея Карпенкова.
ГЛАВА 6
Вздремнувшего Чалдонова разбудил прибывший связной с приказанием от Осипова: по сигналу двух красных ракет начать беспокоить немцев пулеметным огнем и демонстрировать атаку.
Время близилось к рассвету. Буслов и Криворотько должны были бы уже вернуться. То, что их не было до сих пор, начинало тревожить Чалдонова. Разведчики — хлопцы дисциплинированные. Если не выполнили приказания в положенный срок, — значит определенно что-нибудь случилось.
Чалдонов набил трубку и, укрывшись палаткой, прилег в окоп. Шагах в двух похрапывали связные. Машина войны утихомирилась: ни шороха, ни звука.
Чалдонов курил и перебирал в памяти все известные ему случаи с разведчиками. Чего не передумаешь в часы ожидания!..
