Розы Афанасьевны, на Красной Пресне, была достойным конкурентом "моей" на Тверской. Впрочем, обе друг друга чем-то неуловимо напоминали, наверное, некоторой "музейностью".
Массивная темная мебель, явно зарубежного происхождения, потемневшие картины в золоченых рамах, антикварные хрустальные люстры и азиатские фарфоровые вазы. Вся обстановка представляла собой затейливую смесь предметов довоенной европейской и старинной китайской культуры. Было понятно, что кто-то из хозяев бывал за границей и имел возможность это великолепие приобретать.
Но Роза Афанасьевна смотрелась в этом странном интерьере удивительно органично, словно и сама была редкой музейной диковинкой. Встретила она меня, одетая словно на дипломатический раут начала века: белоснежное жабо, приталенный жакет и длинная, в пол, юбка. Волосы убраны в сложную прическу и накрыты редкой черной сеточкой с жемчугом, на пальцах золотые кольца с крупными камнями, а в ушах причудливые серьги, поблескивающие бриллиантовыми гранями.
Хотя, если быть совсем точным, то встретила меня, все-таки… горничная — полная в возрасте тетя, в безукоризненно белом и, кажется, даже накрахмаленном переднике.
«Красиво жить не запретишь! Надо бы тоже домработницей озаботиться…»
В углу большой гостиной, куда меня провели, был сервирован небольшой "чайный" столик на две персоны, украшенный живыми(!) цветами в низкой фарфоровой вазе. Сервиз был тоже необычный, видимо китайский, чашки из белоснежного до голубизны фарфора, с золотыми завитушками по фигурному краю.
Изображаю "белогвардейский" кивок и начинаю "дурковать", заранее подготовленным "экспромтом":
— Сударыня, позвольте мне войти,
Я Ваш покой, поверьте, не нарушу,
Лишь отдохну от долгого пути,
Послушаю таинственную душу…
прикладываюсь к милостиво протянутой надушенной ладошке и тяну вперед букет из одиннадцати бордовых роз, предусмотрительно купленных на Центральном рынке.
— Проходите, мой юный баловень судьбы! Развейте мрак бытия одинокой старой затворницы, — не осталась в долгу пожилая леди, — "как хороши, как свежи были розы"… Ах!‥
Пирожки с чудной начинкой были совсем маленькие — на один "кус", что называется, но их было очень много! Гораздо больше, чем я мог бы осилить…
— Кулинарные таланты Томы неисчерпаемы, — хвалит Роза Афанасьевна поварские способности своей… домоуправительницы, горничной, кухарки или кто она на самом деле, я уже запутался, — одна беда — их мало кто может оценить. Мой аппетит уже не тот, что в молодости, а Лада боится растолстеть, чтобы ты её из группы не выгнал!
"Бабуленция" ехидно улыбается.
— Я такой… — от случившегося обжорства уже тяжело дышать, я откидываюсь на спинку кресло и, жалобным тоном еле живого человека, заканчиваю, — за пару лишних килограммов не то что выгнать… уф… убить могу…!
— Можно и убить, — доброжелательно соглашается Роза Афанасьевна, — но женщины это такие существа, которых рациональнее использовать по-другому! На службу человеку, например…
Я весело ухмыляюсь.
"Бабуленция" возвращает мне ухмылку и грозит аккуратным пальчиком с безукоризненным маникюром:
— И я совсем не об "этом", юный охальник!
— Помилуй бог, сударыня! — я потупил глаза, — лишь идея служения женщины человеку, вызвала у меня прилив радостных эмоций. Только это!
Мы смеемся.
Роза Афанасьевна улыбается мне, как родная бабушка, морщинки лучиками расходятся от добрых и чуть печальных глаз, маленькая ручка подпирает щеку, а голос звучит убаюкивающе и как-то по-домашнему:
— Ну, давай выкладывай, акула, с чем приплыла в нашу тихую заводь… пока внучки нет… Мнится мне, что текст будет не для её детских ушей…
В первый момент мне показалось, что я ослышался! Я тупо вылупился на "бабульку" и захлопал глазами. Мысли заметались в голове, а я судорожно пытался осознать услышанное и выстроить дальнейшую тактику.
"Это что за неожиданный "наезд" и чего она от меня ждет?".
Я, через силу, улыбаюсь:
— Роза Афанасьевна, я вас разочарую… Мои мысли чисты и корыстны!‥
"Бабуленция" усмехаясь, легко наклоняется, не вставая с кресла, и берет с нижней полки "чайного" столика какой-то длинный деревянный пенал.
— Давай рассказывай… с чем пришел… Не объесть же бедную старушку!‥
Взяв себя в руки, я, более-менее связно, излагаю мысли по поводу сложностей со сценическими нарядами для солисток группы, подтанцовки и… себя любимого.
По ходу рассказа, "бабулек" достает из "пенала" тонкие и длинные сигареты с золотым обрезом — явно импортные.
«Слава богу, что сегодня не вонючий "Беломор"! Как-то не вязался он с ее рафинированным обликом гранд-дамы…»
— Вот я и подумал…
— Понятно, что ты подумал… — перебила меня Роза Афанасьевна, она вставила сигарету в янтарный с серебряными накладками мундштук и глубоко, по-мужски, затянулась… спалив тонкую палочку почти до половины, — будет тебе хорошая портниха…
Странная Ладина бабушка легонько "пыхнула" сигаретой, но теперь, вместо паровозной струи, к потолку медленно поплыло изящно тающее колечко дыма.
— Нам нужна не совсем портниха… а скорее модельер для сценических костюмов, — осторожно пытаюсь уточнить я.
— Она модельер высшей категории, и сошьет, Витенька, любое вечернее платье, но сразу предупреждаю, характер у дамы — не сахар. Стерва она порядочная, но если вы с ней подружитесь… то проблема, считай, решена…
Съездим завтра к ней в ателье, она без предварительного звонка никого не принимает…
Я решительно мотаю головой:
— Не поедем… У меня нет времени, которое придется тратить на самолюбивую и стервозную тетку. Нужен кто-то… — я пощелкал пальцами, подбирая нужные слова, — кто талантлив, но еще не добился жизненного успеха.
Роза Афанасьевна тихонько смеётся:
— Не любишь рядом с собой сильных личностей?!
— Не люблю, — покладисто соглашаюсь я.
— Если вокруг будут слабые, заглядывающие тебе в глаза и ждущие поддержки… то самому тебе будет просто не на кого опереться… — Роза Афанасьевна вопросительно смотрит на меня.
Я пожимаю плечами и улыбаюсь:
— Если вы говорите о хм… единомышленниках, то я согласен, но терпеть самолюбивую и вздорную портниху… Тогда надо дополнить ее принципиальной уборщицей и философствующим водителем… А потом всю жизнь удивляться, почему "воз" твоих замыслов "и ныне там"!
Роза Афанасьевна мой смех не поддерживает. Она молча сидит и рассматривает меня, как будто видит впервые.
Подобный поворот разговора меня начитает раздражать. Результата нет, а просто "переливать из пустого в порожнее" со скучающей эстетствующей старушкой мне, банально, жаль времени.
— Других вариантов нет, Роза Афанасьевна? — "играть в молчанку" мне тоже скучно.
— Есть… — Ладина бабушка кивает, — из талантливых в Москве есть ещё два человека… Один — некто Слава Зайцев, если тебе это что-то говорит…
«О! Мне это много о чем говорит! Гораздо больше, чем вы себе можете представить…
