Мне всё это не нравится. Я должна была быть незаметной, а вместо этого оказалась на виду. Не знаю, будет ли меня искать Морозов. Вряд ли. Ему это незачем, его жизнь пошла по тому сценарию, который он распланировал. А вот Джозефа Шиффа я инстинктивно опасаюсь. Как я узнаю много позже - вовсе не напрасно.
Но вызов в полицию мне проигнорировать не удается - за мной приезжают. Казенное учреждение вызывает во мне массу неприятных эмоций. Вплоть до паники. Но до того момента, как я оказываюсь в служебном кабинете. Там помимо двух мужчин в кресле сидит женщина лет сорока. Ухоженная, привлекательная, модно одетая. При виде нее паниковать перестаю.
Она меня внимательно рассматривает.
-Почему не сбежала? - задает сразу вопрос, который меня обескураживает. Но зато я понимаю, что это та сама, которую тащили в машину.
-Испугалась, - отвечаю честно.
Усмехается.
-Вот русские бабы - и со страху всё вверх дном перевернут. Я так понимаю, вчера не у меня одной был новый день рождения. А у тебя тоже.
Честно говоря, я надеялась, что всё было не настолько серьезно. Похоже, зря. У меня в последнее время появился новый талант - влипать в неприятности.
-Людмила- встает она с кресла и протягивает мне руку.
Пожимаю.
-Алевтина.
-Ну, спасибо, спасительница, - а теперь женщина улыбается тепло и обезоруживающе - так, что мои губы сами собой расползаются в ответной улыбке.
Так возле меня появляется человек, которому я начинаю доверять, который подставляет плечо, когда нужно, и чьей силой я напитываюсь, когда мои испытания продолжаются.
Мила обладает множеством достоинств. И неосознанно я учусь у нее нести ответственность за собственную жизнь. Из этого небольшого городка я уже никуда не уезжаю, покупаю двухкомнатную квартиру и устраиваюсь на работу. Через две недели после встречи с Людмилой Тепляковой мне становится известно, что меня ищут. Она помогает мне быстро поменять фамилию, потому что я в общих чертах рассказываю ей, что привело меня в их город.
А еще через месяц она провожает меня к своему гинекологу, который подтверждает то, что уже понятно и без этого визита - я беременна. Глядя на монитор узи, я не испытываю ни страха, ни колебаний - у меня появилось моё собственное чудо. Тот или та, кого я буду любить и кто станет моей семьей. С этого визита к врачу и всю беременность я несу в себе чувство трепетной нежности, которая меня буквально переполняет.
Потому что случилось то, чего я так ждала - я больше не одна. Мой мир обрел точку опоры. И теперь в нем всё четко и правильно. Даже тоска по мужчине, которого я любила без всякой меры, стала призрачной, нереальной. И не мешающей мне жить. Так как у меня появилось достаточно забот и причин, чтобы жить своей реальностью, а не витать в облаках.
Чтобы радоваться каждому наступающему дню.
Глава 32
Глава 32
Прошло полтора года
Савва
Вылет отменили. Погодные условия отвратительные, и никто не может сказать, когда возобновят рейсы. Оставаться в аэропорту мне кажется бессмысленным, поэтому возвращаюсь на виллу, которая принадлежит Шиффам. Я не люблю отдыхать в компании Джозефа. Должен признать, что папы моей жены в нашей жизни чересчур много. Он - везде. И если бы моя супруга не была мне до такой степени безразлична, я бы давно воспротивился такому положению вещей. Однако мне всё равно. И с супругой мы контактируем чаще всего в дни её овуляции. Она хочет ребенка. С какой-то маниакальной одержимостью. И насколько я понимаю, забеременеть пытается с самого первого раза, как мы стали близки. Тогда об этом не шло речи. А вот последнее время все разговоры только об этом.
Я не спорил с ней. Вместо этого проконсультировался и стал принимать мужские контрацептивы. Я чувствовал себя загнанным в ловушку этим браком. И отчаянно не хотел, чтобы она рожала от меня.
И отношения между Джозефом и его дочерью - странные. Ничего конкретного. Но меня не покидает очень тревожное чувство, что меня используют. Что я вклинился в чужое уравнение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
По дороге никого не встречаю. Ливень и ветер заставили всех попрятаться. На вилле тоже тишина. Ворота открыты, видимо, отключили электроэнергию.
Захожу в дом и иду в комнату, которая отведена нам с женой.
- Я не знаю, почему! - слышу нервный, злой возглас жены. Разговор ведется на немецком. Его я знаю очень неплохо.
-Дебора, я не обвиняю тебя. Но ты должна как можно быстрее забеременеть... Этот русский... - Джозеф вздыхает, а потом начинает говорит тише, с едва сдерживаемой яростью, - Ты даже не можешь представить, чего мне стоит сдержаться, когда я представляю, что он ласкает мою любимую девочку...
Заслышав голос жены, я постарался двигаться, как можно тише. И теперь я не собираюсь обнаруживать своего присутствия. Их беседа очень интересна.
Жадно вслушиваюсь в то, что они говорят.
-Папочка, это ничего не значит... - Дебора тоже переходит на шепот. Но шепот дразнящий, с придыханием.
Чем они там занимаются?!
-Ты же знаешь, что хочу я только тебя... - продолжает она говорить и я с трудом сглатываю. Мне не послышалось?!
Я готов скорее поверить в это, чем в то, что слышу всё в реальности. Но дверь практически открыта... И дальнейшее не оставляет мне ни малейшего шанса нафантазировать о том, что у меня были галлюцинации.
-Докажи мне это, mein lieblingsmädchen (моя любимая девочка - нем.) - интонации Джозефа меняются, приобретают вполне определенную тональность.
Я заглядываю в комнату и начинаю снимать то, что вижу, на телефон. При этом глушу рвотные позывы. Не думал никогда, что секс способен вызывать такое омерзение.
Дебора сидит на банкетке у кровати. Джозеф стоит перед ней. Они меня не видят. Зато я могу наблюдать всё очень ясно. Она тянется к ремню его брюк и принимается его расстегивать. Я вижу выражение её лица... Ей нравится то, что она делает... Лицо её отца я не вижу. Но это и к лучшему.
Возможно, если бы я испытывал какие-то чувства к Деборе, я бы ворвался в спальню и убил бы обоих. Но это был договорной брак. А сейчас мне нужно сохранить холодную голову, чтобы выбраться из этой паутины, в которую я влез сам.
Джозеф снимает рубашку, обнажая еще крепкое тело, но с явными признаками старения. Разворачиваю телефон так, чтобы было видно их лица. И то, что собственная дочь делает отцу качественный горловой минет.
Мне тошнотворны звуки, которые оба производят при этом. Звуки их удовольствия.
Когда Джозеф кончает Деборе в рот, а она всё сглатывает, он гладит ее по волосам.
-Спасибо тебе, mein lieblingsmädchen. Жду не дождусь, когда мы сможем заниматься полноценным сексом.
-Папочка... - Дебора переводит дыхание, вытирается влажной салфеткой, которую достает из упаковки, - Из наших малышей ни один не родился жизнеспособным. Давай будем терпеливы. Ты же хочешь, чтобы я была счастлива.
Вытеревшись, она встает и направляется в ванную. Мне приходится отпрянуть к стене. Я слышу, как шуршит одежда, которую поправляет Шифф.
-Ты же знаешь, Дебора. Для твоего счастья я готов на всё, - это Джозеф.
И понимаю, что мне пора. Стараюсь двигаться бесшумно, выскальзываю из дома. Под проливной ливень. И только здесь, под дождем все увиденное обрушивается на мою голову каменными глыбами. Долго сдерживаемая тошнота прорывается через мою выдержку. И я блюю в ближайший куст роз.
Вот это я попал. Я же женился на этой извращенке. Целовал её... В какие-то моменты даже гордился собой, что породнился с этой семьей... А оказывается я им нужен был как донор спермы для производства качественного потомства, потому что против их собственного бунтовала даже природа.
Меня накрывает отвращение к самому себе. Осознание того, в чем я извалялся из-за тяги к постоянному обогащению, заставляет меня расхохотаться. Благо, раскаты грома перекрывают любые звуки.
Меня начинает разрывать от эмоций. Тянет вернуться и устроить разборки. Но до чего я нелепо буду выглядеть, пытаясь отстоять собственную честь, которую же собственноручно продал этому швейцарскому упырю?!
