рубежом зазвучишь! Вот куда надо сейчас все силы прикладывать… а ты про бокс… Бокс оставь тем, кто песни не умеет сочинять!
И зять Генсека засмеялся.
Я посмеялся вместе с ним, а потом возьми и брякни:
— Я олимпийским чемпионом хочу стать… Хоть одну медаль в боксе для страны выиграть… На нашей Олимпиаде!
— Без тебя найдется кому выигрывать… Береги здоровье и занимайся своим делом! — отрицательно покачал головой Чурбанов.
— Юрий Михайлович… — я уперся, — вы же видели мои бои… Но это я только для вас и Николая Анисимовича бокс изображал…
— В смысле, изображал? — не понял Чурбанов.
— Ну, вы приехали… специально… я был признателен вам, вот и изображал бой… А мог просто стукнуть сильно пару раз и все закончить. Я не знаю откуда это, но у меня очень сильный удар… всегда был… Я даже не тренировал его специально… Просто "от природы"…. тренер так говорит. Я и боксом-то пошел заниматься только из-за моего удара…
Чурбанов молчал, пришлось усугубить:
— Вы вспомните историю с итальянцем… Перчаток на мне не было, потому и получились… две сломанные челюсти и нос… А сборная наша ни одного золота не получит… "За Державу обидно!"
Чурбанов возмутился, повысив голос:
— Ну, откуда ты можешь знать?! У нас отличные боксеры, стабильно завоёвывают медали на международных соревнованиях! Почему они должны проиграть Олимпиаду?!
Я молча сидел, давая улечься начальственному гневу.
— Ну, чего молчишь? — значительно тише поинтересовался Чурбанов и потрепал меня по голове. Явно, досадует на себя, что повысил голос!
— Юрий Михайлович! Я статистику смотрел и последние чемпионаты. Две последние Олимпиады мы провалили, уверенно выигрываем только на чемпионатах Европы. Наш бокс морально устарел. Американцы сейчас значительно сильнее… они и кубинцы… вот кто возьмет все золотые медали! Мы не возьмем ни одной…
— Ладно! Поживем — увидим… — Чурбанов решил тему закрыть.
В отчаянии, я выбросил на стол последний козырь:
— Юрий Михайлович…
— Ну, что тебе?
— Я ГОЛОВОЙ РУЧАЮСЬ… Сборная не возьмет ни одной медали. Я один выиграю золото!
Чурбанов тяжёлым взглядом уставился прямо мне в глаза. Помолчал. Изрёк:
— Что-то часто ты стал головой ручаться, так и без головы можно остаться… Однажды.
— Я свою голову ценю, — тихо, но твердо ответил я, — и никогда не ручаюсь ею, если не уверен, что прав. Просто сейчас у меня больше нет других доводов. А к этому, я уверен, что вы прислушаетесь. Я ведь никогда не ошибался, когда ею ручался перед вами!
Замминистра недовольно молчал.
«Не его тема. Ответственность есть, а выгоды не видит. Кроме патриотизма…»
— Второго ноября чемпионат СССР среди юниоров. Я выиграю его. В полную силу. Если вы поможете с возрастом, как на "Кожаных перчатках"… И единственное боксерское золото на Олимпиаде будет только у МВД.
— Страна у нас общая и золото… если оно ещё будет!‥ будет общее… Ладно, я подумаю… Когда ты говоришь, второго…?
— Да, второго ноября… Приглашение на чемпионат тренеру прислали, но с возрастом надо решить так, чтобы к Олимпиаде мне исполнилось 18 лет… Если проиграю, хоть один бой, с боксом сразу завяжу… Обещаю!
— "Обещает" он, — ворчливо повторил Чурбанов, — хватит сидеть… пошли обедать…
Обедали в столовой МВД, правда в отдельном небольшом зале для первых лиц. Вкусно, едрёнть!
За обедом я пересказал все, более-менее, приличные анекдоты, которые только смог вспомнить! Пару раз Чурбанов хохотал как сумасшедший! Но особенно ему понравился анекдот про Ивана-Царевича и Лягушку:
"Идет по лесу Иван-Царевич, видит лягушку. Она ему и говорит:
— Поцелуй меня, стану я девой красы невиданной! Поцеловал Иван лягушку и превратилась она в красавицу неописуемую. Тут Царевич и давай с ней хм… "миловаться", аж целый день "миловались"! Наконец, закончили и начал царевич одеваться.
— Куда же ты, Ванюша? — спрашивает красавица — а жениться? а дети? и всё такое?
Рассердился тут царевич, как с левой ей в ухо зарядил, принцесса трижды перевернулась, ударилась оземь и вновь стала лягушкой. Иван посмотрел-посмотрел, подумал-подумал, подошел, взял лягушку, положил ее в карман и говорит: — А удобная штука!"
Чурбанов, буквально, плакал от смеха!
"Нет, у мужика это точно личное… Видать, очень часто хочется ебалo своей благоверной начистить!".
А вот в 16 часов у меня "случилась" первая моя репетиция в Кремлевском Дворце Съездов!
Конечно, вчера никто из этих говнюков мне про репетицию даже полслова не сказал. Но, к счастью, в гостинице на мое имя находился пакет, в котором от имени "Оргкомитета Торжественного заседания ЦК ВЛКСМ 27 октября 1978 года" мне было предписано: "Прибыть к 16 часам в Кремлевский Дворец Съездов (через Боровицкие ворота) для участия в репетиционных мероприятиях по подготовке Концерта мастеров искусств, посвященному Торжественному заседанию ЦК ВЛКСМ по случаю 60-летия образования Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодежи".
Во, как!
В пакете был пропуск на мое имя, с фотографией(!) и схема сбора участников, внутри самого КДСа.
К моему (внутреннему) изумлению Чурбанов поехал со мной.
Точнее это я поехал с ним, в его машине. "Моя" же "Волга" неотрывно следовала, бампер в бампер, за чурбановской. Автомобиль был тот же, "05-76 МКМ", а вот водитель новый, но тоже молчаливый.
Со вчерашним — Константином, мы расстались, практически, друзьями. Когда он привез меня в ведомственную гостиницу МВД на Пушкинской улице, я настоял, чтобы мы вместе поужинали. Парень, похоже, был голодный и навернули мы в ментовском буфете, за милую душу!
Машину зятя главы государства в Кремле знали хорошо — Спасские ворота наш кортеж миновал, даже не остановившись. Но основное действо произошло позже…
Появление в кабинете "Оргкомитета" замминистра МВД, генерал-лейтенанта Чурбанова вызвало… радость(?!).
Солидные "вожаки" советской молодежи, многим из которых было заметно за сорок, повскакали со своих мест (у них шло какое-то заседание) и засуетились, перед Чурбановым. Со многими из них Юрий Михайлович, явно, был хорошо знаком и даже находился в приятельских отношениях. По-крайней мере, с двумя мужиками, внешне его одногодками, Чурбанов по-простому обнялся.
Как затем выяснилось, оба оказались секретарями ЦК, причём один — Первым, а именно Пастуховым Борисом Николаевичем, как его назвал Чурбанов, когда представлял меня.
«Ну, хоть запомнить легко, как Ельцина… чтоб тому ни дна, ни покрышки… впрочем, все теперь в моих руках… Гы!»
Этот Борис Николаевич на меня особого впечатления не произвел. Невысокий, полноватый, круглолицый, в очках с толстыми стеклами, самому лет сорок с гаком… Ну, не знаю…
