Я тебя, конечно, не сдам. Но пургу несешь. Цель войны нам в самом начале обозначили.
— Врали, — меланхолично отозвался майор. — Если б так, мы бы сейчас туранские столицы крошили. Ничего ж не мешает. А они стоят, сияют. Даже ночное освещение не выключают. А мы «выдавливаем» от границы. Ползком через горнопромышленные районы. Когда вокруг степи — обходи не хочу. Получается — договоренности. Туда нельзя, а вот сюда можно… Офицеры заворовались, военка развалена… Не, Витя, я шел служить родине совсем в другую армию. В общем, ты как знаешь, а я проиграл. С чем себя и поздравляю. Лейся, песня, на просторе, не горюй, не плачь, жена… Эх. А жены и нет…
— Не, я лучше побуду победителем! — твердо сказал замполит. — И тебе советую.
— Будем считать, к плохим новостям ты нас подготовил, — хмыкнул Грошев. — А товарища капитана даже запугал. Теперь говори, что в штабе полка такого случилось, что запел.
— Проницательный, сука, — вздохнул майор. — Или подслушал? Особисты тебе когда-нибудь уши оборвут. Да ничего не случилось, все пучком. Как и положено в армии. Дают мне роту. В роте — сорок рыл. И идем мы на боевое задание — отбить Дворец энергетиков. Это в центре Яманкуля, если что. Вот туда мы и идем. Сегодня.
— Снайперку? — спокойно спросил Грошев.
— Была. Отжали. Ручники тоже. Есть станковый «Гром» — тридцать два кг без боекомплекта. Но боекомплекта к нему нет, не переживайте.
— Чего? — недоуменно спросил замполит.
— Того. И еще командир полка поставил условие — боевые выплаты с роты собрать и отдать ему в руки. Все. Типа в полковую кассу. Это тоже сегодня.
— А если не соберем? — хладнокровно поинтересовался Грошев.
— Пойдем на БЗ пешком. Все двадцать три километра. На последних десяти, говорят, приходится шесть дронов на одного солдата. Круглосуточно висят. Ждут. Ну и наводка минометов, но это само собой, это азбука… Да, а первые десять км просто из стволки накрывают.
— А там вообще кто-нибудь проходил? — дрогнувшим голосом спросил замполит.
— Раньше бывало. А в последние три недели нет, сменные группы все на подходе выбиты, мужики без ротации второй месяц сидят. И без еды. Воды вроде в лужах хватает. Пока что.
Замполит невидяще уставился на панораму сожженного Яманкуля.
— Чуял я, что нас сюда бросят, — признался майор. — Нашли крайних за отступление. Еще когда недолеченными выписали и перевели в полковую санчасть, было подозрение. Из полковой как раз на Яманкуль и набирают. Таких не жалко. Зато немножко подлечились, не сразу на «ленточку», и то хорошо. Дали месяц пожить. Ну… война есть война, все равно умирать. Товарищ замполит, пойдем принимать личный состав. Они где-то тут по подвалам шкерятся.
— А если не найдем? — бесцветным голосом спросил замполит.
— Найдем! Куда они с подводной лодки⁈ Тут в пяти километрах тройное оцепление национальной гвардии, муха не пролетит, если в военку одета и небрита! Господа офицеры и один… шутничок-мужичок — встали и с песней! Ну? Лейся, песня, на просторе, не горюй, не плачь, жена…
— Чтоб у тебя связки опухли! — выругался замполит, перехватил автомат здоровой рукой и встал. — Спартак! Веди!
— Я вам что — розыскная собака⁈ — возмутился Грошев.
— Да! — хором сказали офицеры.
Грошев пожал плечами. Встал, закинул на плечо рюкзак со спальником, подвесил в крепление автомат и молча потопал вдоль поваленного бетонного забора. Перебрался через груду раскрошенного кирпича, обогнул покореженный мусорный бак, даже по холоду поздней осени жутко воняющий на всю округу — и остановился. Прислушался с некоторым удивлением. И вдруг громко сказал:
— Харчо! На доклад к командиру!
Со скрежетом сдвинулся лист дырявого шифера, из ямы выглянул до крайности удивленный Харчо с кружкой чая в грязной руке.
— Командир⁈
— Я тоже в осадке, — признался майор. — Ты как здесь оказался⁈
— Так… неделю как здесь. Пригнали. Лапоть, Стручок, Дымок тоже. Да все здесь, кто были ходячие. Батон на списание и Дачник, остальные здесь.
— Х-ха! — повеселел майор. — Уже легче! Да ты вылези, покажись! И расскажи, чего тут вообще.
Длинный Харчо выбрался из укрытия, задвинул шифер на место. Осторожно огляделся.
— Беспредел тут, командир. Полный. Как на «черной» зоне. Телефоны забрали, карты забрали. Кто не отдавал — отметелили до полусмерти и бросили здесь, даже в санчасть не отправили. Слово поперек — на подвал. А там, говорят, на дыбу. Тех, кто деньги не отдает. Ходят такие слухи.
— Понятно, — пробормотал майор. — Ожидаемо.
— Тебе, может, и ожидаемо, — усмехнулся Харчо. — А вот нам не очень. Мы в твоей роте к другому привыкли. У тебя мы людьми были. Считали, что в армии везде так. Мы думали, офицеры хоть немножко о солдатах думают. А тут… как будто специально до смерти доводят. Трое застрелились. Гнилое место.
— Яманкуль, — согласился майор, уже немножко освоивший туранский. — А со штатным оружием что?
— Автоматы, — пожал плечами Харчо.
— И?..
— И всё. Были ручники, но их отжали. Тут не спрашивают. Да, в углу еще станкач валяется. Но он без патронов.
— Знаю. Я думал, что из трофейного…
— Шкапыч, — подал голос Грошев. — Тебе БЗ под роспись выдали? И карту боевого района тоже? Тогда чего ждем? Выдвигаемся.
— Как выдвигаемся? — не понял замполит. — А сухпай, боекомплект, газ, бахилы? И что — с одними автоматами? А броня⁈
Майор вздохнул. Сочувственно похлопал замполита по плечу.
— А я отказался сдавать боевые выплаты, — беспечно пояснил майор. — Какие теперь сухпаи? Скажи спасибо, что не расстреляли по-тихому. Все же офицеры. Зато твоим дочкам и боевые будут приходить, и гробовые.
— Какие гробовые⁈
— Не хочешь? Ну и зря, там приличная сумма. Вот потому, Витя, я и говорю — войну мы проиграли… Харчо, как вообще контингент? Вменяемые?
— Сломанные, — пожал плечами бывший зэк. — А так… обыкновенные. Работать можно.
— Ожидаемо… Так. Пусть «сломанные» воду готовят. Во что угодно, но чтоб нашли. Стручка и Жутика со мной, и сам тоже. Может, оне и не хотят отдавать сухпай, а придется… Спартак! Здесь остаешься, на «фишке»!
— Шкапыч, я лучше…
— А я сказал — здесь! Знаю я тебя! Сорвешься, и грохнут нас, до Яманкуля не успеем дойти!
