Глава 8
Случай с эксцентричной миллионершей
Но прежде чем Фен смог осуществить свой план, произошла одна заминка. Они с большим трудом впятером втиснулись в «Лили Кристин III». Салли села на колени к Кадогану, чему он, пожалуй, был рад, и они отправились в путь. Фен вел машину на бешеной скорости по узкой дороге, перепрыгивая через мосты, как поезд, мчащийся по дороге с живописным рельефом, чуть ли не на вершок не задевая то отбившуюся от стада скотину, то редких пешеходов. Как им удалось не искалечить и не задавить насмерть человека из Автомобильной ассоциации на перекрестке Банбери-роуд, осталось навсегда загадкой для Кадогана: они промчались мимо, а он оторопело смотрел им вслед, не в силах даже вскрикнуть от испуга. Кадоган в телеграфном стиле, отрывочными фразами посвятил Салли и мистера Хоскинса в то, что нашим друзьям стало известно об этом деле до настоящего времени.
– Ничего себе… – сказала Салли, когда он закончил, и добавила немного робко: – Вы ведь верите тому, что я рассказала вам, правда? Понимаю, это звучит неправдоподобно, но…
– Моя дорогая Салли, это такое невероятное дело, что я поверил бы, даже если бы вы сказали, что вы волшебница Шалот[77].
– Ну и чудну же вы говорите, а! – сказала Салли, но ее слова потонули в порыве ветра и шуме мотора.
– Что? – переспросил Кадоган.
Уилкс обернулся назад с переднего сиденья. Он лучше слышал, когда вокруг было шумно.
– Она говорит, что ты разговариваешь чудну.
– Разве? – Кадогану раньше не приходило в голову, что его манера говорить может быть сочтена чуднуй: эта мысль расстроила его.
– Я не хотела обидеть вас, – сказала Салли. – Чем вы занимаетесь? Я имею в виду, какая у вас работа?
– Я поэт.
– Ну ничего себе! – это произвело впечатление на Салли. – Я никогда раньше не была знакома ни с одним поэтом. Но вы не похожи на поэта.
– А я и не хочу.
– Я, бывало, читала стихи в школе. Один отрывок мне понравился. Вот как он звучал:
Но радость пятится назадК зеленым снам в зеленый сад[78].
Я не имею ни малейшего представления, что это значит, но звучит красиво, что ни говори. Это было в книжке «Поэзия для средней школы»… Надеюсь, вам не слишком тяжело держать меня на коленях?
– Нет, мне приятно.
– А здорово, наверное, быть поэтом, – промолвила Салли задумчиво. – Никто тобой не командует, и никто не заставляет тебя работать, если тебе этого не хочется.
– Было бы еще лучше, если бы этим можно было зарабатывать какие-то деньги, – ответил Кадоган.
– Интересно. А сколько вы зарабатываете?
– Поэзией? Около двух фунтов в неделю.
– Ничего себе! Да, не густо. Может быть, вы пока еще не такой маститый?
– Да, наверное, дело как раз в этом.
Казалось, такой ответ удовлетворил Салли, потому что она принялась что-то весело напевать себе под нос, пока Фен не въехал двумя колесами на тротуар, пытаясь преодолеть особенно крутой поворот, что отвлекло всеобщее внимание.
Вскоре, однако, им пришлось остановиться. Когда они подъехали к Оксфорду, по дороге стали попадаться магазины, дорожное движение стало более интенсивным, а в городе стало больше студентов. Как раз перед поворотом, ведущим к Леди-Маргарет-Холл[79], Кадоган, до сих пор рассеянно взиравший на пейзаж, вдруг закричал, чтобы Фен остановился, и Фен затормозил так внезапно, что в них чуть не врезалась следующая за ними машина, которая, к счастью, объехала их, хотя и не без ругани. Фен обернулся назад со своего сиденья со словами:
– Что, ради всего святого, это значит?
Кадоган указал пальцем, и все взгляды обратились в направлении его руки. Примерно в ста ярдах от того места, где они остановились, находился магазин игрушек.
– Я думаю, это тот самый магазин, – сказал Кадоган, вылезая из машины. – То есть я в этом почти уверен.
Все остальные последовали за ним и столпились у витрины.
– Да, – сказал Кадоган, – помню, я еще тогда подумал, какой уродец эта кукла с надтреснутым лицом.
– Я тоже помню ее, – сказала Салли.
– А вот и коробка с воздушными шарами, которую я опрокинул… В общем, похоже, что это он самый.
Кадоган поднял глаза в поисках названия. Выцветшие белые буквы, тщательно изукрашенные завитками, гласили «Хелстон».
Вдвоем с Феном они вошли в магазин. Внутри никого не было, кроме покрытого пылью молодого человека с копной рыжих волос.
– Добрый день, сэр. Добрый день, сэр, – приветствовал он вошедших, – чем могу служить? Кукольный домик для маленькой девочки? – До их прихода он читал руководство для продавцов.
– Какой маленькой девочки? – безучастно спросил Фен.
– Может быть, коробку кирпичиков или несколько оловянных солдатиков?
Кадоган купил воздушный шар и вышел подарить его Салли.
– Кто хозяйка этого магазина? Это мисс Элис Уинкворт, не так ли? – спросил Фен.
– Да, сэр, мисс Уинкворт. Нет, сэр, боюсь, ее нет на месте. Все, что я могу сделать для вас…
– Нет, я бы хотел лично повидать ее. У вас случайно нет ее адреса?
– Нет, сэр, боюсь, что нет. Понимаете, я здесь недавно. Она не живет здесь, насколько мне известно.
Больше спрашивать было не о чем. Но, уходя, Фен поинтересовался:
– Заметили ли вы что-нибудь необычное в магазине, когда открыли его сегодня утром?
– Да, сэр, и как странно, что вы спрашиваете: дело в том, что мне показалось утром, будто некоторые вещи стояли не на своих местах, так что я было испугался, что нас ограбили. Но никаких признаков взлома не было, и ничего, насколько я вижу, не пропало…
Когда они снова сели в машину, Фен сказал:
– Это явно обычное место обитания нашего магазинчика игрушек. Любопытно, хотя в этом и мало неожиданного, что хозяйкой оказалась та самая Уинкворт. Похоже, она обеспечила декорациями всю аферу. Думаю, это она – Лидз.
– Мы должны были похоронить Дэнни, – неожиданно сказала Салли. – Мы не должны были оставлять его так.
Они подъехали к главным воротам Сент-Кристоферс.
Парсонс, привратник, окликнул их, когда они проходили через привратницкую.
– Полиция в третий раз приходила за мистером Кадоганом, – мрачно сообщил он. – Они уже порядком разозлились. Они заглянули в вашу комнату, профессор Фен. Я присмотрел за тем, чтобы они там не наделали беспорядка.
– Что вы им сказали?
– Сказал, что ничего не знаю. Лжесвидетельство! – Парсонс с ворчанием удалился изучать «Дейли миррор»[80].
Они все вместе пересекли два внутренних двора по пути в комнату Фена.
– Зачем он нужен полиции? – шепотом спросила Салли Фена.
– Порнографические книги, – многозначительно ответил Фен.
– Нет, серьезно!
– Он украл еду в бакалейной лавке, когда мы рыскали там этим утром.
– Подумать только, какая глупая выходка!
Оказалось, что в комнате Фена кое-кто был. Мистер Эрвин Споуд из «Споуд, Натлинг и Орлик», издательства изысканной литературы, вскочил в крайнем возбуждении им навстречу.
– Привет, Эрвин! – удивленно воскликнул Кадоган. – Что вы здесь делаете?
Мистер Споуд нервно прокашлялся.
– По правде говоря, я искал вас. Я был в Оксфорде и решил заглянуть. Речь идет о той поездке с лекциями в Америку.
Кадоган застонал.
– Разрешите представить вам, – сказал он, – это мистер Споуд, мой издатель. А это профессор Фен, мисс Карстайрс, мистер Хоскинс, доктор Уилкс.
– Я решил, что раз вы учились в этом колледже, то я, может быть, застану вас здесь. – Тут мистер Споуд обратился к Фену: – Надеюсь, вы простите мне мое вторжение. – Его полукруглый профиль выражал беспокойство, жидкие волосы были взъерошены. – Жарко, – пожаловался он, вытирая лицо носовым платком.
И правда было жарко. Солнце на небесах клонилось ниже, но все еще жгло с неослабевающей силой. Зеленые и кремовые цвета комнаты создавали впечатление прохлады, и все окна были распахнуты настежь, но все равно было жарко. Кадоган был бы не прочь принять ванну.
– Когда вы приехали? – спросил он мистера Споуда, не столько из интереса, сколько потому, что не знал, что еще сказать.
– Вчера вечером, – с явным смущением ответил мистер Споуд.
– Ах, вот как? – переспросил Кадоган с внезапно возросшим интересом. – Но вы сказали, когда уходили от меня, что собираетесь в Кэкстонс-Фолли.
Мистер Споуд почувствовал себя еще более неловко, чем обычно, он несколько раз кашлянул и объяснил:
– Я зашел в свой офис на обратном пути и обнаружил сообщение, в котором меня просили приехать сюда немедленно. Я поехал на автомобиле. Я должен был бы подвезти вас, но когда я позвонил вам по телефону, вы уже уехали. Я остановился здесь в «Булаве и Скипетре», – заключил он тоном оправдания, как будто этот факт все объяснял и извинял.
Фен, занятый приготовлением чая для всех вместе с пожилым грустным субъектом, оказавшимся его скаутом[81], вернулся в комнату, отпер ящик своего захламленного письменного стола и вынул маленький автоматический пистолет. На мгновение разговоры затихли: некий скрытый смысл этого поступка стал ясен всем присутствующим.
