даже сила, что питала его не смогла бы ему помочь. Миссия была бы провалена, не говоря уже о собственной гибели….
Находясь здесь, он мало задумывался о том, как обстоят дела с собратьями, выполняющих ту же миссию. Ему было все равно, если кто-то смог уже добраться до нужного места и найти то, что от них требовалось. Он был автономен, также как и остальные. Пока тот, кто дал им цель не решит иначе, он будет выполнять задачу так, как ему вздумается, в полной зависимости от существующих условий. И даже если ее выполнит кто-то еще, он сделает это повторно, чтобы потом отправить свой отчет управляющему разуму. Он прекрасно знал, что такой подход устраивал не только его одного, но и упомянутое существо, находящееся очень далеко от этих краев. Тот вообще любил рассматривать одну и ту же вещь под разными углами. И разные разведчики по его мнению обеспечивали такой подход.
Когда в зоне чувствительности появились два больших источника тепла, он молниеносно подобрался. Для знающего разведчика не требовалось времени, чтобы понять, кто еще мог наведаться в этот укромный уголок. А для того, кто владел способностью использовать силу окружающего мира не стало секретом и то, что они тоже владеют силой. Силой, доступной людям. Силой, которую, как он знал, презирали там, откуда он был родом.
Осознание ситуации с необратимостью рока вызвало все вложенные в подкорку приказы. «Немедленно обеспечить контакт с управляющим разумом, если вокруг появится хотя бы один слабый обладатель силы людей», - гласил один из них. Разведчик немедленно выполнил его. По связывающей нити быстрее молнии устремилось послание в глубь Великой сети. Жалкие мгновения требовались ему для того, чтобы преодолеть огромное расстояние и достичь адресата. Чуть больше для того, чтобы он был распознан и на него отреагировали. Нить напряглась. Разведчик ощутил, как где-то вдали с ним налаживается связь. Как внимание управляющего разума тянется к нему, преодолевая все преграды, всю ту пелену, что скрывала окружающие земли. В тот момент, когда в старое здание вступал первый двуногий, разведчик уже физически ощущал присутствие того отдаленного существа в самом себе. В этот миг хозяин уже смотрел его глазами, чувствовал его кожей и языком, случись что, был готов кусать его зубами и травить врагов его ядом. Правда, скрывал их общее присутствие он уже своими методами, изменив ток энергии вокруг особым образом.
Люди вошли в здание как к себе домой. Разведчик пусть и мало понимал суть двуногих, до сих пор не имея опыта столкновений с ними, но все же полагал, что проверка места, куда ступаешь естественным для любого живого существа. Особенно если оно желало остаться таковым. Даже та мелочь, не блещущая умом и постоянно становящаяся его едой, и то проявляла больше осторожности чем эти громадины. Оказавшись внутри, они небрежно окинули взглядом пространство, после чего быстрым движением стянули с себя защитный покров. «Плащи», - донеслась до разведчика мысль наблюдающего разума, - «Дождевики….»
Слова мало что значили для рептилии, но образы, мгновенно сформированные перед его мысленным взором силами его нынешнего сотоварища, быстро позволили рассеять мрак невежества. «Дождевики» в понимании того существа были людьми, населяющими одно из поселений в этом неблагоприятном сыром краю. И как подсказывали мысли-сообщения в голове, те несколько потускневшие, но явно металлические пластины на их головах, служили опознавательными знаками.
Люди между тем, о чем-то говорили. О, этот язык людей…. Мало кому из рептилий он был ведом, и разведчик не привык причислять себя к числу знатоков. Как и большинство своих собратьев, он общался несколько иными способами. Даже с тем существом, что сейчас вместе с ним наблюдало за разворачивавшимся действом, «разговор» всегда строился на обмене хитрыми сигналами через нить, а не этими странными и раздражающими колебаниями воздуха. Впрочем, как он чувствовал, контролирующий разум всеми силами пытался понять, что же несут в себе эти колебания воздуха и никак не справлялся с этим. До чего же наверное сложно ему жить среди себе подобных, не владея их же способами общения….
Двуногие между тем, извлекли откуда-то несколько сухих веток, которые уже через несколько мгновений бодро затрещали от ярких язычков пламени, что лизали их. Приятное тепло тут же разлилось по всему зданию, коснувшись и чешуи разведчика. Короткая мысль-благодарность этим возможным врагам сама по себе возникала в его голове, пока те усаживались вокруг своего костерка. Их разговор же не прерывался ни на мгновение, что вызывало у контролирующего разума приступ сильного раздражения. Не от того, что они болтали и нарушали приятную атмосферу спокойствия, как это было у рептилии, а потому, что он очень хотел их понять, но никак не мог. И то ли приятное тепло что-то тронуло в душе хладнокровного хищника, то ли что-то еще, но ему захотелось помочь своему сотоварищу. Он знал, что старшие родичи на Родине владели способом не только понимать, но и воспроизводить речь двуногих. И инстинктивно понимал, как это сделать, хотя сейчас, будучи очень молодым, ему большинство этих способностей были не доступны. Собравшись, он начал сосредотачиваться на звуковых колебаниях, воспринимая их всем своим телом, на всплесках энергии вокруг их тел, изменении температуры тела и всего остального, чтобы собрав это все воедино, преобразовать в импульсы и передать их через нить разуму на другом конце. У него не было никакой уверенности в том, что ему удается правильно перевести хотя бы часть всего того, что говорили эти двое, уж слишком непривычно было воспринимать, да и утомительно, что уж тут говорить. Эти люди слишком многое выплескивали наружу, что для предельно холодного и прагматичного, сосредоточенного на выполнении в основном только одного задания разума разведчика казалось диким.
Через нить мгновенно прибыл ответный сигнал, который иначе как эмоцией нельзя было назвать. Удивление? Кажется так называется это чувство. Но адресат уточнять это не стал. Разговор пары двуногих должен был быть передан до конца, и он почувствовал как сильно напряглась нить. Существо, что смотрело на мир его глазами ловило каждый посылаемый импульс, улавливая каждое «переведенное» слово, каждую эмоцию, каждое изменение. Оно запоминало, явно пыталось додумать то, что перевести не удалось, или понять то, что явно было передано неверно. И в этот момент разведчик ни за что не посмел бы нарушить его концентрацию или сорвать свою новую работу. Он чувствовал, насколько для разума это важно. Почти также важно, как и миссия, порученная рептилии. Нет, всем сородичам и собратьям рептилии, что сейчас прокладывали себе путь в этих дождливых краях.
