мы вдруг заговорили обо мне?
— Я что, недостаточно красива? – не унимался Жуань Наньчжу.
Линь Цюши ничего не оставалось, кроме как оставить стыд и объяснить:
— Вообще-то у меня тоже был…
— Правда? – усомнился Жуань Наньчжу.
— Правда, правда. – Линь Цюши поспешил сменить тему: — Нужно в комнату заселиться.
Здесь комнаты оказались двухместными, и они, конечно же, сразу заняли одну. Линь Синпин поселилась с Гу Юаньсы, а Цуй Сюэи – с новеньким, которого заприметила Линь Синпин.
Остальные тоже быстро разделились на пары и разошлись по комнатам, чтобы поскорее уснуть.
Когда они только оказались здесь, было ещё светло, но прошло совсем немного времени, и за окнами совсем стемнело. К тому же шёл дождь, и темнота спустилась такая, что невозможно было разглядеть даже пальцев вытянутой руки.
Войдя в комнату, Линь Цюши зажёг свет.
Лампа светила очень тускло, её едва хватало на то, чтобы осветить помещение.
Вместо кровати на полу лежали самые простые татами. Линь Цюши умылся и сразу устроился спать. От шума дождя у него немного заболела голова.
Жуань Наньчжу лёг рядом. Кажется, за дверью он даже уменьшился немного, и теперь маленьким комочком съёжился под одеялом, вызывая непреодолимое желание его пожалеть.
Этот образ настолько сильно отличался от привычного, бесстрастного и сдержанного, что Линь Цюши не удержался от того, чтобы посмотреть на него подольше.
Тот, заметив его взгляд, спросил:
— Я тебе так сильно нравлюсь?
Линь Цюши почему-то вспомнил то, что ему сказал Гу Лунмин в прошлой двери и, прищурившись, спросил:
— Скажи, ты раньше за дверью очень плохо спал, верно?
— Ага, — честно признался Жуань Наньчжу. – Я практически не мог уснуть.
— Я думал, что не могу уснуть только я один…
— Но ты же всегда отлично засыпаешь, когда спишь вместе со мной.
Линь Цюши погрузился в молчание.
Жуань Наньчжу встал, подвинул свой татами поближе к Линь Цюши и сказал:
— Значит, будем спать вместе?
Линь Цюши молча согласился.
Под шум дождя Жуань Наньчжу прикорнул на плече Линь Цюши. Скоро его дыхание стало ровным.
Линь Цюши, охваченный дрёмой, тоже закрыл глаза.
Из-за чувствительного слуха у него болела голова от ударов капель о землю, и он никак не мог погрузиться в глубокий сон. Находясь между сном и явью, мужчина вдруг уловил доносящуюся снаружи мелодию детской песенки.
Сначала звук был очень тихим и заглушался дождём, но постепенно песенка стала громче и окончательно разбудила Линь Цюши.
Он расслышал слова:
Такеко, такеко, птичка в клетке,
Хочет птичка улететь до самого рассвета.
Покатилась черепаха, и журавль упал.
Кто стоит за тобой? А ну-ка отвечай!
Песенка повторялась снова и снова, звонкие детские голоса в ночи наводили настоящий ужас.
Линь Цюши как раз колебался, стоит ли будить Жуань Наньчжу, когда тот сам тихо спросил:
— О чём они поют?
Он не обладал таким же слухом, как Линь Цюши, и потому слышал лишь обрывки песни сквозь шум дождя.
— Это детская песня, — пояснил Линь Цюши. – Пересказать её тебе?
— Нет, — возразил Жуань Наньчжу. – Мы пока не знаем, каково её назначение. Лучше набери на телефоне.
Линь Цюши кивнул, достал телефон и напечатал песню на экране, затем протянул его Жуань Наньчжу.
Тот внимательно посмотрел на слова песни.
— Это японская детская песенка. Довольно известная. – Он вернул телефон.
Линь Цюши покачал головой – он такой песни раньше не слышал.
— На самом деле это игра. Дети становятся в круг, — тихо начал объяснять Жуань Наньчжу, — а в центре на корточках сидит ребёнок, играющий «они»2. Он закрывает глаза, и если, когда песня остановится, сможет угадать, кто стоит за его спиной, то угаданный становится «демоном» вместо него.
2О́ни — в японской мифологии большие злобные клыкастые и рогатые человекоподобные демоны с красной, голубой или чёрной кожей, живущие в Дзигоку, японском аналоге ада.
— Выходит, снаружи дети играют в эту игру?
Ливень был таким сильным, что ему совсем не казалось, что чьи-то дети и впрямь будут посреди ночи играть на улице. Очевидно, что это проделки какой-то нечисти.
— Да, — сказал Жуань Наньчжу. – В этот раз у нас нет подсказки, нужно проявлять крайнюю осторожность.
— А что если подсказка есть у них? – на этот счёт Линь Цюши посещали сомнения.
— Может, и есть, но с какой стати они будут делиться ей со смертниками? – усмехнулся Жуань Наньчжу. – Всё-таки они должны сделать всё возможное, чтобы нас убить.
Линь Цюши его понял.
***
Песенка звучала почти всю ночь, а потом постепенно стихла.
Дождь тоже шумел до самого утра, а на рассвете небо наконец немного просветлело.
Линь Цюши не спал всю ночь из-за шума воды и только под утро ненадолго сомкнул глаза, но тут снаружи раздался стук.
— Кто там? – спросил Жуань Наньчжу.
— Это я, — раздался голос Линь Синпин. – Вы до сих пор спите?
— Линь-цзе, я хочу ещё поспать! Идите пока на завтрак.
Кажется, Линь Синпин его просьба озадачила:
— Вы серьёзно можете спокойно спать в таком месте?
Жуань Наньчжу прощебетал:
— С моим любимым я везде могу спать спокойно.
Линь Синпин:
— …
Набрав полный рот собачьего корма, женщина едва не задохнулась, но в итоге, бросив «Давайте быстрее вставайте», удалилась.
Послушав её тон, Линь Цюши мог с девяностопроцентной уверенностью сказать, что в душе Линь Синпин называет Жуань Наньчжу безголовой курицей.
Он посмотрел на Жуань Наньчжу:
— Мы правда не пойдём на завтрак?
— Ты же не выспался ночью. Поспи ещё немного, я пока встану.
— Не нужно, я не так уж сильно хочу спать. – Он поднялся с татами. – Пойдём завтракать.
— Ладно.
Они переоделись, умылись, открыли дверь и вышли в коридор.
На пороге Линь Цюши вдруг застыл, посмотрел
