Онг надвинул щит на голову и только ухмыльнулся.
- Хаэ-эй! – крикнул Авит, размахивая руками. Кесса, выкопав из-под листьев припасённые рыбьи потроха, швырнула пригоршню на берег. Птицы взвились над скалами.
- Хаэ-эй!
Вверх по уступам, обшаривая свободной рукой ниши и клубки водорослей и сухой травы, взбиралась Сима. Птицы клевали и били крыльями её щит, то отвлекались на объедки, то, вспомнив о гнёздах, шарахались к скалам. Онг проворно спускался вниз с обрыва, раскручивая щит над головой и его краями отгоняя разозлённых чаек. Ещё секунда – и он шмыгнул в кусты, в шалаш из больших щитов. Следом, поспешно спрыгнув с уступа, нырнула Сима. Её щит треснул не вовремя, и по её пальцам текла кровь.
- Хаэй! – последним в шалаш забрался Каэн. И его рука была расцарапана – ударился о камень, но большое крапчатое яйцо, зажатое в ладони, он донёс до земли целым. Тут же, отломив кусок скорлупы, он выпил белок и желток и радостно усмехнулся.
- Сколько? – спросила Кесса, вытирая руки о клок тины. Сима открыла плетёнку, наполненную крапчатыми яйцами до краёв.
- Тут восемь, и у Онга девять, и Каэн нашёл ещё девять, и одно съел, - сказала она. – Ещё пойдём?
- Хватит, - сказал Каэн, выглядывая в щель между щитами. – Не одни мы тут ходим.
Невдалеке от берега из воды выглядывала большая усатая морда, зеленовато-серая, опутанная тиной. Агва, привлечённый воплями чаек, всплыл и разглядывал теперь берег.
- Каждому по пять, - Сима выложила яйца из плетёнок. – Мы добыли их впятером. Так и быть, съеденное Каэном считать не буду.
Сзади уже слышался шорох – новые «охотники» пробирались в укрытие. Кесса, придерживая плетёнку с хрупким грузом, выскользнула из шалаша вслед за Каэном. От пещер Фейра уже пахло жареной рыбой и подгоревшим тестом. Большую земляную печь залило, но Мейны разожгли свой очаг, и все, кто собирался печь пироги, сошлись в их пещеру. С её порога Кессе и Каэну уже нетерпеливо махала рукой Кега Скенесова – она только их и ждала.
- Принесли? Славно, - она забрала обе плетёнки и отдала Кессе пару яиц. – К вечеру поспеет «глазастик».
Кесса сглотнула слюну.
- Большой? – жадно спросил Каэн.
- Сразу не обхватишь, - усмехнулась Кега. – С восемью щучками.
- Вот это пирог! – выдохнул Каэн. – Вам нужна подмога?
- Иди себе, - отмахнулась Кега – из пещеры её уже звали. – Гевелс под Дубом ждёт вас обоих. Поможете ему с мешками.
Она скрылась в пещере, и Каэн пошёл по узкой тропе вдоль обрыва, сталкивая в воду мелкие камешки. Следом шла Кесса, высматривая на чёрных ветвях Высокого Дуба круглые дома древесных жителей – скайотов. Сейчас листья не скрывали их, ярко раскрашенные стены потемнели от снега и дождя, но дома остались на месте – так и лепились к могучим ветвям, будто пустили в них корни. Присмотревшись, Кесса увидела и мостки, и шаткие плетёные лестницы, перекинутые меж ветвей. С земли они казались не толще паутины. На нижних ветвях покачивались на ветру канаты подъёмников – они уходили в недра большого круглого дома, и ветер иногда приносил оттуда монотонный скрежет вертящихся колёс. Огромные деревянные двери, прикрывающие дупла в стволе, сейчас приоткрылись, канаты тянулись и оттуда. Из ворот следили за спускающимися мешками жители Дуба – в бурых и зелёных одеждах, с хвостами рыжего меха в волосах. Десятеро скайотов спустились вниз, на выпирающий из земли корень – на землю древесный народец ступал редко и очень неохотно. Рядом с корнем стоял, дожидаясь своих мешков, Гевелс и пытался затеять со скайотами разговор. Они отвечали скупо и неохотно, по третьему разу пересчитывали рыбу в корзинах и ёжились от холода.
- Если Мейны пекут «глазастики», - прошептал Каэн и сглотнул набежавшую слюну, - и мы их печём, и Нелфи, и Наньокеты… то скоро жди Речника Айому. Он эти дни ни разу не пропускал.
- Ещё бы, - усмехнулась Кесса. – Он всегда приплывает раньше всех. Будто на запах идёт.
…Ота, подобрав юбку, смело ступила в мутную воду – и, ойкнув, отпрыгнула к обрыву. Хельг покачал головой.
- Я же сказал – рано ещё, - пробурчал он, накрывая ладонью горшочек из-под цакунвы и крепко его встряхивая. Выбеленные костяшки с чёрными выжженными значками выкатились на циновку и замерли.
- Да уж, Реке ещё греться и греться, - пробормотала Сима, склоняясь над водой. К берегу прибило осколок огромной раковины, и он сверкал перламутром со дна, но залезать в Реку по пояс Симе не хотелось.
- Ага! Тебе выпал «Камень», - Онг Эса-Юг разглядывал кости. – Теперь твоей лодке стоять на месте… ага, три дня. Я кидаю.
- Кидай, - кивнул Хельг.
- Хаэй! А я? – потянулась к костяшкам Сима.
- А ты ещё лодку не починила, - напомнил Онг, встряхивая горшочек. – Тебе ещё два хода ждать.
- Как выпадает «Листовик», так чисел не усмотришь, а как какая-нибудь пакость, так сразу шестёрка, - надулась Сима, отходя к порогу. Дверная завеса была откинута, и ветер свободно гулял по пещере, принося с берега вопли чаек, хриплый мяв весенних котов, плеск волн и перестук сухих стеблей.
- А! У тебя «Куванец», - Хельг поднёс палец к костяшке с чёткими значками. – И ты плывёшь ещё четыре дня. Рыбу давай!
- Бездна! У меня уже и рыбы-то нет, - покачал головой Онг, отдавая Хельгу последний кусок вяленой щуки. Хельг довольно хмыкнул и отодвинулся к стене, уступая кости и горшочек Кессе. Онг передвинул вырезанную из коры лодчонку на четыре пальца вперёд.
- Последний ход, - Сима покосилась на свой «корабль». Её лодочка стояла недвижно уже давно – «Камень» выпал ей два раза подряд, задержав её «в пути» на целых десять дней.
- Помоги мне, Речница Ойга, - прошептала Кесса, встряхивая горшочек. Хельг ухмыльнулся.
- Ну? – Альюс Мейн заёрзал на циновке от нетерпения. Костяшки покатились по полу, и все, кто ещё остался в игре, склонились над ними.
- Семь дней пути, - нахмурился Онг, подсчитав точки на костях. – Ты меня обгоняешь!
С берега налетел холодный ветер, и Кесса потёрла замёрзшее ухо, свободной рукой переставляя «лодку».
- Кто сейчас кидает? – спросила Сима.
- Ты, потом Альюс, - сказал, прикинув что-то в уме, Хельг. – Потом я. А интересно, большой ли пирог испекут
