вдруг летели с плеч – а случалось это гораздо чаще, чем можно было себе представить, – то и изображение вертелось, будто окружающий мир в глазах несчастных… Многие сцены демонстрировали дикие религиозные игрища и собранища со охмурями, скандалями, баснеорами, затанцуями и жертвошениями. Одним словом, вселенский кошмар: дикие ужасы существования и натуральные звёздные войны. Гигантские космические крейсера и целые планеты сгорали в ослепительном пламени, казалось, что вихри плазмы бушуют прямо в каюте, обжигая кожу…
Уже скоро Принцессе стало ясно, что она видит.
История гремляндской цивилизации глазами очевидцев и участников представлялась необыкновенно ясно, правдиво и без искажений. Ибо тут невозможно было что-то приукрасить или скрыть.
Да ведь гремляне и не собирались ничего скрывать. Для них война за смерть Вселенных являлась единственным смыслом и всей сутью существования. В стремлении к этой цели гремляндский мир совершенствовался и развивался, находя новые и новые изощрённые способы разрушения. Своеобразие такой эволюции, – казалось бы должной быстро привести к самоуничтожению, – наоборот, удерживало Чёрную Вселенную в состоянии рискованного равновесия. Подобно велосипедисту, которому, чтобы не упасть, нужно крутить педали, гремляндская система находилась в движении: бесчисленность миров предопределяла бесконечность попыток их уничтожить. В общем организме мироздания гремляндская цивилизация выполняла функции той части тела, которая постоянно пытается как следует цапнуть самоё себя за хвост. Являясь цивилизацией-хищником, Гремляндия производила во Вселенных естественный отбор, уничтожая слабые и больные миры, и тем самым активировала способность природы выкручиваться и созидать на местах новые, более стойкие формы жизни.
Мало того, осознавая свою силу и могущество, гремляндское общество отнюдь не было склонно достигать целей всеми имеющимися у неё для этого средствами. Самобытные законы и традиции, определённый даже, если хотите, кодекс чести Злостных Рыцарей Пространства не позволял им, например, использовать против технически слаборазвитых цивилизаций мощное аннигиляционное оружие. В таких случаях гремляне брали оружие противников, словно предоставляя им право сражаться с собою на равных. Так кошка некоторое время играется с мышкой, так всякий хищник цинично и изощрённо откладывает «на сладенькое» расправу с самой невинной и слабой жертвой, оттягивает удовольствие…
Участь жертвы в скором времени ждала скрежецианскую цивилизацию. И всю нашу Вселенную.
В безудержном стремлении к уничтожению Гремляндия достигла теперь уже столь высокой степени могущества, что была в состоянии роковым образом нарушить баланс равновеликих и противостоящих друг другу Сил Природы – Сил Созидания и Разрушения.
Последствия такой катастрофы было просто невозможно представить!
К тому моменту, когда Принцесса составила об увиденном определённое мнение, сам Монстрыш уже впал в совершенное отчаяние и полное замешательство. Так и не найдя в сознании предков актуальных для случая воспоминаний, он выключил криставизор, и, пытаясь сохранить достоинство, то есть – всё ещё с поднятым жалом, – выскочил из каюты. Как раз наступило время утренней аудиенции у Магистра Глумлина, где Монстрыш надеялся получить консультации по интересующим его вопросам и проверить собственные предположения…
«Война! И тысячи побед! А настоящей жизни – нет!» – горько думал про себя Монстрыш.
Увы, увы!
Если говорить обобщённо, чуточку, так сказать, шире: ни одной жизненной истории, подобной тем многочисленным, скрупулезно и слащаво описанным и описываемым различными нашими земными авторами так называемых реалистичных романов про полную глубоких переживаний, возвышенных чувств и прочего такого романтическую жизнь и трогательные отношения, в гремляндской цивилизации на самом деле не обнаружилось.
Не было ни одной, скажем прямо, гремляндской Джультруды, ожидающей сильного и смелого Мавронео в собственной раковине в летнюю ночь. Ни одной вечно спящей принцессы, в интимном забытьи дожидающейся отважного и пригожего гремляна–принца на белом ящере. Ни одна распрекрасная по гремляндским представлениям девица, подобно ужасно распространённым земным ну просто красавицам, не сходила с ума по атлетически–сложному монстру, не проливала по его поводу и без всякого повода, в сладкой истоме, горьких и солёных слёз. Наконец, ни одна Анна Гремлянина не кидалась от безысходности под садящийся звёздный крейсер. Что само по себе, если рассуждать здраво, всё-таки уже хорошо.
Однако заметим, что как раз настоящих и всевозможных рыцарей в Гремляндии пруд пруди. А счастья – нет!
Да, тут явно были на лицо противоречие, загадка или даже шарада, разрешить и разгадать которые предстояло и Принцессе, и самому Монстрышу.
Покинувшему вдруг, как мы уже поняли, каюту и Принцессу в глубокой печали и растерянности.
Но его печаль не была секретом для Принцессы.
«Иди, иди, неудачник!» – думала Принцесса.
Несмотря на то, что Монстрыш ушёл по-английски, деморализовано не попрощавшись с Принцессой, он не забыл поставить у дверей каюты двух легионеров. Принцесса только удивилась такой опрометчивости. Конечно, многочисленные военные победы притупили бдительность Злостных Рыцарей. А им следовало бы с большей серьёзностью отнестись к охране инопланетной пленницы! Ведь ею была Королевская Разведчица Принцесса!
Именно в это время телепатически связавшись с нами, – если вы ещё помните события, описанные во второй главе, – и поделившись информацией о Чёрной Вселенной, Принцесса самостоятельно приступила к осуществлению Миссии. Она знала уже достаточно для того, чтобы начать действовать самым решительным образом.
– Эй, ты, который посильней, иди сюда! – позвала Принцесса одного из охранников.
Психологически расчёт оказался абсолютно точным! Принцесса находчиво воспользовалась слабым местом философии тех, кто привык считать себя самым сильным и самым-самым. Им необходимо постоянно доказывать друг другу и окружающим своё явное превосходство.
Образ жизни гремлян насквозь пронизан духом соперничества, а воинственный пыл, так сказать, бередит кровь и днём и ночью. Любой легионер склонен видеть наиболее исключительным собственное Рыцарское достоинство, а малейшую попытку других проявить то же качество расценивает как несносное оскорбление.
Оба охранника кинулись в каюту, ибо каждый из них, разумеется, отнёс выражение «который посильнее» именно на свой счёт, и поспешил подтвердить правоту выбора Принцессы.
Лязгнув доспехами, легионеры застряли в проёме люка.
– Так я что-то не поняла! – продолжала Принцесса тонкую интригу. – Кто же из вас всё-таки самый сильный?
Лязг и скрежет доспехов ужесточился.
Наконец, охранники оторвались друг от друга и, ввалившись в каюту, взялись за мечи.
– А вот и не подерётесь! – для пущей верности исхода добавила Принцесса.
Легионеры прекратили мысленный обмен оскорблениями, которыми по традиции предупреждали очевидные намерения, и перешли к поединку.
Длинные мечи со звоном скрестились в командорской каюте, яркие искры, будто от электросварки, посыпались на пол. Схватка оказалась нешуточная, гремляне искусно владели своим оружием и с большим удовольствием демонстрировали фехтовальное мастерство. Сам воздух раскалился от мелькавших с огромной скоростью клинков и горячих белых, красных и голубых искр…
– Ты отлично машешь этой штукой! – усугубила ситуацию Принцесса, вновь обратившись неизвестно к кому из охранников. – Очень похоже на вентилятор! Давай, давай! Бей его,
