— Можете мне поверить, у меня нет ни малейшего желания дотрагиваться до чего-либо.
Кроме, разве что, самого Бретта. Вот до него ей очень хотелось бы дотронуться.
— Уверены, что не струсите?
— Пошли, — вместо ответа сказала Джун.
Джун сняла рубашку и шорты только перед тем, как опуститься в воду. В цельном, но низко вырезанном и сильно открытом сверху купальнике она чувствовала себя обнаженной. Впрочем, она уже оголила свою душу перед этим мужчиной. Что значат теперь несколько лишних дюймов тела, которые он может увидеть?
Бретт, щурясь от солнца, оглядел ее и тихонько присвистнул:
— А у принцессы стиральных порошков есть фигура!
— Похоже, вы совсем не умеете говорить комплименты, а? Может, вы и рыцарь, но явно уволенный за непрофессионализм.
— Вы еще попомните об этом, — пообещал он, помогая ей надеть маску и приспособить трубку с аквалангом.
— И что же мне грозит? — успела спросить Джун.
— Готовы? — спросил Бретт, игнорируя ее вопрос.
— Готова, — прошипела Джун сквозь трубку акваланга.
— Держитесь ближе ко мне.
Этого он мог бы и не говорить. И они оба ушли под воду. Бретт и в самом деле был похож на дельфина, струи воды мягко обтекали длинное гибкое тело. Они проплыли мимо узкого прохода в коралловых рифах, за которым открывались свободные океанские просторы. Темно-синие, почти черные глубины, пугающие своей таинственностью.
К счастью, Бретт туда не поплыл, он повернул налево и, не торопясь, двигался вдоль коралловых отложений. Его ласты неслышно рассекали воду, посылая теплые потоки к лицу Джун. Упругие мускулы на ногах равномерно сокращались, и маленькие волоски танцевали в воде. Джун, с усмешкой подумала она, не забудь: ты наблюдаешь за подводной жизнью океана.
Джун протянула руку и указала на огромную морскую черепаху, которая улепетывала от них, направляясь в океан. Бретт сжал ее руку, и даже сквозь стеклянные окуляры маски она почувствовала теплоту его улыбки.
Потом они увидели тонкую длинную рыбу, черную, пятнистую, с заостренным плавником. Рыба проплыла мимо них и скрылась в какой-то щели.
Бретт подал знак: внимание. Он подплыл к какому-то существу, зарывшемуся в песок. Дотронулся до него. И тут же большая серая рыбина вынырнула из своего песчаного укрытия и… улетела.
Теперь Джун понимала, почему Бретт так любит этот мир. На что бы ни упал ее взгляд, все было необыкновенным и чудесным.
Вскоре они снова вернулись на мелководье. Никогда Джун не чувствовала себя такой бодрой, такой возбужденной. Она стянула маску, перебросила ее через руку, стащила ласты и зарыла уставшие ноги в песок. Солнце заливало ее своим сиянием, танцевало на волнах, у нее кружилась голова, но не от буйного пиршества света, а от мужчины, который стоял рядом с ней.
— Там, внизу… просто невероятно! Вы правы: огромная разница — видеть эти существа в естественной для них среде обитания или в аквариумах. — Джун пыталась сделать сразу два дела: восстановить дыхание и поделиться с Бреттом впечатлениями о необычном мире, открывшемся ей в воде. — Я хочу увидеть это еще раз.
Их взгляды встретились.
— Да, я хочу побывать там еще раз, — повторила Джун.
Широкая усмешка появилась на лице Бретта.
— Чувствуется что-то вроде опьянения, правда?
— Вы должны были предупредить меня.
Он и сам был чем-то пьянящим, незаметно прокравшимся в ее сердце, не затратив для этого никаких усилий, лишь поиграв на гитаре для дельфина. Хотя нет, не так. Все гораздо глубже. Джун манило, опьяняло, влекло то, что жило в его душе и в сердце, как и то, что Бретт считал смыслом своей жизни.
— Я никогда этого не забуду.
— Забудете. Вернетесь к прежней жизни и забудете про нас.
Джун взглянула ему в глаза.
— Никогда.
Бретт взял ее лицо в ладони, большими пальцами нежно коснувшись кончиков ее губ.
— Только не говорите, что к моим щекам прилипли морские водоросли, — прошептала Джун.
— Знаете, у вас самые чудесные ямочки, которые когда-либо видели мои глаза, — сообщил Бретт.
— У меня нет ямочек. Должно быть, это морщинки.
Он покачал головой.
— Нет, самые настоящие ямочки. Не очень глубокие, они заметны, только когда вы смеетесь по-настоящему. Или когда наблюдаете за Найси.
Бретт смотрел в глаза Джун, и ее дыхание снова стало прерывистым и неровным, а улыбка угасла, превратилась в немой вопрос, в безмолвный настойчивый призыв. Он привлек ее к себе и поцеловал — сначала в одну ямочку на щеке, потом в другую. Теперь Джун просто не могла вздохнуть. И наконец Бретт приник к ее губам.
Джун закрыла глаза и растворилось в упоительном, сладостном ощущении его губ — горячих, нежных, с солоноватым привкусом океанской воды. Чувственный жар окатил ее с головы до ног, и, повинуясь мучительно-сладостному устремлению своего тела, Джун в нетерпеливом порыве прильнула к широкой груди Бретта. Легкий бриз овевал ее кожу, но ничто не могло укротить бушующий в ней пожар.
Его руки легли ей на плечи, обхватили их отчаянно-крепким объятием, но не смогли удержаться и скользнули ниже. О, как же он хотел ее, и его тело бесстыдно свидетельствовало об этом! И так же мучительно жаждала Бретта Джун, истосковавшаяся по мужской ласке.
Она подняла свои отяжелевшие руки, положила ему на плечи и зарылась пальцами в густые влажные кудри. Его язык медленным тягучим движением, исторгающим приливную волну из самой глубины ее истомившегося тела, переливал в нее любовь.
Пусть этот поцелуй никогда не кончается! Она не уедет завтра. Она останется еще на неделю. Нет, на год. О чем это она думает? Не надо, Джун, не думай. Просто чувствуй. Хоть раз в своей жизни просто чувствуй! — приказала она себе.
Бретт испустил долгий вздох и прервал поцелуй, но не выпустил Джун из объятий. Какое-то мгновение он смотрел на нее, затем привлек еще ближе к себе и положил подбородок на ее голову. Одной рукой он гладил ее спину, другой прижимал к своей груди.
— Расскажи мне о своей жизни в Реддинге, — попросил он срывающимся голосом.
— О своей жизни в Реддинге? — удивленно переспросила она таким же, как у него, прерывистым голосом.
Бретт наклонился, снова поцеловал ее и, почти не отрывая губ от ее рта, повторил:
— Расскажи мне, что ты делаешь, с кем встречаешься? Опиши, как выглядит твоя квартира.
— Почему ты хочешь знать об этом… сейчас?
Он снова поцеловал ее, потерся носом о ее нос, лбом о ее лоб.
— Потому что завтра ты возвращаешься домой, потому что завтра тебя здесь уже не будет.
У Джун перехватило дыхание. Как бы ей хотелось забыть о завтрашнем дне, о том, что завтра она будет где-то еще, но не в объятиях Бретта. Кажется, мысли — всего лишь фантом сознания — не способны причинить физические страдания, но Джун было по-настоящему больно. Эта боль, истекая прямо из сердца, заполняла каждую клеточку ее тела.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
