А эта девушка смотрела прямо на нас, улыбаясь во весь рот, а потом сказала:
— Здравствуйте. Меня зовут Аня.
У нее милый акцент. Она не тянет слова, а произносит их разом, быстро и не очень отчетливо. Да, она не наша. У нее даже волосы уложены не так, как это делают аррантки. Мои землячки очень любят изощряться над прической, и все это от избытка свободного времени и изобилия технологий в области парикмахерского искусства. До чего только не дошли наши стригали! В ход идут броши со встроенными генераторами силовых полей, чтобы закреплять прическу получше всяких гелей; программируемые коллоидные газы с перестроенной молекулярной структурой, чтобы прическа сама могла меняться в зависимости от времени суток и погоды; хитрые аллювиально-хроматические красители, меняющие цвет… да мало ли чего еще!
А у этой девушки светло-пепельные волосы были свободно распущены по плечам, волнистая прядь небрежно и так мило падала на лоб, раскручиваясь, как пружинка. Светло-голубое платье оставляло открытыми плечи, и по смуглой золотистой коже гуляли мягкие отблески от ламп под потолком. Глаза словно подсвечены изнутри лукавым зеленоватым огоньком, как воды прохладной лагуны в щедрый жаркий полдень. Большой влажный рот, капризные утолки губ… платье приталено и узко в бедрах, и когда она подалась вперед, у меня перехватило дыхание. Ух ты!.. Решительно, это путешествие может оказаться не таким уж и мерзким, как я себе мыслил изначально. Если у них на Зиймалле все девчонки такие, то, быть может, не так уж и ужасно будет отлучение от Аррантидо и Плывущих?.. А я-то представил себе загаженную дикую планету, населенную тупыми и злобными дикарями, которые давно бы уничтожили друг друга своими дурацкими ядерными бомбами, не разверни мы миссию Избавления.
— Аня, — повторила девушка и улыбнулась. Кажется, мне.
— Аннья? — переспросил Эрккин. Даже этот горелый и травленный кислотой каторжный пень расшевелился при виде такой прелести. — У вас какое-то такое имя… не местное. Вы что… оттуда?
— То есть? — Она улыбнулась и присела на диван. — Откуда — оттуда?
— Ну… с Зиймалля?
— А вам что, приходилось уже у нас бывать?
— «У нас»? — вмешался я. — Значит, вы с Зиймалля. Понятно. Летите домой? А как же с декретами о запрещении посещения Аррантидо тамошними жителями? Я думал, что Аррантило-дес-Лини закрыт для аборигенов с территорий Избавления…
— Так нет же, — вмешался тип в странном одеянии, который появился в каюте перед Аней. — Два года назад была принята поправка к декрету, который вы только что упомянули. Земляне, которые получили регистрацию второго уровня в ОАЗИСах Избавленных территорий, могут пользоваться услугами пассажирских гипертоннелей. Эта поправка к декрету. — важно продолжал человек в дурацкой одежде, — была принята по личной инициативе самого главы Совета Эмиссаров. Предвечного ллерда Вейтарволда! (Я вздрогнул, когда он упомянул моего родителя, и надо же — едва ли не в самой первой своей фразе!) Правда, на военные звездолеты Звездного флота по-прежнему допускаются только арранты и те из гвеллей. что прошли регистрацию в одном из Плывущих городов Аррантидо. Вот вас пустили бы на корабль Звездного флота. — кивнул он Гендалю Эрккину, быстро касаясь взглядом правого уха Пса, где значились отметины о трех отбытых наказаниях. — Правда, не в легитимном качестве. Ладно, я вижу, этот поворот разговора вам не очень приятен. Меня зовут Рэмом Класус. Будем знакомы.
— Эрккин, гвелль, — буркнул Пес, и по его лбу прокатились тяжелые кожные складки, в которых нашел бы свою гибель самый крупный и свирепый буррит.
У Класуса едва заметно дрогнули губы, а я сказал:
— Мы с вами тезки. Меня зовут Рэмон Ррай, и я…
Тьфу! С языка чуть было не сорвалось то, о чем мне строго-настрого запретил говорить отец. Я опять едва не назвал его имя и оборвал себя на полуслове. Наверное, у меня стало чрезвычайно смущенное лицо, потому что по лицу Класуса промелькнула тень, а Эрккин откровенно покосился и, дернув своей щекой, подтолкнул меня локтем в бок.
Уф, как бревном пихнули! Локоть у него просто каменный.
— Ну вот и познакомились, — сказала Аня. — Очень рада. Все-таки нам с вами трое суток вместе лететь.
— Двое, а то и чуть меньше, — поправил я.
Класус живо вскинул голову и проговорил:
— Вы, значит, на Землю в первый раз? Там сутки меньше наших, и Аня пересчитывает время так, как это принято у них. А вы долго были у нас на Аррантидо?
Он держится с ней очень по-свойски, запросто. Обычно мои милейшие соотечественники говорят с жителями и о жителях территорий Избавления, и об обитателях Зиймалля в том числе, в эдаких снисходительных тонах, с модной ноткой сочувствующего презрения. А этот занимательный Рэмон Класус… У него другой подход. И вообще. Насколько я понимаю, он одет именно так, как принято в подобный сезон одеваться у жителей Зиймалля. Приготовился заранее. И с аборигенкой… гм… то есть с представительницей тамошнего коренного населения, говорит весьма уважительно. Может, просто понравилась? Конечно, как может не нравиться девушка с такой непривычной, свежей внешностью, с такими доверчивыми глазами, которые сами по себе, даже без этой точеной фигуры, способны вызвать взрыв первородных инстинктов?.. Ох, Рэмон, Рэмон, наделаешь ты дел, подумал я и тотчас же поймал себя на ощущении, что говорю и думаю вовсе не о Класусе, а о себе. Да, пожалуй, все-таки о себе.
Я поймал ее быстрый взгляд и вдруг почувствовал подспудную неловкость перед ней, что путешествую в обществе такой образины, как Гендаль Эрккин. С особенной отчетливостью, до болезненности чувствительно воспринимались его квадратные плечи, напоминающие утес, его тяжелая физиономия, изуродованная кислотным ожогом, и черные бусины глаз, глубоко засевшие в темных глазницах. И ведь он приставлен ко мне, чтобы блюсти мою мораль и не допускать, чтобы я безобразничал в пути и там, на далекой родине вот этой чудной девушки. Папаша нашел достойного наставника!..
Между тем мой тезка, Рэмон Класус, любезно улыбался и, чуть склонившись к Ане, говорил ей спокойным, солидным, этаким упитанным голосом:
— Вы знаете, я неоднократно бывал на вашей родине и, честно говоря, не могу понять, почему иные мои соотечественники позволяют себе уничижительно высказываться о вашей планете. Мне приходилось видеть планеты куда более отвратительные… Населенные непонятно кем… мыслящее желе, мокрицы какие-то, разные вонючки… Лично я нахожу, что Зиймалль — чрезвычайно своеобразная и очень уютная, красивая планета. И жители ее удивительно похожи на аррантов…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
