- Я куплю тебе самую красивую поно, - сказал Охам мальчику, - из кипарисового дерева, с инкрустацией, я видел в одном магазинчике.
- Эбеновые поно лучше, - подсказал мальчик.
- Ладно, так и быть, подарю тебе эбеновую, с перьями какаду, - заржал Дженкинс, уже совсем не сдерживаясь.
Мальчик никак не мог понять, почему смеется этот здоровенный мужик, ведь носить начленную трубочку - мечта каждого мальчишки, что же тут смешного?
- Какие распоряжения будут насчет судна, сэр, - Охам был уже серьезен.
- Да! - вспомнил Джон. - Заправьте, пожалуйста, водой и соляркой.
- Будет сделано, - ответил Дженкинс. - Двигатели не шалят?
- Да, вроде, пока тянут.
Они попрощались до вечера с жизнерадостным бригадиром и его командой и по деревянному настилу пирса направили свои стопы в город.
Они пошли по тенистой алее сквозь строй королевских пальм в сторону Океанского бульвара или Променада. Тротуары улиц обсажены были мириадами цветов. Тут росли все, какие только можно вообразить тропические растения. Колибри радужной расцветки, точно шмели, порхали вокруг бутонов, зависая, совали свои длинные клювы в самую сладкую серединочку. Впрочем, шмелей тоже хватало, и они не страдали от такой конкуренции. Потому что цветов было море.
Оайе, который сейчас облизывал брикет замороженного сока на палочке, уже бывал с дядюшкой Джоном в Онаэгане, но это было давно, год назад, и теперь все воспринималось, как в первый раз.
Гремучий увеселительный парк произвел впечатление даже на затворника писателя. А у мальчика все эти балаганчики смеха, где лучшие комики архипелага корчили уморительные рожи и забавно передразнивали посетителей, карусели, автодромы и прочие увеселения, вызывали неимоверный восторг. А вот с тиром вышел облом. На предложения Джона пострелять, Оайе решительно отказался.
На углу Океанского бульвара и рю Сент-Антуан они заскочили на ланч в один из ресторанчиков на сваях. С веранды открывался широкий вид на океан. Вода у берегов то и дело меняла цвет, в зависимости от пролетающих над ней облаков. На горизонте виднелись какие-то суда. Вблизи скользили яхты, мчались катера, таща на буксире парапланеристов.
Пассажирское судно заходило в порт. И Джон видел, как над ходовой рубкой поднялся столб пара от длинного гудка, но звука пока не было слышно, и вот он наконец донесся - басистый, требовательный, предостерегая мелкие суда, чтобы те уступили фарватер.
Экий динозавр, подумал Джон, пар в век электроники. Национальную принадлежность судна определить было затруднительно. На флагштоке парохода развевался либерийский флаг. Под этим флагом ходят все, кому не лень.
Гарсон в белой курточке поставил перед ними два коктейля: для взрослого - виски с мятным ликером и льдом, для мальчика фруктовый.
Джон Кейн снял с головы белую бейсболку с переплетенными литерами "JK", белоснежным платочком вытер вспотевший лоб. Два глотка ледяного коктейля остудили разгоряченное тело. Джон сунул в рот уже заранее обрезанную сигару. Предупредительный официант мигом оказался рядом - поднес огонек зажигалки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Джон Кейн тщательно раскурил, выпустил дым и распорядился на приличном французском:
- Говяжье филе по-массенски нам обоим и полбутылки "Вино де шейро" - лично мне.
- У нас есть свежайшие лангусты, - осмелился предложить гарсон.
- Не надо, спасибо, - отклонил посетитель, - сегодня у меня нет настроения на морские продукты.
- Тогда рекомендую жаренные в кокосовом масле тарантулы - восхитительная мучная корочка, мясо нежнее крабьего...
- Я вас умоляю...
- Понял.
Официант поклонился и убежал выполнять заказ.
Кейн и мальчик пили коктейли и обозревали окрестности. Пальмы, колышимые легким бризом, бросали фантастические тени вокруг. Вьющиеся орхидеи восхитительно пахли. А дальше и выше, по прибрежному шоссе, катили машины, большинство из них были электрокарами, (экспериментальные модели, выписанные из Франции), которые здесь можно легко арендовать. Президент заботится о здоровье нации и старательно изгоняет с острова автомобили с бензиновыми двигателями. Это - одна из приоритетных программ президента Куллал Манолу. Американцам, привыкшим к своим бензиновым мастодонтам, эта затея не нравилось, что, впрочем, отнюдь не смущало Манолу. "Он молодец, не то, что его предшественник. Этот не прогибается под каждого техасского мудака, - с теплотой о Манулу подумал Джон Кейн, и поймал себя на том, что подумал о Куллале как о СВОЕМ президенте. А что? Не попросить ли гражданства Куакуйи. На всякий случай.
Улыбаясь и кланяясь, прибежал официант с охлажденной бутылкой местного вина, приглянувшееся Джону; оно обладало великолепным букетом, было ароматным и сладким - и вкусом, и запахом напоминало розы.
Джон пригубил, налитое ему вино и кивнул головой. Гарсон налил ему в бокал до половины розовый маслянистой жидкости и оставил бутылку на столе. Взмахнул белоснежным крылом накрахмаленного полотенца, точно белый лебедь улетел.
Но и от американского гражданства отказываться глупо, подумал Джон, наслаждаясь послевкусием. Опять же на всякий случай. К тому же, ни США, ни Куакуйя не возражают против двойного гражданства.
С соседнего острова Хука-Хива, превращенного в международный аэропорт, каждые полчаса мощно уходили вверх и растворялись в небесах джамбо-джеты курсом на Америку, Японию, Австралию... Туристы приезжали, туристы уезжали, оставляя валюту в Куакуйе.
Джону Кейну вдруг неистово, даже сердце защемило, захотелось прямо сейчас оказаться на борту авиалайнера, летящего в Нью-Йорк.
Теперь Нью-Йорк ему представлялся дымчато-прекрасным городом, как в одноименной песне Фрэнка Синатры. Черт возьми! Аж слезу прошибло.
