На минуту наступила тишина. До Кадогана доносился снаружи глухой шум уличного движения, он видел блики солнечного света на окнах пустой квартиры напротив. На подоконник уселся воробей, почистил перышки и улетел.
– Жаль, что все пошло так неудачно, – задумчиво продолжал мистер Россетер. При этом он ни на мгновение не убирал свой палец со спускового крючка. – Ужасно жаль, во-первых, что кто-то убил ее прежде, чем я успел приступить к моему плану; во-вторых, эта девчонка Карстайрс вернулась в магазин и увидела нас; и в-третьих, вы, мистер Кадоган, забрели в магазин и наткнулись на тело. Это была цепь непредвиденных случайностей. План сам по себе был прекрасно продуман. Мисс Тарди телеграфировала время своего прибытия, и эта девчонка Карстайрс, сама того не подозревая, должна была служить подсадной уткой. Явившись в магазин, мисс Тарди не должна была увидеть меня. Только нашего друга Берлина, который назвался бы вымышленным именем, так что она бы не узнала о моей причастности к делу, если бы что-нибудь пошло не так. Разве что меня выдало бы то письмо, но я бы поклялся, что не писал его. Не буду утомлять вас подробностями моего плана, упомяну только, что если бы что-то пошло не так и исчезновение мисс Тарди было бы замечено, то основные подозрения должны были пасть на наследников и ничтожные или совсем никаких – на меня. Конечно, я надеялся, что все пройдет как по маслу и мисс Тарди просто исчезнет. Я должен был убить ее, разумеется, сделав это так, чтобы не было никаких доказательств моей вины, и напомнить остальным о незавидности их положения. Насильственная смерть не новое для меня дело, так же, как и устройство «подставы», как это называется в Америке. Им бы только и оставалось, что меня благодарить (в финансовом выражении) за то, что все осталось шито-крыто, и все бы было прекрасно.
Как вам известно, план провалился, – с этими словами мистер Россетер встал и медленно прошел вдоль боковой стороны стола. – Но позвольте мне рассказать вам, что на самом деле случилось. И позвольте назвать имена замешанных в этом людей – смешно продолжать с этими ребяческими псевдонимами. – Он стоял так, что его силуэт мрачно вырисовывался на фоне окна. – Во-первых, там был…
С улицы раздался хлопок, как будто из выхлопной трубы автомобиля вырвался газ. Мистер Россетер запнулся на середине фразы. Его глаза затуманились, как фонари, перед которыми пала завеса внезапного ливня, в уголке открытого рта показалась струйка крови. Он упал ничком на письменный стол, а оттуда соскользнул на пол. Мгновение спустя Кадоган поймал себя на том, что в остолбенении разглядывает аккуратную круглую дырку на оконном стекле.
Глава 9
Случай с недоброжелательным медиумом
– Сомнений быть не может – он мертв, – констатировал Фен, склоняясь над телом. – Пуля вошла в шею. Стреляли, надо думать, из чего-то вроде скорострельной винтовки. Такое иногда случается с шантажистами. В любом случае хорошо, что он, а не мы.
Их чудесное спасение не принесло Кадогану ожидаемого облегчения: поэт объяснял это тем – и едва ли ошибался, – что никогда до конца не верил, что его могут убить. Но Фен не позволил ему слишком долго размышлять на эту тему.
– Пуля вошла горизонтально, – сказал он, – это значит, что стреляли из верхних окон дома напротив. Наверняка наш приятель прямо сейчас уносит оттуда ноги. Давай-ка перейдем на ту сторону, – с этими словами он поднял свой револьвер и взял ключи от двери бюро из кармана мистера Россетера.
– Разве мы не должны позвонить в полицию?
– Позже, позже, – отвечал Фен, таща Кадогана из комнаты. – Много пользы от звонков в полицию, когда убийца в это время убегает!
– Ну, конечно, он убежит, – при этих словах Кадоган споткнулся о прут, прижимавший лестничный ковер, и чуть не упал. – Не думаешь же ты, что он стоит там и ждет нас? – Но на этот вопрос ответа не последовало.
Светофор у Карфакса задерживал движение в одном направлении, поэтому наши герои пересекли Корнмаркет без проволочек. Однако они потеряли несколько минут в поисках входа в квартиру напротив, а когда отыскали его в проулке позади магазинов, он оказался заперт.
– Если это тоже владение мисс Элис Уинкворт, – сказал Фен, – я закричу. – У него был такой вид, что ему можно было поверить.
Констебль, стоявший на противоположном тротуаре, наблюдал за их ужимками с некоторым любопытством, но Фен настолько забыл об этом важном факте, что открыл окно и стал влезать внутрь, прежде чем Кадоган успел остановить его. Констебль поспешил перейти на их сторону и с негодованием обратился к Фену, исчезающему в окне.
– Стойте, стойте! – окликнул он. – Что это вы тут устраиваете?
Успешно проникнув через окно, Фен обернулся и высунулся наружу. Он заговорил почти как духовное лицо, обращающееся к прихожанам с кафедры:
– В квартире напротив был только что застрелен человек, – ответил он, – и его застрелили отсюда. Достаточно ли для вас такого объяснения?
Констебль уставился на Фена, совсем как Валаам, должно быть, смотрел на свою ослицу:
– Постойте, вы шутите? – произнес он.
– Конечно же, не шучу, – с возмущением возразил Фен. – Пойдите и убедитесь сами, если не верите мне.
– Боже святый! – воскликнул констебль и поспешил обратно через Корнмаркет.
– А он простак, – заметил Кадоган, – почем знать, может быть, ты собрался грабить эту квартиру.
– Она пуста, голова твоя садовая, – возразил Фен и исчез внутри. Через очень короткое время он опять вернулся к окну. – Там никого, – сказал он. – Но есть пожарная лестница, спускающаяся на маленькую зеленую лужайку за углом, а окно рядом с ней взломано. Бог знает, где ружье. Все равно сейчас у меня нет времени на его поиски.
– Почему нет?
Фен выкарабкался из окна и упал на тротуар рядом с Кадоганом.
– Потому что, пойми, старый пьяница, я не хочу терять время, давая показания этому констеблю. Нам тогда придется идти в участок, а это значит потерять по меньшей мере час.
– Но послушай, разве сейчас не самое время полиции взять все это дело в свои руки?
– Да, – честно ответил Фен, – ты прав. И если бы я был сознательным гражданином, я должен был бы позволить им это. Но я несознательный гражданин и считаю, что этим делом должны заниматься мы. Во-первых, полиция не поверит нам, когда мы выложим им всю правду. И это мы провели все расследование, это мы рисковали собой. Я считаю, что мы имеем полное право довести это дело до конца и именно так, как мы хотим. Я, признаться, вошел в азарт. Во мне есть что-то романтическое, – добавил он задумчиво. – Я несостоявшийся искатель приключений, рожденный не в свое время.
– Что за чушь!
– Что ж, ты можешь держаться в стороне, если хочешь. Давай беги, рассказывай полиции. Они, кстати, упрячут тебя в тюрьму за кражу продуктов.
– Ты, кажется, забыл, что я нездоров.
– Ладно, – сказал Фен с деланым равнодушием, – поступай как хочешь. Мне все равно. Могу обойтись и без тебя.
– Мне странно такое отношение…
– Мой дорогой друг, я прекрасно понимаю. Не говори об этом больше. В конце концов, ты поэт, и этого следовало ожидать.
– Чего следовало ожидать? – в бешенстве переспросил Кадоган.
– Ничего. Я ничего не имел в виду. Ну ладно, я должен спешить, пока не вернулся этот полицейский.
– Конечно, если ты упорно ведешь себя как двухлетний ребенок, я считаю, что должен пойти с тобой.
– О! Правда? Смею сказать, что ты только будешь мешать.
– Ничуть.
– До сих пор ты только путался под ногами.
– Какая несправедливость! Смотри, опять тот полицейский.
Переулок огибал здание с его задней стороны и выходил на Маркет-стрит, которая соединялась с Корнмаркет примерно напротив конторы мистера Россетера. Именно здесь Фен и Кадоган осторожно вынырнули, какое-то мгновение полицейского не было в поле зрения.
– На рынок, – отрывисто сказал Фен. И торопливо пройдя по улице, они свернули у входа с правой стороны.
Оксфордский рынок довольно велик и расположен там, где Хай-стрит и Корнмаркет сходятся под прямым углом. Здесь друзья могли укрыться от глаз констебля, если бы он решил преследовать их, хотя, как заметил Фен, он вряд ли бы смог пуститься за ними в погоню прежде, чем его сменили бы в офисе мистера Россетера. Вдоль двух главных проходов рынка тянулись прилавки, где продавали мясо, фрукты, цветы, овощи, и они пошли по одному из них, натыкаясь на домашних хозяек, которые, как жуки, роились повсюду в поисках товара подешевле. В воздухе носились аппетитные запахи свежих продуктов, и после залитой солнечным светом улицы похожее на огромный амбар здание казалось прохладным и сумрачным.
– Все, что я хочу сказать, – продолжал Фен, – это наша, и только наша задача. Да, может статься, главное завоевание эры торжества законности и состоит в том, что человеку не приходится сражаться в одиночку в прямом смысле этого слова, но это делает жизнь пресной. Собственно, мы не выходим за рамки своих полномочий. Мы обнаружили тяжкое уголовное преступление и ищем преступника, и если полиция захочет помешать нам, им же хуже. – Тут он внезапно устал от своей софистики. – Но вообще-то, мне плевать с высокой колокольни, выхожу я за рамки своих полномочий или нет. Смотри, кафе. Давай зайдем и выпьем чаю.
