— Всю экспроприацию отдать тем, у кого она взята, — ровно произнёс Фома. – Лично развезёшь, на всё – три часа. Плохо сделаешь – запинаю ногами!
Капитан отпустил тело в погонах, с любезной улыбочкой подал назад «свою долю».
Полоумный ополоумел. Вообще, кукуевские менты не отличаются пытливостью ума, там служат тупые отбросы общества, у коих нет ни желания изменить мир, ни потребности к чему-то стремиться, ни хоть что-то сделать для кого-то. Потолок мечты – двадцать лет ни черта не делать, по ходу зарабатывая на своих же земляках, после — выйти на пенсию, где также ни черта не делать и жить на сбережения, запасённые во время несения трудной и опасной службы.
— Есть! – немного заплохевший лейтенант на автомате козырнул, и испарился из кабинета.
* * *
— Короче, ребята, наш начальник ёбнулся, — резюмировал Полоумный в кругу коллектива. Когда менты позорные собрались всей своей унылой мафией на крылечке медвытрезвителя. Козлов, Болванов, Сукин, Шакалов и ещё несколько человечков, — из числа такого же слабоумного быдла.
— Белая горячка? – выдвинул версию резюме старший сержант Зайчиков.
— Он точно заболел, — поддержал версию прапорщик Верблюдов. – И, по ходу, не по-детски.
— Прописку ему в больничке организуем, — пообещал Полоумный. – Ну, а покамест, я погнал исполнять приказ.
Главное – брать расписки за возвращённое бабло и собирать иные вещественные доказательства сумасшествия Фомы! Чтобы к ведомственным докторам, в звании майоров и полковников, идти с уликами!
* * *
— Целое утро я уже не позорный мент, — рассуждал Фома, покуривая в кабинете, и стряхивая пепел в персональную пепельницу. – Только вот благодарностей пока ни хрена…
Чтобы услышать «спасибо» от людей – надо спросить у них, готовы ли они сказать.
— Лучше всего обратиться к алкоголикам, — заключил Растопыркин. – Как к наиболее страдающей от нашего геноцида нации…
От светлых целей Фомы – мозги тоже просветлились. И к Ванге не ходи. Он достал из сейфа бутылку минералки, и наловчил лыжи в логово алконавтов.
* * *
В спальной камере «трезвяка» находились двое – спящий и бодрствующий. Личность первого установить не удалось, а второй – это известный всему Кукуевску дедок по фамилии Муданов, ярый алкаш и фестивальщик. Дед никогда и нигде не работал, в преступной деятельности уличён не был, но стандартно нажирался каждый день. В «трезвяк» его уж и не принимали в последние годы, ибо взять с него нехер. Иногда Муданов залетал сюда по ошибке. Как, видимо, и сегодня.
— Похоже, мне повезло, — усмехнулся Растопыркин. – Сей перец точно меня поблагодарит! – Он присел на краешек кровати, рядом с настороженным дедом, сунул ему воду. – Пей.
Муданов без всяческих колебаний выпил бутылку. Отёр усы. Настороженность убралась подальше, уступив место – интересу. Просто так газированной водичкой в камерах не поят, тем паче подгон от самого хозяина.
Фома игриво сказал:
— Слышь, Муданов, ты услышь меня. – Чуть поколебался и добавил. – Пожалуйста.
Далее начальник медвытрезвителя стал рассказывать о своих благих деяниях. Твёрдо и чётко. Первый алкоголик терпеливо слушал, кивал и вздыхал.
— Такие дела, — гордо закончил Фома и в нетерпении посмотрел на деда.
Муданов сплюнул шершавой слюной в сторонку и простецки выдал:
— А какого хрена?.. Зуб даю, начальник, что твои сержанты мастырят тебе койку в психушке.
— Что?
— Глянь их глазами, ты ведь ёбнулся! Даж я, не будучи тупорылым ментом, вкуриваю!
— Да?
— Ты своими действиями разрушаешь обчество! — поймал вдохновение Муданов. – Я – старый бухарь, но жизнь понимаю… Ты, начальник, хошь нарушить традиции, что средь позорных ментов росли тыщу годов. Ты, блять, начальник, один из них, и нихогда мерзкой гадюке не стать трэпэтной ланью!
— Мерзкой гадюке? – вновь удивился Растопыркин.
— Ты хотел правды, — флегматично зевнул дедок. – Да, и жена Матрёна сёдни без золотишка по твоей милости, а завтра чё у нея отбырёшь? Рыторыческий вопрос!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— У тебя всё? – без паузы спросил Растопыркин. Сухо.
— Угу, — дед прямо-таки развеселился. По роже цвела широченная ухмылка.
Капитан встал и одёрнул китель. Помялся чуток. Рявкнул:
— Встать! – после дополнил потише. — И иди за мной.
* * *
— Товарищ капитан! – на пороге начальственного кабинета возник Полоумный. – Всю нашу суточную выручку я вернул гражданам, по вашей личной просьбе!
А просьба в виде рапорта уже лежала в кармане, вместе с расписками счастливчиков, как улики неадеквата Фомы.
— Гражданина, выпившего бутылку пива – отвезли до места, где его и выхватили! – откозыряли, тискаясь следом за лейтенантом, Сукин и Шакалов.
— «Жигуль» сам домыл, — заявился и Болванов.
— Все свидетели против начальника на месте, — почти вслух подумал и Козлов, влезая в кабинет.
Следом втёрлись ещё несколько убогих краснопёрых. Ничего не сказали. Прихерели ещё более, чем утром.
— Чё за фня?
За персональным столом – посиживали Растопыркин и Муданов. Пили водку и по-конски ржали.
— А, заходите, моя любимая банда! – с чувством произнёс Фома, уже будучи в хламину. — Слышь, Полоумный, а где та цепочка, что отлично украсит Матрёну Ивановну?..
* * *
Во вторник Растопыркин проснулся. Снова с глубокого похмела и снова ментом позорным. Дурацкие мысли о значимости, связанной с никчемностью — пропали.
— Ага, мой волкодав! – под боком обнаружилась жена Матрёна. – Вечерком ты обещание не сдержал, значит, будешь отрабатывать сейчас, — она залезла под покрывало, нашаривая там нечто шкодливой рукой.
Фому затошнило от одной мысли о вчерашнем обещании. Он аккуратно отодвинул супружеские пальчики, и деловито полез к заветной фляге со сладкой брагой, стоявшей возле печки, в уголке.
Матрёна потрогала новую золотую цепочку, обвившую её шею. И смирилась.
![]()
Илл. Начало рассказа в рукописном варианте.
Рассказ писался три дня: 21.06.1996 – 23.06.1996 (Западная Сибирь)
Литобработка автором: 25.09.2023-27.09.2023 (Мадагаскар)
Важная информация
По состоянию на 28 сентября 2023 года – все рукописные записи автор сжёг. А пепел развеял в море. До единого листа! Те рассказы и повести, что были написаны в 1995 – 2007 годах. Вот только что сжёг последние две тетрадки, с коих и брал основу для перепечатки финальных рассказов!
Ранее эти рукописи видели только мои родители и жена. Которые их просто видели. С самого своего рождения, – рукописи лежали сначала в ящике стола, а после моего отъезда из родного города – автор перевёз рукописи в московскую квартиру, а после и туда, где и сжёг. Поэтому, если вдруг объявятся типа подлинные рукописи того самого легендарного Андрея Ангелова – это ложь. О чём, я – единственный автор и единственный хранитель, — заявляю сегодня.
Обращение, возможно, больше к потомкам, чем к современникам. Никаких РУКОПИСНЫХ вариантов моего творчества в природе не существует, повторю!
Рукописи были под такими названиями:
- «Неразменный рубль», «Второе пришествие на Землю», «Оплошка», «Друг Бога» (она же «Госпожа удача»), «Апокриф», «Золотая конина», «Одиссея провинциала», — это повести, которые я давно перепечатал, и они изданы. Кроме последней рукописи, которую никто никогда не увидит, я «Одиссею провинциала» не печатал, и я её позавчера сжёг.
