Впрочем, эти оказались последними. (Удивительно, но по трассе на Челябинск Костя еще ни разу не ездил.) Потянулся лес: сухой, сонный, уставший от долгой зимы, устланный у корней давно не стиранной периной — над которым в призрачно-розовой дымке всходило солнце. Машина хорошо держала трассу, гололедица отсутствовала. Пост кэбэшников уже остался позади.
На посту их вообще быстро отпустили, как и обещал генерал Калинов. Только глянули на чип-мандат — чип-манду, как выражался Ганя, — так сразу же откозыряли: свободны, мол, езжайте дальше.
«До Челябинска у вас вообще проблем не будет, — вспомнил Костя слова Сергея Михайловича, восседавшего в своем кожаном кресле с членистой спинкой. — Любой мобильный пост, стоит им только просканировать ваш мандат, должен еще и честь вам отдать!» «Смотря какой жук на посту сидит», — прищурился Костя, включив стеклоомыватель. «Ну разве что на дорожных бандюг нарветесь, — добавил тогда генерал. — Их, к сожалению, нынче много развелось, за всеми не уследишь, но и с ними вам должно прокатить. Потому как вероятность невелика. Ведь их внимание привлекают нормальные машины. А ваша — ископаемая „семерка” „вазовской” классики — способна вызвать лишь насмешки. Я помню, во времена моей молодости была такая раритетная машина — „Запорожец”…» И Сергей Михайлович ударился в воспоминания.
Да, «семерка» эта внешне смотрелась, конечно, убого. Но тот, кто не знал о ее внутреннем содержании, мог жестоко обмануться. Этот динозавр белого цвета достался Гане от отца. Машина тщательно дорабатывалась в научно-исследовательских мастерских под руководством Глеба. Кузов в общих чертах сохранил свой первозданный вид. Топорные, угловатые формы поблескивали на солнце свежей композитной краской. Громоздкий передний бампер имел необычную конструкцию с решеточками, напоминающими москитные сетки; в нишах противотуманых фонарей прятался датчик радиации. Задний бампер, близкий к классическим формам, таил в себе заряды дымовых шашек для отпугивания преследователей. Основные элементы кузова — крылья, стойки и двери — изнутри были отделаны тонким покрытием из наноматериала, защищающим от свинцовых пуль не хуже брони. Тонированные окна состояли из пуленепробиваемого стекла.
Под капотом скрывался новейший водородно-бензиновый двигатель от «Нисана» на сто пятьдесят лошадей, неизвестно как уместившийся в неприспособленной полости, — ребята из Академгородка хорошо постарались. Этот агрегат мог разогнать тачку до ста километров в час за восемь секунд на бензине и за шесть — на водороде, а максимальная скорость, которую он позволял развить, составляла двести километров в час. И это с коррекцией на плохую аэродинамику кузова старинной формы. Однако коробка к двигателю прилагалась механическая, пятискоростная, установленная учеными по понятной только им логике.
Что же касается оформления салона, то тут тоже были, как говорится, некоторые фишки. Во-первых, передняя панель со щитками приборов имела мало общего с классической. А точнее, ничего общего не имела. В «семерку» втиснули сборочную единицу от какой-то импортной машины, Костя не знал от какой, а разработчики эксклюзива жеманно не сознавались. Тем не менее красные стрелки на круглых белых циферблатах органично вписывались в общий стиль. На центральной консоли располагался мини-компьютер, контролирующий климат в салоне, дорожное покрытие, расход топлива, музыкальное сопровождение и прочие мелочи. Все резервные кнопки были заняты функциональными клавишами со странными, на первый взгляд, предназначениями, как то: «генерация аромата», «пуск дымовой шашки», «срочная герметизация», «сканирование исправности всех агрегатов». Ну а про кресла, бар и карманы можно уже и не говорить.
Самое же главное — чемоданчик с муляжом «Минипы» прятался в специальной нише под ковриком водителя.
Костя прикурил сигарету и глянул на соседа. У Гани закрывались глаза.
— Ты что, спишь, что ли? — Муконин толкнул его рукой в плечо.
— А? Да нет, так. — Приятель вздрогнул.
За окном осоловелый лес сменился частично заснеженным полем. Здесь местами не сошедшее еще покрытие казалось чище, белее. Оно перемежалось с чернеющими зеркалами воды или грязным золотом прошлогоднего сена. Мутное восходящее солнце пропало где-то за россыпью серых перьев облаков. Изредка проносились встречные машины. Попутных не наблюдалось.
Ганя покосился на спидометр. Стрелка выровнялась со штрихом «сто двадцать». Костя приоткрыл окно. Сразу же засвистело, засквозило.
— Как думаешь, за пару часов до Челябы доедем? — потирая лицо, глухо осведомился Ганя.
— Конечно, — заверил Костя.
И снова воцарилось молчание.
Муконин опять вспомнил генерала.
«После Челябинска, километров через сто — сто двадцать, будет пограничный блокпост. Там к вам присоединится сопровождение. Наши южные братья приготовят два БТР „Гильза”. Они пойдут на полкилометра впереди, чтобы в случае чего проводить зачистку. Стало быть, бояться вам нечего — прокатитесь с ветерком. Когда начнется Башкирская Независимая Республика, мандат, конечно, станет бесполезным. Но, к чести башкирской полиции, в республике относительный порядок. Правда, можно нарваться на перестрелку в схватке за какую-нибудь нефтяную качалку. После Уфы пойдут бесхозные территории, — говоря это, Калинов тогда приосанился в своем кресле. — То есть они не бесхозные, конечно. С одной стороны, миротворцы их взяли под контроль. И название им дали официальное: Поволжская Международная Республика. Ну, сами знаете. С другой стороны — местные мечтают создать Поволжскую Народную Республику. Движение сопротивления, возглавляемое самарскими активистами, плотно контактирует лично со мной. Им-то и надо будет передать липовую „Минипу”. Поскольку миротворцы НАТО, успевшие получить от наших оборотней запись вашей беседы с Глебом о „Минипе”… Они должны до конца убедиться в серьезности наших намерений. Они должны сконцентрироваться на вашей миссии. А мы в это время по другому каналу перешлем сопротивленцам истинное оружие для применения. Оно будет введено в действие сразу, как только состоится передача муляжа „Минипы”. А вообще, в Самарской области, как и в самом мегаполисе, полный бардак. Разгул бандитизма, особенно на дорогах. Но главная опасность для вас — натовские посты. БТР перед Самарой отстанут от вас, для отвода глаз, и придется уже въезжать самим. Так что там вам надо будет глядеть в оба. В любом случае я буду постоянно отслеживать ваше передвижение по спутниковой программе.
Единственно правильная тактика на Поволжской трассе, когда уйдут БТР, — нестись стремглав без остановок. По пути могут быть и обстрелы, и засады, поэтому — ни в коем случае не останавливаться, держать максимально возможную скорость, примерно около сотни, если позволяет дорога (здесь товарищи выразили усмешку), при случае открывать на ходу ответный огонь».
«Ну ни хрена себе! — отреагировал в ту минуту Ганя. — Вы когда-нибудь пробовали на такой скорости стрелять из автомата очередью, высунувшись из автомобиля?»
Впрочем, это он спросил как бы у всех, потому что оглядел всех присутствующих: Костю, генерала, Глеба и еще двух посвященных.
«Я пробовал, правда, скорость была поменьше, — честно сказал Калинов. — Самое главное, чтоб тебя крепче за ноги держали, а то вдруг из машины вылетишь».
Тут чей-то смешок втиснулся, похожий на кваканье.
«Ну и кто ж будет держать? Водитель-то занят!» — возмутился Ганя, тряхнув своими рокерскими локонами.
«Уж изловчитесь как-нибудь», — посоветовал генерал.
Едва улыбнувшись воспоминаниям, Костя выкинул бычок и нажал кнопку стеклоподъемника.
Снова глянул на приятеля. Тот опять задремал. «Ну и леший с ним, — подумал Муконин. — Пускай дрыхнет. Ему после Челябы за руль садиться».
Костя уставился на дорогу. Прямая темно-серая полоса играла зеркальными бликами. Навстречу плыла большая черная фура.
Включить музыку? Что-то не очень хочется. Да и слушать особо нечего. А радио уже перестало ловить.
Ему вспомнилась иная дорога, из призрачного мира, залитого ярким июльским солнцем. Они несутся на комфортабельном автомобиле, сквозь приоткрытые окна влетает ласковый ветерок. Мимо проплывают зеленые леса. Он сидит за рулем, рядом — она, с каштановыми волосами, с такими забавными веснушками около носа. На ней майка и шортики, совсем короткие древесного цвета шортики, — он тайком поглядывает на едва загоревшие бедра с нитками сосудов, похожими на следы высохших чернил. Она беззаботно о чем-то болтает, беззаботно и бесконечно. Иногда она со звуком набирает воздуха перед очередной тирадой, как бы собираясь надуть шарик. А он слегка улыбается и кивает, поглядывая то на нее, то на трассу. Время от времени они оба оглядываются назад, чтобы убедиться, что малышка, стянутая ремнями на своем высоком кресле, пока еще не проснулась.
