Кровь их собиралась вождем. Если жертва не умирала, ей даровали жизнь.
— Я еще не совсем понимаю, почему они пощадили меня, — сказала Мюриэль. — Мне казалось, что я для них что-то вроде фетиша, присутствие которого должно было принести им победу над врагом.
Кроваво-красная луна, близкая к закату, стояла над западным горизонтом. Шакалы выслеживали двуногих; на минуту мелькали их острые морды, торчащие уши, и снова они испарялись во мраке; коренастый силуэт льва вырисовывался на вершине холма; рев его наполнял пространство, затем он стушевывался, удивленный.
— Мы приближаемся! — сообщил Филипп.
Мюриэль падала от усталости, но уже виднелся лес, где на деревьях жили люди…
Внезапно колонна остановилась. Авангард сомкнулся с центром. Один за другим бежали разведчики.
— Что, опять эти гады? — воскликнул Найтингейл.
Курам обменялся знаками с Варцмао. Молодой вождь влез на холм; желтые глаза его сверкали во тьме.
— Что там такое? — спросил Филипп.
— Это не Коренастые! — ответил Курам. — Это воины клана, разбитого Голубым Орлом. Они узнали, что Варцмао ведет только часть Сыновей Звезды, а Голубой Орел ушел в другом направлении. Должно быть, они хотят отомстить.
— Я думал, что половина этого клана погибла.
— Варцмао не повел половины Сыновей Звезды, а приводит назад и того меньше.
— Дорога преграждена?
— Да, господин, до озера.
Филипп в свою очередь взобрался на холм. Луна закатилась на запад. Виднелись лишь смутные очертания земли и растений. Сами Гура-Занка скрывались в высокой траве или в ложбинах.
— Будь они прокляты! — ругался Найтингейл. — Несносная страна! Я хочу спать!
— Может быть, вы и сможете поспать! — заметил Курам. — Варцмао не двинется до рассвета.
— А если эти собачьи сыны нападут?
— Тогда вас разбудят.
То там, то сям черная тень скользила в траве. Варцмао расставил часовых. Глубокое безмолвие царило над пустыней. Крупные хищники прекратили охоту.
Мюриэль и Филипп присели на землю. Легкий ветерок, казалось, исходил от звезд, и эта плотоядная ночь, в которой звери и люди истребляли себе подобных, эта ночь, полная ужаса и угрозы, дышала таким сладким покоем, что молодые люди почти забыли о варварском законе мира.
— О, Мюриэль, — вздохнул он, — посмотрите, как хороша кажется жизнь.
— Она действительно хороша! Нужно принять испытания, которые посылает Создатель своим творениям. Я чувствую, что мы будем спасены.
Она склонила голову, вознося к Бесконечному смиренную мольбу человека, а растроганный Филипп, потрясенный любовью, дивился этой сказочной были…
— Что, нападают? — спросонья пробормотал Дик Найтингейл, внезапно просыпаясь.
Наступал рассвет. Короткая тропическая заря едва поманила своими чарами озеро, и уже красное горнило солнца показалось меж двух холмов.
— Нет! — ответил Курам. — Но они немного придвинулись и совсем преградили нам путь. Мы должны их рассеять или отступить.
— А сколько их?
— Не знаю, господин. Варцмао показал дважды десять раз пальцы на обеих руках.
— Значит, их двести человек?
— Как он мог их сосчитать? — угрюмо вмешался Дик.
— Он и не считал, думается мне, — сказал Филипп, а просто подсчитал, сколько должно остаться за вычетом мертвых, раненых и пленных.
— Разумеется, и мертвых, — издевался Найтингейл, — потому что они их сожрали.
— У Варцмао должно еще быть человек семьдесят-семьдесят пять крепких воинов. А ты, господин, вместе с господином Найтингейлом и стрелками вполне замените сто человек.
— О, гораздо больше! — энергично воскликнул Дик.
— Но вопрос, как дать им бой, — продолжал черный. Они отступят под прикрытием к реке и будут нас тревожить. Когда нам придется проходить там, они, оставаясь в кустарнике, могут причинить нам много зла!
Угроза была загадочна и пугала. Красное, еще ущербное солнце быстро поднималось над озером и лило волнами свою благодетельную и грозную силу. Филипп, Варцмао, Дик и Курам старались угадать, где находятся враги, которых было совершенно не видно. Наконец, на гребне одного бугра мелькнули две курчавые головы. Успокоенные дальностью расстояния — более трехсот метров — оба воина поднялись на ноги. Оба были высокого роста. Тот, что повыше, потрясал стрелой и произносил слова, почти понятные белым вследствие сопровождающих их жестов.
— Он угрожает Гура-Занка! — перевел Дик.
— Это вождь, — сказал Курам, обменявшись знаками с Варцмао. — Если ты попадешь в него, господин, это устрашит воинов.
Филипп прицелился. Он колебался. У него не было оснований ненавидеть этого неведомого чернокожего, как Коренастых. Он решил только ранить его, но понимая, что следует поддержать свой престиж, он сказал Кураму:
— Сейчас я нанесу ему рану в плечо. Постарайся объяснить Варцмао, что я хочу только попугать неприятеля.
Разочарованный Курам долго жестикулировал. Варцмао удивился. Затем прорычал зычным голосом, подобным рыканию льва:
— Жизнь Красных Носорогов в руках наших союзников… Их вождь сейчас будет ранен!
При этих словах, смысл которых был понят белыми и Курамом, вождь неприятелей разразился смехом… Но его смех еще не отзвучал, как Филипп выстрелил, и рослый негр, которому пуля попала в плечо, выронил стрелу.
— Союзники Гура-Занка стреляют без промаха, и оружие их разит, как молния! — закричал Варцмао.
— Если Гу-Анда удалятся, их жизнь будет пощажена.
Неприятельский вождь и его товарищи скрылись. Наступило долгое молчание. То в одном, то в другом месте появлялось ползущее в высокой траве темное тело. Затем раздался свист, перекинувшийся от озера до первых баобабов, которыми начинался лес.
Наконец трое разведчиков предстали перед Варцмао, который стал смеяться, сообщив знаками Кураму, что враг отступил. Авангард Гура-Занка уже тронулся в путь.
— А если это ловушка? — спросил Филипп, поглядывая на Мюриэль.
— Впереди нас тайные разведчики, — отвечал Курам. — При малейшей тревоге воины остановятся.
Филипп дал сигнал к походу. Но угроза еще не исчезла.
Отступление Гу-Анда могло закончиться какой-нибудь западней.
Двигались медленно. Несколько раз колонна останавливалась.
— Воины все еще там, — сказал Дик.
После часового пути началась тревога. Воины держали свои стрелы наготове, и было такое чувство, что враги перебросились назад; скоро в этом явилась уверенность. Гура-Занка были окружены.
Дело принимало плохой оборот. Сильный страх сдавил сердце Филиппа из-за Мюриэль. Тем не менее продолжали идти, но медленно, с бесконечными предосторожностями, окруженные кольцом разведчиков.
