class="p1">-
Ал-лийн! Водяной шар размером с человечью голову на мгновение повис над её ладонью – и рухнул на пол, залив циновки, очажные камни, юбку Эммы и сидящую рядом с ней Симу. Там, где вода пролилась на угли, взметнулся пар.
- Кто попробует? – Эмма обвела недобрым взглядом всех жителей.
- Ал-лийн! – Авит, отойдя к двери, поднял руку, посмотрел на ладонь и завопил:
- Вода! Получилось!
- Покажи! – все повскакивали с циновки и столпились вокруг него. Эмма посмотрела на слегка замоченную ладонь и покачала головой.
- Мало. Попробуйте каждый по разу, только не над подстилками.
Из зимней спальни высунулась лохматая голова, обвела собравшихся осоловелым взглядом и скрылась. Эмма плотнее задёрнула полог.
- Ал-лийн! – рука Кессы слегка дрожала от волнения. Ей померещилось на миг облачко водяного пара, складывающееся в шарик, но видение тут же растаяло, не оставив и следа влаги на коже. Кесса разочарованно вздохнула.
- Зато я могу направлять воду, - сказал, нахмурившись, Авит и огляделся в поисках миски.
- Ал-лииши, - прошептала Кесса, указав на крупную каплю – она свисала с выступа над дверью. Капля отползла в сторону на полмизинца и упала Кессе на чулок.
- Это не ваше умение – это дар Реки-Праматери, чтобы вы не утопли тут все, не дожив до второй зимы, - проворчала Эмма. – Ну как, призвал кто-нибудь воду?
Онг помотал головой и досадливо вздохнул.
- Тогда покажи другие штучки – вроде той, что отгоняет крыс. Крысы к нам пока что не лезли – видно, сработало.
- Хвала кошачьему племени, - буркнула Эмма. – Ладно, есть такие заклятия. Ваши старшие, должно быть, уже разрисовали вас узорами от кусачих тварей? И вы запомнили, как это делается?
Все переглянулись и попытались дотянуться до лопаток – пёстрый узор, отгоняющий комаров и слепней, чертился всегда на спине, и редко удавалось подсмотреть, как разрисовывают других. Кессе этот знак показали после ритуала Таурт, и она зашевелилась, принимая от Эммы уголёк и обрывок жёлтого осеннего листа.
- Да, так, - кивнула Эмма, рассмотрев рисунок. – И слова… «Жужжащая туча, знорка не мучай, кусай куст и горку, но не суйся к знорку». Я обычно говорю так, может, кто-то придумает поскладнее. Главное – что это значит.
- Что мы – не еда, - сказал Авит и потрогал зуб на ремешке. – Вот бы такие же чары, но от Инальтеков!
- Инальтеки людей не едят, - нахмурилась Эмма, - и не ели никогда. А заклятий от войны ещё не придумали… Ну так показать вам чары посильнее? Под ними ни один хищный зверь к вам не подойдёт, стадо товегов расступится и не обеспокоится…
- И чайки прямо в руки прилетят? – оживился Онг.
- Погоди с чайками, - подняла руку Эмма. – Ничто живое не увидит вас и не почует, пока вы сами о нём не вспомните. Как только соберётесь поймать, съесть или убить, тут же вас увидят и сочтут врагами. Это чары для тех, кто идёт по степи по делам, а не сурков ловить. Вот им на волков и пуганых товегов отвлекаться некогда. А ловить чаек тебя старшие должны были научить.
Кесса мигнула.
- И Речники знают такие заклятия? – спросила она. – Они ходят в очень странные места!
- Да, их этому учат, - кивнула Эмма. – Против разумных тварей не поможет, а против обычного зверья…
Она забрала у Кессы лист и добавила к её узору несколько зубчатых линий, похожих на челюсти, клювы и хвосты.
- Это нарисуйте на коже – всё равно, где. Потом призовите Мацингена и Каримаса и, прижав ладонь к знаку, скажите: «Ловля, грызня, прочая возня – не про меня, не для меня. Я буду ветром, камнем, ручьём, меня не увидите – я ни при чём.» И если знак под рукой потеплеет – Мацинген услышал.
Из спальни донеслось ворчание, потом по циновкам зашлёпали босые ноги, и из норы, пошатываясь и держась за стену, выбрался Атун Фирлис. Лицо его было багрово-синим и как будто распухшим. Он обвёл затуманенным взглядом всех, кто сидел у очага.
- Нелфи и Скенесы, - пробормотал он. – Вот кто в моей пещере – Нелфи и Скенесы.
- Спать иди, - Эмма выпрямилась и потянулась за палкой.
- Зачем спать? – Атун отпустил стену и не без труда, но всё же встал прямо. – Там дождь? Река… в ней сейчас воды много. Я пойду плавать.
- Как знаешь, - Эмма отступила, незаметно подтолкнув ногой циновку. Она поднялась небольшим горбом – и Атун остановился, растерянно мигая.
- Большой ветер, Река сердится, - пробормотал он, разыскивая что-то в углу. Эмма вздохнула.
- Идите по домам, - тихо сказала она. – Он теперь не скоро успокоится.
- Помочь тебе? – спросил Авит, брезгливо глядя на Атуна. – Мы с Онгом отвели бы его на место.
- Идите, я тут управлюсь, - отмахнулась Эмма. Кессе почудилось, что колдунья косится на неё виновато. «Да, расспросишь тут о Ронимире,» - покачала она головой, выбираясь из пещеры Фирлисов и едва не наступая в лужу. Вода, капающая с обрыва, за несколько лет выдолбила ямку в известняковом пороге – его давно никто не ровнял…
…Вода ещё капала с белых уступов, но ручьи, сбегавшие недавно по тропам, иссякли. Ветер гнал тучи на север, и они расползались в клочья, открывая бирюзовое небо. Мокрые листья Высоких Трав, мёртвые, серо-жёлтые, напитались водой и склонились до земли. Тут в обрыв пустил корни молодой куст – Кенрилл, по весне цветущий пурпуром. Он был ещё невелик, но Кессе уже пришлось запрокинуть голову, чтобы разглядеть, где заканчиваются его ветки. Выступающие из стеблей шипы угрожающе изгибались, но заточены они были не на Кессу – на прожорливых товегов и килмов, на бронированных Двухвосток, обитателей степи. Кесса же шагала по ним, как по ступеням, поднимаясь всё выше и выше по стеблю. Он слегка покачивался на ветру. Кесса добралась до развилки и выпрямилась, держась за сучок и окидывая окрестности восхищённым взглядом.
- Хаэ-эй! – крикнули снизу. – Что ви-идно?
Внизу – от туманного Леса на Левом Берегу и до белой стены обрыва на Правом – разливались серые воды. Они поблескивали на солнце, как рыбья чешуя, и белые гребни поднимались над валами. На стремнине темнели очертания двух островов – огромная Струйна ощетинилась каменными башнями, а
