«Ты ведь не погибла, удрав в этот проклятый лес?» – вопрошал он ведьму, как будто она могла ему ответить, – «это была бы глупая смерть… И мне бы хотелось, чтобы мы еще встретились когда-нибудь».
… На шестой день они наткнулись на странное дерево, потерявшее всю листву. Было видно, что оно умерло, но еще не высохло; это было огромное дерево, пять необхватных стволов, переплетшихся и сросшихся – такого Геллеру еще не доводилось встречать. Странным показалось то, что к корням дерева вела аккуратная дорожка, посыпанная белым песком, словно дэйлор могли проходить внутрь. Маги попробовали было исследовать это умершее дерево, но не нашли ничего примечательного. Витальдус только качал головой и бурчал, что, если бы его глаза видели, он бы сразу вывел бы проклятую нелюдь на чистую воду. А так… Он только сидел в седле и капризно требовал, чтобы меняли повязку. Все чаще и чаще.
– Может быть, вам лучше вернуться в Алларен, к своим коллегам? – осторожно спросил Геллер, на что маг развопился, обвиняя командора в том, что, дескать, тот хочет от него избавиться, в то время как он приложил столько усилий для победы Империи.
Геллер только пожал плечами и не стал спорить. Если чародею так хочется мучиться и дальше, пусть себе.
С провиантом было туго. С водой – тоже. Геллер все надеялся, что они наткнутся на какой-нибудь богатый город, где бы бравые воины могли пограбить вволю и тем самым поднять свой боевой дух – но городов не встречалось. Только небольшие поселки земледельцев – и еще несколько сохнущих, странных деревьев. Хорошо еще, что никто не пытался атаковать их, иначе армии пришлось бы совсем тяжко.
– Да никого вы не встретите, – бурчал маг, – все подохли, все!
– Но тел мы тоже не видим, – заметил Геллер, – куда же они могли деться?
А потом они выехали к озеру, на дальнем берегу которого сверкал первозданной белизной дворец. Геллер с облегчением вздохнул – по крайней мере, теперь у них отпала надобность в воде. Но не тут-то было. Несчастные лошади, невзирая на тычки и шпоры, ни в какую не желали даже близко походить к озеру. Кто-то попробовал зачерпнуть воды и, вопя от ужаса, рванул прочь от берега.
– Что там такое? – в голосе Витальдуса появился интерес.
– Озеро, из которого нельзя зачерпнуть воды, – пояснил Геллер, сам немного недоумевая. Еще несколько человек попытались добраться до воды, но только с ужасом взирали на зеркальную гладь и пятились, пятились подальше от этого странного водоема.
– Любопытно, – прошелестел Витальдус. Обернувшись к своим, гаркнул, – а ну, вперед! Чего ждете?
И тут же, тихонько добавил:
– А вы, командор, не поможете мне?
Когда Геллер, сгорая от любопытства, дотронулся до поверхности воды, ощущение было такое, словно руку вмиг пронзили тысячи раскаленных игл. Вскрикнув, он отдернул пальцы, потряс запястьем. И, что самое главное – у него сложилось ощущение, что вода – вовсе не вода, а камень.
– Ну-ка, ну-ка, что тут у нас? – проскрипел Витальдус.
Поддерживаемый магами, он опустился на колени, простер руки над черным зеркалом и несколько минут молчал. Затем почесал подбородок.
– Очень странно. Это… Здесь что-то неясное. Мы должны исследовать это глубже.
… Дворец тоже оказался совершенно пуст. Было видно, что его оставили в спешке; оброненный второпях плед, начатый и недописанный свиток, оставленные и подгнившие плоды в вазочке… Даже постели были смяты и хранили силуэты тел. Геллер, запретив кому бы то ни было даже приближаться к дворцу и припугнув солдат магией нелюди, бродил с Саэрмом по пустым коридорам, рассматривал портреты удивительно красивых дэйлор и поражался их внешним сходством с людьми.
– Куда же они делись? – растерянно бормотал воин, – не могли же они просто взять и – пффф – испариться?
– Не знаю, – командор покачал головой. На сердце лежал тяжелый камень – и это вместо радости…
Ты ведь ожидал просто хорошей драки, да, командор? Не совсем честной, странной, спланированной Императором – но все же драки… А так – невесть что получилось. И этого не должно было быть, слишком большое зло, слишком…
– Как-то все неправильно, – словно угадав его мысли, проворчал Саэрм.
Под конец они вышли в сад, печально клонящий ветви к отравленной земле. Там, посреди жухлой травы, Геллер вдруг заметил большое, жирное пятно гари, словно сожгли кучу промасленных тряпок. Саэрм поцокал языком.
– Занятно, а, командор? Такое только ведьме под силу. Или магу… Только погляди, какая правильная форма овала… Может, здесь госпожа Миральда побывала?..
– Не знаю, – просто ответил Геллер, – не знаю, Саэрм. Где она теперь, эта сумасшедшая ведьма?..
Затем, проглотив горький комок, ни с того, ни с сего застрявший в горле, сказал:
– Ну, как бы там ни было, Дэйлорон теперь наш. Думаю, что его бывших хозяев мы здесь уже не увидим… Так что… Во славу Империи!
Саэрм вытянулся в струнку, отсалютовал мечом.
– Во славу Империи, командор.
* * *
Магия чародея Витальдуса, отразившись от зеркальных граней мира, уже не могла пропасть втуне. Да и не пропадало ничего в этом мире – ни добро, ни зло, порождая собственные отражения, чуть искаженные, но неизменные в сути своей. Таков был закон – закон отражения.
Далеко в горах обеспокоено заворчал снежный дракон; вылез из глубокой пещеры, тревожно втягивая воздух с привкусом смерти. Его самка, испугавшись чего-то, плотнее обвила гибким телом драгоценную кладку. Мир, отражая содеянное людьми, вновь начинал меняться.
Шаман диких кочевников, беснуясь у костра, молил духа болот защитить его земли от людей востока. Слыша и видя многое, он чувствовал, как всколыхнулось, забеспокоилось море темной нелюди, как заскрежетали острые зубы, загорелись зловещим огнем глаза. Теперь немало детей придется принести в жертву обитательницам болот, чтобы оградить своих от ярости могущественных тварей.
В Кайэрских топях страшная королева болотных ночниц ощутила прилив Силы, отразившейся от астральных граней мира. Греясь в теплых лучах осеннего солнца, она ухмыльнулась. Каждая из ее сестер получит толику силы, и это значит, что уже не так просто будет расправиться даже с самой молоденькой, только что переродившейся ночницей. Наслаждаясь разливающейся по телу силой, королева рассеяно оглядывала снующих туда-сюда рабов, выращенных из детей кочевников, взятых с жертвенных камней, и тут ее посетила удивительно простая, но в то же время значительная мысль – а не начать ли возводить город среди болот, город болотных ночниц? Ведь их было не так уж и мало, так почему бы не создать прекрасный город в сердце топей, где каждая из сестер нашла бы приют и утешение?
Два вампира, бредущие по горной тропинке, тоже ощутили на себе приток отраженной Силы.
– Что это, Учитель? Ты… чувствуешь это?
Древний и чрезвычайно могущественный вампир остановился и, горько усмехнувшись, пожал плечами.
– Темные твари становятся крепче. Ведь мы все – не более чем отражение.
– Значит, это потому, что люди отравили нашу землю?
– Разумеется. Все плохое, что есть в этом мире, всего лишь отражение… Но теперь дэйлор спят, дожидаясь своего часа. Мир принадлежит людям – и отражению их деяний.
…А под землей, подчиняясь закону отражения, магия отравленной воды изменяла крошечные и безобидные личинки насекомых. Рождался новый вид нелюди, вместившей в себя отраженную Силу, и крошечные жвала яростно скрежетали в предвкушении свежей, вкусной крови.
Эпилог
– Я почувствовала это, – сказала Кларисс, помешивая деревянной палочкой в котле, – и точно также я знала, что ты придешь.
Миральда устало присела на замшелый ствол поваленного давнишней бурей дерева, огляделась. Ничего не изменилось со времени их последнего разговора: все та же плетеная хижина, все тот же шаткий навес, под которым появился на свет король Дэйлорона… Разве что костей стало чуть больше, но они все были такими чистенькими, беленькими, что уже не пугали.
