Солнце поднялось не так уж высоко, но яд в стеклянной чаше закипел. Апопи захотел переставить ее, но она разбилась в его руках на тысячу кусков. Яд потек ему на ноги, прожигая кожу насквозь.
23
Тянулось время, тянулась война.
В Анатолии, в Азии мятежники не сдавались, уходили, прятались, нападали то здесь, то там, не давая возможности Яннасу дать генеральное сражение и одержать победу.
Мемфис разделился на две половины: в одной хозяйничали гиксосы, в другой — мятежники, которым военные отряды из Пер-Камоса подвозили пищу и боевые припасы.
Месяц за месяцем царица Яххотеп вопрошала бога Луны о дальнейших действиях и получала один ответ — наберись терпения, медли. Радостно приветствовала она рождение новой царственной четы — Яхмоса и Нефертари. Соединяла их не только взаимная глубокая любовь, но и растущее с каждым днем чувство ответственности за свой народ и осознание своего долга перед Египтом.
Каждый вечер Яххотеп молилась на берегу священного озера. Сюда, на берег, пришел к ней сын, двадцатилетний Яхмос.
— Скоро, мама, мы будем праздновать одиннадцатую годовщину моего правления, а Египет по-прежнему стонет под гнетом рабства. До сих пор я не чувствовал в себе силы сражаться, как мой отец и старший брат, но теперь я готов.
— Да, ты готов, Яхмос. Но предсказания не сулят удачи.
— Нужно ли с ними считаться?
— А не станет ли наша поспешность роковой ошибкой?
— Гиксосы пока не отвоевали ничего из потерянного ими. Мы же за это время построили множество судов, обучили немало воинов. Ради чего нам откладывать наступление?
— Мне по душе твои слова, сын мой. Освобождение родины — наша постоянная и неустанная забота. Но лишь добрая воля богов и осеняющий нас дух Амона дадут нам силы для решающей победы.
— Нам нужно расширить и украсить Карнак и возвести святилище Амона Фиванского в военном городке. Завтра же я отдам распоряжение.
Боль в ногах мучила Апопи. Ходить он не мог, два гиганта-киприота, которым по его приказу отрубили языки, переносили его с места на место на сосновом троне. С каждым днем он становился все неподвижнее, все молчаливее, но продолжал править единовластно.
Яннас укреплял позиции гиксосов в Азии, оставляя за собой горы трупов, Хамуди — в Дельте, высылая непокорных. Обнищание осажденного Мемфиса помогло расцвести торговле в Аварисе.
Но еще не покорились царица Яххотеп и жалкий молокосос-фараон. Хотя они не дерзали больше сражаться и затихли в своем углу, само их существование было оскорблением величия гиксосов. Как только Яннас вернется, властитель разработает новую кампанию и справится с мятежниками.
Колдовство с сандалиями обернулось против него самого, но тем яростнее жаждал он расправиться с Яххотеп, чары которой успешно соперничали с его собственными. Он победит, и это будет самая сладкая победа за все его владычество.
На небе собирались тучи, и Апопи приказал отнести себя в храм Сета, где отныне он был единственным верховным жрецом. Кто еще мог себе позволить напрямую общаться с бурей и молнией?
Едва он оказался в святилище, боль в ногах стала нестерпимой. Апопи не стоило большого труда догадаться, что сейчас должно свершиться что-то чрезвычайно важное.
Взяв в руки окровавленный череп священного осла, он вперил глаза в черные глазницы.
Он увидел Фивы, царицу, ее сына. Увидел, как они заключают между собой союз, несущий в себе силу целой могучей армии.
И тогда Апопи вновь обратился к Сету, прося сломить его врагов, разделив их навсегда.
На третий день первого месяца сезона половодья одиннадцатого года своего правления Яхмос отплыл на север, чтобы наметить план строительства святилища Амона в военном городке. В тот же самый день Джехути, верховный жрец Карнака, склеил наконец древний календарь благоприятных и неблагоприятных времен, доставшийся ему в виде отдельных клочков папируса, соединить которые было необычайно трудно.
Приложив последний кусочек к обширной мозаике, ученый жрец едва не задохнулся от волнения, сердце у него забилось чуть ли не в горле. Всегда сдержанный, владеющий собой при любых обстоятельствах, он побежал во дворец. Царица Яххотеп приняла его немедля.
— Госпожа! Остановите все дела, пусть все слуги охраняют его величество фараона! Сегодня день, когда родился бог Сет. Нет сомнения, владыка гиксосов знает об этом и направит всю его силу против нас.
— Яхмос поплыл на другой берег Нила в военный лагерь, но я постараюсь догнать его.
— Только не подвергайте себя опасности! Вы тоже можете стать жертвой небесного огня.
Царица не вняла словам верховного жреца. Она спешила. Все ее мысли были об опасности, грозящей сыну. Джехути успел лишь вручить ей тончайшую льняную ленту с иероглифами священного заклинания.
— Наденьте ее на шею фараону, госпожа, — сказал он, — и, быть может, это спасет ему жизнь.
Насылая на Фивы яростную грозу, разметавшую половину города, Апопи обращался к силе туч и ветра. На этот раз, собирая бурю против города Амона и его долины мертвых на западе, он просил взбунтоваться и Нил.
Через несколько секунд воды Нила забурлили, и огромные волны стали бить в борта барки Яхмоса, уже приближавшейся к берегу.
В Карнаке, во дворце, в долине мертвых и в каждом доме Фив люди, согласно приказанию Яххотеп, приносили жертвы усопшим и сжигали глиняные фигурки, написав на них имя Апопи. Верховный жрец предпринял еще одну меру предосторожности — он положил глаз из сердолика на восковое изображение Апопи, чтобы обезвредить чары, которыми тот пытался уничтожить Фивы.
Стоя на палубе барки с полосатым парусом, направлявшейся на север, Яххотеп сжимала в руках жезл с золотым навершием в виде головы священного животного бога Сета. В нем таились силы земли и неба. После того, как жезл справился с молнией, царица не боялась гнева Сета. Бог песчаных бурь и молний был для нее уже не врагом, а союзником.
Все мысли Яххотеп были только о сыне. Даже если ей суждено погибнуть, фараон должен остаться в живых.
Яхмос помогал матросам сворачивать паруса, чтобы выйти из-под власти бешеного ветра, заставлявшего барку крутиться на месте. Лишившись руля, разбившегося вдребезги, капитан не знал, как ему причалить к берегу.
Лишь спокойствие фараона удерживало матросов от паники. Не сомневаясь, что все потеряно, они тем не менее продолжали повиноваться приказам Яхмоса, и судно держалось на волнах.
Но вот из-за завесы дождя вынырнула барка царицы Яххотеп. Супруга бога направила жезл на черные тучи, и ливень почти прекратился.
