– Свой я! Чего орешь?
– Какой свой? Раз от немцев топаешь. Сказал, стрелять буду! Для солидности даже пустил вверх одну трассирующую.
– Почему один на ночь глядя шатаешься? Власовец? Перебежчик? Шпион, диверсант?
– Я с артдивизиона! Свой я!
– Какой ты свой? Прихвостень немецкий! Где твоя винтовка? Номер говори!
– Винтовка там. Около пушек на позиции.
– Мину в ящике тащишь! Артиллерию нашу взорвать хочешь?
– Бутылки с вином это.
– Врешь, ползучий полицай! Сейчас отправлю в контрразведку. Там из тебя быстро правду выбьют.
– Да не шпион я.
– Давай одну бутылку! Я сейчас проверю, шнапс это или горючая смесь.
– Как я тебе дам? У меня две руки заняты, сам бери.
– Давай, браток, ящик подержу – говорит подошедший сзади Анохин.
– Солдат, не долго думая, передал ящик в протянутые руки, зацепил одну бутылку и передал мне ее на пробу. Я взял бутылку левой рукой и, извиняясь, стал жать ему правую. Жму, трясу, говорю спасибо. Он руку тянет к себе, пытается оглянуться. А я держу его и тяну на себя. Когда он повернул голову в сторону ящика, а его и след простыл.
– А этот, что с тобой из артдивизиона, тоже с тобой?
– Я его совсем не знаю.
– Ну, вот что, служивый, придется тебя арестовать. То он с тобой, то ты его не знаешь? Мы некоторое время стояли и молчали.
– Ладно, черт с тобой! Отпущу тебя. Ты, видно, парень свой. Топай к своим, да не говори никому, что я отпустил тебя. У нас в заградотряде строго на этот счет. Подумают, что ты к немцам перебежать собрался. Давай иди!
– Ну и как солдат? – спросил я.
– А что ему? Он так и не понял, что ему мозги вкрутили. Сказал спасибо и пошел в дивизион. Тыловики заградотряда боятся. Как что, их сразу на передовую и в пехоту.
– Ну и ну!
Мы простояли на этом участке еще два дня. Из резерва к фронту подошла другая дивизия, нас сменили и отвели на другой участок. В полках у нас осталось по полсотни активных штыков. Семнадцатая гвардейская нуждалась в пополнении.
А как же тот зарытый дом? Что там осталось? Что случилось с батальоном, который остался у подножья высоты 305 и должен был брать высоту? О том и о другом будет рассказ особый.
* * *
– курсивом выделен зачеркнутый текст
Глава 37 Блиндаж на дороге
12.09.1979
Ноябрь 1943
Немцы, сбитые с рубежа, отступили на Витебск. Мы идем по дороге, посматривая по сторонам. Слева, край леса стоит вдоль дороги, а справа открытая местность медленно уплывает назад. Место для рубежа немецкой обороны здесь не подходящее. Где попало, оборону они не будут занимать. Им выгодные рубежи нужны. А тут слева лес, а справа бугры и болота. Встречных выстрелов пока не слыхать. Так что мы идем, не озираясь и особенно не прячемся.
Впереди километрах в двух по карте виден крутой овраг. С той стороны оврага господствующая местность. И лес обрывается при подходе к оврагу. На этой линии по-видимому и закрепились немцы.
Слышу сзади какой-то топот. Оборачиваюсь назад, вижу по дороге вслед за нами кто-то скачет трусцой на лошаденке верхом. Видно за мной из штаба нарочного послали вдогонку. На повороте он нас нагоняет, и не слезая с лошади обращается ко мне.
– Товарищ гвардии капитан! Вас в штаб полка срочно вызывают!
До рубежа, на который мы должны выйти, идти осталось немного. По предварительным данным немцы должны закрепиться где-то недалеко впереди. И сейчас, при подходе к немцам, впереди нас на дороге наших нет никого.
Нам нужно где-то здесь на подходе к немцам выбрать себе место для землянки или найти готовый блиндаж. У немцев они вдоль дорог попадаются часто.
На ходовых дорогах всякое может случиться, может быть, вынужденная остановка или произойти какая авария. А немцы на ветру, на открытой дороге в стужу не могут сидеть. Они там и тут вдоль дороги строят укрытия и блиндажи.
Пока на новый рубеж не вышла наша пехота, нам нужно где-то здесь отыскать себе пустой, брошенный немцами, блиндаж. Потом бегай, ищи! Славяне расползутся по линии фронта, не только землянки и блиндажи позанимают, все дыры и норы займут.
Мне нужно вернуться назад, а Федя пусть топает вперед и в метрах пятистах от немецкой обороны ищет готовое укрытие для разведчиков.
Если я так срочно нужен им в штаб, могли бы с нарочным прислать мне оседланную лошадь. Вестовой развернулся, и криво сидя в седле, смотрит на меня и ждет, что я скажу. А мне нет охоты пехом топать по дороге и назад потом сюда возвращаться. Я выругался, конечно. А связной опять за свое.
– Товарищ гвардии капитан! Полк, следуя на марше, получил пополнение!
Теперь мне понятно, зачем вызывают меня. Обычно из сотни прибывших солдат мы отбираем в разведку двух, трех или чуть больше. А в этот раз по словам связного в разведку изъявили желание пойти сразу десять человек.
В полковую разведку мы берем исключительно добровольцев. При отборе ребят мы обращаем внимание на физические данные. Проверяем их на слух. Испытываем реакцию и зрение. Остальному, они потом научаться. Главное – было бы желание!
Я велел Рязанцеву топать вперед и при подходе к немцам заняться поиском блиндажа.
– Если сойдешь с дороги, оставь на дороге двух разведчиков. Пусть они на дороге ждут нас. С собой в штаб полка я возьму сержанта Сенченкова.
Связной повертелся в седле, ударил сапогами в бока своей тощей гнедой кобыле и рысцой затрясся обратно по дороге. А мы с Сенченковым пеший потопали назад.
Пополнение дают на ходу. Что это значит? В наступление сразу перейти нельзя. Мы не знаем системы немецкой обороны. Наступление вообще нужно готовить долго. Люди, оружие, боеприпасы, питание, снабжение и направление удара! Просто так, на ура, немцев с рубежа не собьешь! Может просто решили пополнить полки и занять оборону километра на два по фронту. Сейчас в ротах осталось мало солдат. Считай в полку две неполных стрелковых роты.
Мы прошли по дороге километров пять. Здесь дорогу пересекает небольшая низина. За низиной болото. Она заросло и теперь покрылось снежной пеленой. За болотом пригорок и сплошная стена старого леса. Деревья высокие. Чтобы взглянуть на их макушки, нужно запрокинуть голову далеко назад. Где-то здесь в сторону уходит лесная дорога. Нам нужно свернуть на нее и пройти через лес. За лесом находится небольшая деревня. В ней и расположен наш штаб полка.
Проходим лес – впереди открытое поле. У дороги стоит одинокий сарай. За сараем видны побелевшие от первого снега крыши.
Привалившись к стенкам сарая, сидят и лежат солдаты нового пополнения. Они все без винтовок, с пустыми вещмешками. Это маршевая рота.
В деревню, где находится штаб, им хода нет. Туда солдат вообще не пускают. К сараю подвезут кормежку, винтовки и патроны. Здесь им выдадут лопаты, каски, противогазы и прочую солдатскую амуницию. Отсюда, от этого сарая солдатики начнут последний свой путь.
– Кто тут добровольцы в полковую разведку? – подхожу к сараю и спрашиваю я.
От стены отделяются несколько человек. Одеты они в бушлаты, на ногах у них сапоги. Остальные, что сидят у стены, в шинелях и в ботинках с обмотками.
– Отойдем в сторону! Откуда прибыли?
– Мы из десантной бригады! – отвечает старший сержант.
– А почему вы в пехоту попали?
– После неудачного десантирования нашу бригаду расформировали. А наш батальон не успели поднять в воздух. После этого бригаду расформировали и всех кто остался, отправили в пехоту на фронт.
– Ты тут потолкуй с ними! – обращаюсь я к Сенченкову.
– А я зайду в штаб и оттуда к нашему старшине загляну. Он должен где-то здесь около штабных околачиваться. Скажу, чтоб оружие на ребят получил.
– Списки на вас в штабе есть? – спрашиваю я ст. сержанта.
– Есть! Писарь приходил утром сюда и всех нас переписал, кто захотел пойти в разведку.
– У кого какие вопросы будут, вот у нашего разведчика Сенченкова спросите.
После разговора с начальником штаба и оформления списка у полкового писаря, я разыскал старшину и велел ему получить на вновь прибывших все необходимое.
Когда старшина все получил, мы поехали к сараю, где нас ожидали, прибывшие в разведку. Раздав автоматы, боеприпасы и накормив молодцов, мы двинулись по лесной дороге.
Я сидел на повозке за спиной старшины. Сенченков шагал рядом, он трястись на телеге отказался. Шествие замыкало новое пополнение, которое чуть сзади и в ногу шло.
Сенченков приблизился ко мне, наклонился, держась за край телеги и тихо спросил:
– Чего они в ногу идут? Разведчикам так не положено!
– Пусть в ногу идут! У них видно аэродромная привычка. Поживут среди наших, пообвыкнут, всему научаться и в ногу перестанут ходить.
