душевные качества. Чёрная сила увлекает и очаровывает слабые сознания. Да и не только слабые. Многие поддаются искушению, становятся рядовыми воинами Чёрной Вселенной – охренённиками, кинушами, охлёпками, хлюдаками, очмошами, полуглупами, блудожуями, чудодурами, долгобудами и так далее. Увы, редкий даже весьма добропорядочный индивидуум устоит перед великими соблазнами безконцовщины и мракоделия в мире плутобесии, мерзоглупости и скотовластии, не говоря уж о менее стойких. Да и выбор не велик, признаться: либо полное и безоговорочное соучастие в козлодеяниях, либо жалкое и дрожащее осознание твареподобия на самом дне гравитационно-временной ловушки…
Трудности произношения и непривычность звукового способа общения лишь подчёркивали испытываемые профессором Арчибальтом чувства горечи и боли за соотечественников. Его волнение очень быстро передалось и нам. Старик старательно хмурил то правую, то вдруг левую бровь, Странник то и дело пытался вступить в экзорцистический спор, а Пришелец приводил яркие примеры из собственного раздвоения личности. Причём обращаясь по большей части друг к другу, Счастливчики начинали свои рассуждения словами: «А вот ты, например, теперь кто такой?»
Когда же я попробовал рассказать про кукушку, они все вдруг дружно засмеялись.
– Сразу понятно, что Ромуальду никакие Гремляндии не страшны! – воскликнул Пришелец.
– Расскажи мне про кукушку, и я точно скажу, что ты попугай Ромуальд! – заявил Странник.
– О, да, да! Какой есть симпатичный птич! – поддакнул Арчибальт. – Какой есть глупокий натур!
И что они в кукушке такого смешного нашли, ума не приложу!
Профессор меж тем продолжал. Когда ему выпала очередь материализации, и Магистр Глумлин самолично – ввиду важности и значимости личности профессора – взялся определять степень его регрессивности, Арчибальт исхитрился сбежать от сопровождающих с помощью эксцессора.
А было это так.
Демонстрируя могущество Легионеров и рекламируя выгоды сотрудничества с ними, Глумлин показал Арчибальту множество уровней Гремляндии. Масштабы вторжения врагов впечатляли. Везде, куда переносил профессора Глумлин, находились кордоны, засады, посты или заставы неприятелей, виднелись боевые крейсера, стояли готовые к боевым операциям бронегравы и гравипортёры… Вся эта мощь производила определённое впечатление, и Глумлин уже готов был праздновать победу над волей и духом профессора Арчибальта. Но Злобный Магистр жестоко просчитался! Улучив мгновение, Арчибальт сорвал с кляшни Глумлина браслет эксцессора и наугад, на свой страх и риск, нажал несколько кнопок сразу. Нельзя сказать, что профессор уже имел какой-то реальный план действий. Но, будучи естествоиспытателем и исследователем до мозга костей, предпочёл опытным путём, экспериментально, и, так сказать, в живую разобраться в чуждых технологиях, чтобы составить непредвзятое мнение и прояснить для себя реальную суть вещей. (Также поступили и мои друзья, кстати, при знакомстве с тем же самым инопланетным прибором).
Как серьёзный учёный, профессор отнёсся со всей тщательностью к проводимой серии опытов с эксцессором. И уже некоторое время спустя, сбросив со следа, запутав преследователей и ловко обманув в пространстве и времени несколько Легионерских патрулей, изыскал в измерениях некий свободный от сканирования участок континуума.
Нелепо было бы думать, будто только слепое отчаяние и счастливое стечение обстоятельств помогли профессору в его побеге. Отнюдь! И даже наоборот! Исключительно благодаря скрупулёзному и систематическому анализу и мгновенному просчёту вероятностей в опасной и сложной ситуации (что говорит о профессоре как о выдающемся учёном-практике и талантливом экспериментаторе, наконец – просто как о мужественном че…скрежецианине), ему удалось выбраться из хитросплетений и ловушек Злобного Зазеркалья.
Так нам представлялось, когда мы слушали его рассказ.
Сам же профессор Арчибальт видел основным побудительным мотивом своего безрассудного поступка желание сделать вдруг нечто противоречащее логике в момент демонстрации неприятельской мощи, смело шагнуть в неизвестность, пойти вопреки здравому смыслу вообще, злой воле и лютой хватке Глумлина в частности. Профессор даже высказался в ироническом духе, мол, на зло Глумлину! А всё остальное, дескать, стало возможным и осуществилось на практике спонтанно.
Но мы со Счастливчиками тогда (а Вы, надеюсь, уже теперь, Уважаемые Читатели и Читательницы), не могли не воздать должное решительности и находчивости профессора. Что делает ему честь, наряду со строго профессиональными качествами и научной интуицией, в которых нам всем, конечно, и вовсе не приходится сомневаться.
Да, блудить… то есть блуждать в Зазеркалье было не просто! Чуть зазеваешься, кнопки не те нажмёшь, и привет. Кто-нибудь обязательно ткнёт тебя стволом бластера в рёбра, или напугает безумным вопросом, наподобие, «как дела?», «кто виноват?», «что делать?», «скоко стоит?», «курить есть?» или «камо грядеши?» Это же не в компьютерные игры играть, тут всё по-настоящему, лишний раз не кукукнешь и не перезагрузишься! Соображать нужно быстро, крутиться и вертеться, чтобы выжить и не пропасть в чёртесломоногоголовых ловушках!
Но так или иначе, оригинальные и смелые эксперименты с эксцессором в экстремально-боевых условиях, и полученная тем самым ценная информация о Зазеркалии и вторжении Гремлян, уже скоро позволили профессору Арчибальту найти блистательные способы решения стоящих на повестке дня насущных и сложных задач. Квазипространственные партизанские отряды, со временем организованные профессором из скрежециан, менее подверженных вражескому влиянию, действовали лихо и непредсказуемо.
Тактике и стратегии руководимого профессором Арчибальтом сопротивления ещё будут посвящены, несомненно, многие тома военно-исторических хроник. Спланированные профессором и осуществлённые на практике хитроуровневые временно-пространственные операции, молниеносные беспричинно-следствиевые и десантно-фонтаномозгоштурмовые атаки, темпорально-развлекающие прорывы в тылу и на флангах Гремлянского вторжения по праву войдут в анналы воинских наук обеих Вселенных.
Мы же не станем слишком углубляться в батальные деталии, и отметим лишь некоторые моменты и нюансы, необходимые для плавного течения нашего сюжета и определения роли во всех этих Зазеркальных событиях моих друзей и Вашего покорного слуги, то есть меня, в частности.
Например, как раз сейчас будет уместно сказать о следующем: несмотря на то, что с момента исчезновения профессора Арчибальта со Скрежета до нашего появления в Зазеркалии не прошло и суток, его, профессора, реальное существование в иномирии составляло уже порядка месяца. Парадокс состоит, конечно же, в исключительно уникальном многообразии над-, без-, под-, вне-, пере-, и недопространственных потоков, течений, отливов, времявыворотов и темпопотрясений. (По существу Зазеркальных явлений особенно пытливым Читателям и Читательницам, если таковые найдутся, могу порекомендовать десятитомник известнейшего физика-популяризатора Тырквы Мадды «Гремляндия: изнанка, или Шаг влево, два шага вправо и ползком мимо цели». Производит сильное и неизгладимое впечатление, хотя самая суть пространственно-временных теорий типа «душа Шарко», «наступить себе на хвост», «Завтра будет позавчера», «Со стороны виднее», «Глаза за затылке», «Взгляд из-под бутылки», «Среди водорослей на дне» и некоторых других так и осталась туманной. По-моему, физик просто шутил, а я ведь чуть не сломал голову. Впрочем, очень может быть, что именно этого он и добивался?!)
Таким образом, к нашему появлению в Гремляндии профессор Арчибальт не только обрёл верных
