мне сухими травами. На грубо сколоченных полках плотными рядами стоят бутылочки, заполненные непонятной жидкостью и покрытые слоем пыли. Тут же была мойка, несколько тазиков на полу, деревянная посуда. Справа — дровяная печь, рядом ворох старых тряпок и одежда. За моей спиной прячется маленькая комната со старой кроватью. На окошке странный цветок в горшке, а вместо икон на гвозде медленно покачивается «ловец снов». Видимо, бабка Ханна почитает каких-то других, незнакомых мне богов.
В маленьком домике тесно — Натан лежит прямо на полу у входа, почти прижимается мохнатым боком к раскаленной печной заслонке. Я смотрю на него, чувствуя, как «размякает» тело, и начинает клонить в сон. Старуха возится у стола, гремит склянками, смешивает что-то в глубокой миске. Затем склоняется над Натаном, с трудом переворачивает его на спину.
— Не спи, сейчас не время. Тащи свое добро и доставай пулю. — Голос Ханны выдергивает меня из полудремы, и я испуганно моргаю. Достать пулю? Знать бы еще как! Старуха открыла неприметный шкафчик, выудила оттуда бутыль с прозрачной жидкостью и откупорила плотную крышку. В нос ударил едкий запах спирта. Она разложила на полу миски с только что приготовленным зельем и посмотрела на меня с немым ожиданием.
Дрожащими руками я вытащила из промокшего рюкзака пинцет, ножницы и бинты.
— Пошевеливайся. Ты должна это сделать как можно быстрее.
— Но… — слова застряли в горле, когда я встретилась с глазами старухи. Я нервно сглотнула и раздвинула слипшуюся шерсть на груди Натана, открывая чернеющую рану. Кровь уже не сочилась, она потемнела и запеклась по краям. Ханна тут же залила рану спиртом, но Натан даже не шевельнулся.
— Чего ты ждешь, начинай!
Мысленно помолившись, я включила фонарик, навела его на рану и занесла руку с пинцетом. Я никогда не делала ничего подобного, и сейчас была уверена, что просто убью его своими действиями. Но бабка уже повисла надо мной с миской и в напряжении ждала, чуть приоткрыв рот. Тяжело вздохнув, я одним движением погрузила пинцет в рану и стала медленно двигать, ища инородное тело. Когда я увидела свежую кровь, на лбу от страха выступила испарина, но отступать было некуда. Погрузив пинцет еще глубже, я, наконец, наткнулась на что-то твердое, и, подцепив щипцами, потянула наверх.
— Ну вот, ничего тут сложного и нет. — Удовлетворенно прошептала Ханна, увидев, как я вытащила пинцет с зажатой в нем пулей. Мои пальцы были вымазаны в крови. Ободряюще улыбнувшись, старуха принялась смачивать рану приготовленной жидкостью, а я отстраненно наблюдала за ее работой. Сердце гулко билось в груди, не хватало воздуха.
— Ничего, сейчас станет легче. — Ханна бросила на меня торопливый взгляд, — а за него не беспокойся. Пуля-то не серебряная, потому он и продержался столько времени. Люди с большой земли совсем не подготовлены, но это, конечно, временно. Скоро сообразят, что к чему и начнется большой штурм.
— Откуда вы все это знаете?
— Оттуда.
Ханна наложила последний штрих — смазала поверхность раны какой-то пахучей мазью, приложила сверху марлю.
— Вот и все. Теперь нужно подождать, когда он начнет обращаться. Инородного тела нет, а значит, и препятствий тоже. — Ханна удовлетворенно потерла руки и поднялась с колен. — Пошли пить чай, разговорчивая.
Пока на старой плитке кипел чайник, я во все глаза смотрела на Натана. Он все еще был оборотнем, и я вовсе не была уверена, что снова станет человеком. Пропускать процесс обращения не хотелось, но старуха нетерпеливо позвала за собой, посетовав на то, что я нарушаю личное пространство и ничего не знаю о принципах морали. Странная, при чем тут это? Ведь я просто переживаю. Переживаю? Удивительно, но несколько дней назад, я и подумать не могла о том, что судьба оборотня будет меня так волновать…
Глава 24
Но выходит, он что-то значит для меня. Ведь тащила же я его через весь лес. Перед тем как пить чай, я сполоснула руки в мыльной воде, затем умылась. Нервы ни к черту — внутри что-то дрожит и клокочет, до сих пор не получается расслабиться. Даже здесь, в доме, который находится под магической защитой, я не могу почувствовать покой. О каком покое может идти речь, когда будущее находится под вопросом? А я сижу здесь, в богом забытом месте и словно застряла во времени. А может, вообще провалилась в какой-нибудь портал? Разве можно на полном серьезе думать про магию в реальном мире?
— Выпей, это тебя немного успокоит. — Ханна поставила передо мной кружку с напитком странного, светло-зеленого цвета и села напротив, — это травы леса, не бойся. Сегодня тебе пришлось многое пережить.
С легкой опаской я сделала маленький глоток, и удивилась — вкус был приятный, немного сладковатый и чем-то напоминал кофе. Старуха разложила на полотенце куски ржаного хлеба и вяленого мяса. Желудок мгновенно заурчал.
— Вот, припасла. Не стесняйся. Та еда, которую ты с собой притащила, с этой не сравнится. — Ханна усмехнулась, — ешь, и слушай меня. Думаю, моя история будет интересной.
Интересно, хоть кто-нибудь из жителей знает истинную историю Тогиуса? Наш маленький городок затерян среди непроходимых лесов и болот, которые ты ни разу не встречала. А если бы встретила, то уже бы сгинула без вести. Удивляет одно — почему из всех была выбрана именно ты? Думаю, мне не узнать ответ на этот вопрос. Как и тебе. В любом случае, что сделано, то сделано. Назад не повернуть. Как думаешь, почему власти большой земли стараются скрыть все, что связано с Тогиусом? Почему вдруг такая секретность? Ведь наш городок никогда не вызывал интереса — мы просто жили как обычные люди, вернее, пытались выжить. Единственное, что могло обеспечить более-менее сносное существование — это работа на шахте. Там и работали все мужчины Тогиуса. И твой Гай в том числе. Работа тяжелая, но привычная. Ты ведь знаешь, что они там добывали?
— Синий асбест. — Чуть запинаясь, ответила я.
— Синий асбест, крокидолит. Минерал, волокна которого очень вредны для человеческого организма. Настолько, что вдыхание выделяемых паров и мельчайших волокон может спровоцировать развитие опасных заболеваний. Чаще всего, это рак. Ты знала это?
— Да, каждый в Тогиусе знает, что «горный лен» вреден для здоровья. Но что-то я не припомню, чтобы у нас часто болели. — Я нахмурилась, не совсем понимая, к чему клонит бабка Ханна.
— Странно, правда? Регулярная добыча запрещенного минерала должна была рано или поздно сказаться на самочувствии не только рабочих, но и их семей. Близость к гигантскому карьеру не проходит бесследно. Никогда. Люди
